Милый, единственный, инопланетный (СИ) - Монакова Юлия

Вероятно, нужно ещё какое-то количество времени — недель, месяцев или даже лет, чтобы меня отпустило. Когда-нибудь обязательно отпустит. А пока я всё так же ежедневно слушаю онлайн её программу на радио — правда, из-за разницы во времени иногда пропускаю отдельные выпуски, потому что не всегда в тот момент нахожусь за компьютером.

Мой отпуск слишком короткий для того, чтобы проводить его в России, но я надеюсь, что в следующем году мне это непременно удастся. Я ещё ни разу не видел младшую сестру вживую, только на фото, которые присылает мама. Тимур уверяет, что Настя — самая красивая девочка на свете. Мне сложно судить, все маленькие дети выглядят на одно лицо, но, по-моему, сестра похожа на своего отца — такая же рыжая и улыбчивая.

А ещё я скучаю по Русу. Он расстался со своей девушкой Лёлькой и сейчас немного хандрит, но в целом дела у него идут отлично. Собирается прилететь ко мне в гости весной, чтобы “затусить как в старые добрые времена”, говорит он.

Я проезжаю мимо штаб-квартиры компании “Амазон”, которую называют одной из самых необычных архитектурных построек в мире корпораций. Напротив расположился Banana Stand, где каждый прохожий может получить банан совершенно бесплатно. Завидев меня, чернокожий баниста делает приглашающий жест, но я только качаю головой: не люблю бананы.

А уже за следующим поворотом — дом, в котором я живу.

Работодатели оплачивают мне съёмную квартиру с одной спальней — в России она считалась бы “двушкой”, а здесь принято оценивать жильё по количеству спален. Гостиная соединена с кухней: зона, где готовят еду, отделена от жилого помещения небольшой стойкой, которую называют breakfast counter, потому что за ней действительно удобно завтракать на скорую руку, не накрывая на стол. Мне очень нравится, что все американские раковины оборудованы диспоузером — измельчителем бытовых отходов. Этот прибор, установленный в слив мойки, за секунды превращает остатки пищи в порошкообразную массу, которая смывается в канализацию вместе с водой. Это удобно и экологично.

Прачечная находится в подвале, там же расположены электросушилки для белья. Для всех жильцов дома установлены свои правила: не шуметь после одиннадцати ночи, не плавать голышом в общественном бассейне, не менять замки без согласия собственника, не курить в помещении и убирать за своими собаками. За два года у меня ни разу не возникло желания нарушить какое-либо из этих правил, а Рус смеётся и говорит, что я просто до безумия скучно живу.

Останавливаю велосипед и вдруг замечаю возле дома девушку, чем-то напоминающую Маришу. Нет, не так — она выглядит настолько Маришей, что у меня пересыхает во рту. Те же волосы, та же фигура… Я подхожу ближе и начинаю сомневаться, не галлюцинация ли это. На девушке пушистый голубой свитер, которого у Мариши точно раньше не было, но при этом абсолютно такая же улыбка и ямочки на щеках. Более того, она делает шаг навстречу и произносит по-русски тем самым голосом:

— Привет, Илья.

Я замираю на месте, пытаясь осознать тот факт, что это действительно она.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я.

Мариша пожимает плечами:

— Хотела устроить сюрприз…

— Ты же знаешь, что я не люблю сюрпризы, — зачем-то говорю я, хотя на самом деле мне сейчас хочется орать во всё горло, смеяться, подпрыгивать на месте и вообще совершать одновременно кучу глупых вещей, несвойственных моему возрасту.

— Знаю, — кивает она. — Так ты… не рад?

— Очень рад… — не успеваю я договорить до конца, как в ту же самую секунду она меня обнимает.

Я не испытываю желания отстраниться или отшатнуться — наоборот, сам крепко обнимаю её в ответ.

Где-то в груди у меня всё сжимается и болит, а в глаза словно насыпали песка, но в то же время я чувствую себя очень хорошо. Странное сочетание ощущений… Как будто ешь одновременно и горькое, и сладкое.

— Визу дали в самый последний момент, — бормочет она, уткнувшись лицом мне в шею. Её лёгкое дыхание согревает кожу. — Я не хотела тебя напрасно обнадёживать, боялась, но… очень мечтала встретить этот новый год вместе с тобой.

— У тебя не будет неприятностей на работе? — спрашиваю я, хотя, откровенно говоря, мне наплевать.

— Не будет. Я уволилась, — говорит она просто.

— Значит, “Утреннего кофе с Маришей” больше не существует?

— Зато есть “Утренний кофе с Катрин”. Будешь слушать новую ведущую и влюбишься в её голос? — Мариша улыбается.

Я подозреваю, что она просто шутит, но всё равно отвечаю:

— Нет. Не буду. Есть всего один голос — твой. Другие мне не нужны.

— Только голос? А как насчёт меня самой?

— Ты мне нужна, ничего не изменилось, — отвечаю я.

Мариша отстраняется и пытается поймать мой взгляд.

— Как тебе здесь? — спрашивает она наконец. Мне кажется, что на самом деле она хотела спросить что-то другое.

— Хорошо. Мне здесь очень хорошо. Был только один минус — отсутствие тебя. Но теперь вообще всё идеально.

— Ты встречаешься… встречался с кем-нибудь? — спрашивает она после паузы. — Даже не полноценные отношения, а хотя бы… просто секс?

— Нет, — отзываюсь я. — Всё равно лучше, чем с тобой, мне не будет ни с кем.

Из чьего-то распахнутого окна до нас доносятся звуки старой песни Мэрайи Кэри:

— I don't want a lot for Christmas

There is just one thing I need

I don't care about the presents

Underneath the Christmas tree

I just want you for my own

More than you could ever know

Make my wish come true

All I want for Christmas is you…

— Ты понимаешь, о чём она поёт? — спрашивает Мариша очень серьёзно. Я послушно перевожу:

– “Я не прошу на Рождество слишком многого, есть только одно, что по-настоящему мне необходимо. Мне не нужны подарки под ёлкой, я просто хочу себе — тебя, сильнее, чем ты даже можешь вообразить. Осуществи мою мечту… Ты — это всё, чего мне хочется на Рождество”.

— All I want for Christmas is you… — шепчет она, и я наконец делаю то, что давно надо было сделать: я её целую.

Целую так, как никогда раньше не целовал, сходя с ума от неожиданно острого удовольствия.

Мне всё равно, что за десять секунд поцелуя партнёры передают друг другу около восьмидесяти миллионов бактерий. Меня не волнует, почистила ли она зубы, и по фигу на количество слюны, которой мы сейчас обменяемся. Мне нравится сам вкус этого поцелуя. Губы Мариши пахнут шоколадом и кофе, а дыхание — сливочным мороженым.

Кажется… кажется, это моё самое любимое на свете сочетание.

КОНЕЦ