Под счастливой звездой - Иван Кулаев

— Я — человек состоятельный, вы меня знаете. На свое дело в Барге я затратил пока небольшие деньги, всего пятьдесят тысяч рублей, и потеря их для меня, при моем денежном состоянии, конечно, несущественна. Не мог же я, разумеется, думать, что из-за моих личных мелких интересов в этом крае Россия вступит в какие-либо осложнения с Китаем. Я только указываю на богатства края и чрезвычайно выгодное положение его в стратегическом отношении. Сама природа позаботилась защитить этот край с востока и юга высочайшим, поросшим лесом Хинганским хребтом, образовавшим неприступную крепость. Вам все это должно быть известно, так как вы лично осматривали места, о которых идет речь, во время посещения вами Харбина, и вы должны прекрасно учитывать, какое значение в будущем приобретет этот незначительный кусок территории.

Далее я рассказал Коковцеву истинную причину, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, и назвал заинтересованных лиц.

Коковцев слушал внимательно и как будто сочувственно. Заканчивая аудиенцию, он сказал:

— Прошу вас еще раз побывать у министра Сазонова и повторить ему все, что вы сказали мне.

— Но, ваше высокопревосходительство, я это уже сделал, и даже в более подробной форме. Ваше внимание я не осмелился задерживать долго, зная, как много людей добиваются свидания с вами.

— И все-таки попытайтесь увидеться с Сазоновым и передайте ему, что вы действуете согласно моему желанию.

Ровно через два дня произошло мое второе свидание с Сазоновым. Он, не ожидая объяснений с моей стороны, начал излагать свои планы на ближайшее будущее. Я мог только сказать:

— Я не дипломат, ваше высокопревосходительство, но хорошо знаю условия жизни пограничного русского населения, в основной массе своей состоящего из казачества, и могу утверждать, что осуществление ваших планов встретит искреннюю признательность и благодарность с его стороны и одновременно послужит хорошей защитой от грозящих в будущем опасностей.

Беседа наша приняла интимный характер. Прощаясь со мной и пожимая мне руку, Сазонов сказал:

— Мешать вам в вашем деле не будем.

РУССКАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА В МАНЬЧЖУРИИ И НА РУССКОМ ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ ПОСЛЕ РУССКО-ЯПОНСКОЙ ВОЙНЫ

После Русско-японской войны, закончившейся неожиданным для России финалом, в правительственных кругах появилась тенденция бить отбой от Маньчжурии, не считаясь с потерей сотен миллионов русских денег, затраченных на постройку дороги и городов. При такой политике правительства мы, частные предприниматели, оказались в ролях козлов отпущения. Правительство своими намерениями как бы заявляло, что нам нужно «играть назад»: бросать все наши предприятия в Маньчжурии и заняться развитием промышленности на Дальнем Востоке. Но что было делать там русским мукомолам, в частности нашей владивостокской мельнице, перерабатывавшей в год до 3 миллионов пудов пшеницы, если наше отделение в Никольск-Уссурийске с трудом закупало сто вагонов местной пшеницы да прочим мельницам удавалось приобрести не более двухсот вагонов, а остальные миллионы пудов перерабатываемой на мельницах пшеницы ввозились из Маньчжурии и кормили весь край.

Когда в Харбине остановился ненадолго, на обратном пути с Дальнего Востока в Петербург, бывший томский губернатор Н. Л. Гондатти, который должен был быть назначен приамурским генерал-губернатором, руководители «Русского мукомольного товарищества» предложили ему посетить и осмотреть принадлежавшие товариществу мельницы. В предприятии этом, кроме штата, сплошь состоявшего из русских служащих, были заняты еще 100 человек русских рабочих. Мы пытались доказать будущему начальнику Приморского края, мнение которого должно было иметь решающее значение в Петербурге, что у правительства не имеется никаких достаточных оснований для немилости в отношении русского производства в Маньчжурии. Обычно заграничные предприятия, находящиеся в аналогичных с нашими условиях, пользуются поддержкой своего государства, и меньше всего им надо ждать препятствий с его стороны. Гондатти сделал вид, что он вполне разделяет наши мнения, и сказал, что не забудет, где нужно, об этом напомнить, но в действительности вышло не так.

В те годы место премьер-министра занимал П. А. Столыпин, который, не зная местных условий того или иного края, всегда опирался, правильно или неправильно, в своих решениях на мнения близко стоящих к нему людей. Гондатти, вернувшись в Петербург, примкнул к господствовавшему там мнению и выявил себя большим противником утверждения русского влияния в Маньчжурии. Заняв потом пост генерал-губернатора, он настаивал на необходимости или по меньшей мере желательности постройки крупных мельниц и других предприятий в Приморской области и, через посредство своего специального чиновника по особым поручениям в Петербурге, N.N., добивался введения пошлин на ввозимую в Приморье муку и некоторые другие съестные припасы. В продолжение двух лет представлял он в Министерство финансов и торговли доклады по данному вопросу, но, вероятно, в министерстве его предложения не встречали особого сочувствия.

Однажды я приехал, в 4 часа дня, из Москвы в Петербург, а в 6 часов был вызван к телефону одним из членов правления Китайско-Восточной железной дороги, который сказал мне:

— Сегодня в восемь часов вечера, после доклада N.N., состоится решающее заседание членов Государственного совета и Государственной думы по вопросу об обложении пошлиной вывозимых из пределов Маньчжурии в Россию муки и других продуктов. Вы в данном вопросе заинтересованы более чем кто-либо другой, и поэтому ваше присутствие на заседании крайне желательно.

Я заверил говорившего, что непременно постараюсь попасть на заседание. Когда я вошел в зал, собрание было уже в сборе. Заседание открыл член Государственного совета Денисов. На мою просьбу разрешить мне присутствовать на данном заседании Денисов ответил:

— Пожалуйста, пожалуйста! Мы охотно выслушаем ваше мнение по затронутому вопросу.

Всего присутствовало на заседании 24 человека: 8 членов Государственного совета, 8 членов Государственной думы и 8 чиновников разных ведомств. На долгое время занял внимание присутствовавших объемистый доклад N.N., весь состоявший из цитат, как классное сочинение ученика, не имеющего собственного мнения: «Такой-то генерал говорил следующее… Такой-то ученый профессор высказывался так-то…» В заключение он произнес речь приблизительно такого содержания: «Ведь прежде мельниц в Маньчжурии не было, следовательно, и маньчжурской муки не существовало, а между тем население Приморья ело хлеб, приготовленный из муки-крупчатки. Значит, была не только мука, но были и мельницы».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});