Последний крестовый поход - Ксавье Элари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В действительности Карл Анжуйский не проявил особого рвения к новому крестоносному проекту Людовика. С одной стороны, связь между двумя братьями, между которыми было тринадцать лет разницы, никогда не была такой сильной, как вероятная привязанность, которую Людовик испытывал к двум другим своим братьям, особенно к Роберту д'Артуа, погибшему при Мансуре. Несколько раз Людовику приходилось умерять амбиции Карла, в частности, когда в 1254 году он заставил его отказаться от претензий на графство Эно, которое тот пытался захватить. По словам Гийома де Сен-Патюса, одного из агиографов Людовика, король охотно напоминал своему брату, что во Франции есть только один король, и даже брат короля должен ему подчиняться. Это знаменитое утверждение Людовика о королевской власти очень правдоподобно, тем более что оно подтверждается другими свидетельствами. Так на предложение Папы выдвинуть претендентом на трон императора одного из его братьев, Роберта, Людовик, как говорят, ответил, что тому достаточно быть братом короля Франции[117].
Историки сходятся во мнении, что в 1265 году Людовик не хотел разрешать Карлу выступать в поход для завоевания Сицилийского королевства, несмотря на настоятельные призывы Папы сделать это. Хотя доказательств этому нет, Людовик, должно быть, думал, как и многие его современники, что сицилийский крестовый поход будет в ущерб крестовому походу в Святую Землю, а тех, кто погибнет на службе Карла Анжуйского, сражаясь с другими христианами, будет не хватать при отвоевании Иерусалима. Однако, приняв решение, Людовик всегда поддерживал брата. Следует отметить, что экспедиция Карла не могла состояться если бы Людовик не согласился одолжить ему крупные суммы денег с весьма неопределенной перспективой возврата. Многие из армии, завоевавшей Сицилийское королевство, были приближенными к Людовика, начиная с его самого близкого советника Пьера ле Шамбеллана и коннетабля Франции Жиля Коричневого, сеньора де Трасинье. В целом, король разрешил баронам и рыцарям покинуть королевство и последовать за Карлом и это решение имело далеко идущие последствия. Более того, экспедиция была крестовым походом, провозглашенным Папой, проповедуемым легатом, финансируемым церковной десятиной и наделенным теми же привилегиями, что и заморская экспедиция. Даже когда, после побед при Беневенто и Тальякоццо, все угрозы были устранены Людовик сохранил это благожелательное отношение к своему брату. В сентябре 1269 года Карл Анжуйский поручил своему советнику Жану де Клари набрать 1.000 рыцарей и воинов во Франции. И даже готовя свой собственный крестовый поход, Людовик не возражал против этого[118].
Для короля Франции главным оставалось то, что Сицилийское королевство станет удобной перевалочной базой на пути в Святую Землю. В ожидании прибытия армии крестоносцев на острове велись подготовительные работы. Как мы уже видели, король Франции сам отправил мастера Оноре с заданием изготовить осадные и метательные машины, которые понадобятся армии. Контракт, заключенный 29 мая 1269 года на аренду генуэзского корабля, и письмо Людовика своему брату от 23 июля того же года явно указывают на Сиракузы, расположенные на юго-востоке Сицилии, как на место сбора армии. В то время, по крайней мере официально, целью Людовик был Египет или Святая Земля[119].
Однако 1 июля 1270 года, перед тем как покинуть Эг-Морт, когда Людовик сообщил своим баронам следующее место встречи кораблей флота, он указал не сицилийский порт, где было бы естественно и легко остановиться, а Кальяри на Сардинии, город, удерживаемый пизанцами, власти которого он не поставил в известность и отношение которых, как мы уже видели, оказалось откровенно враждебным. В этот момент Людовик знал не только то, что он направляется к берберскому побережью, но и то, что его брат не одобрит его план. Остановиться в Кальяри, а не в Сиракузах, Палермо или Трапани, и из Кальяри сообщить Карлу, что он выбрал целью Тунис, означало поставить короля Сицилии перед свершившимся фактом.
Людовик знал, что его брат в это время размышляет над другими проектами, и что заморский крестовый поход отошел на второй план перед его огромными амбициями. Став королем Сицилии, Карл взял под свою защиту принца Ахайи Вильгельма Виллегардуэна и должен был поддержать его в Греции в борьбе с Византией. Кроме того, Константинополь, вероятно, был главной его целью. Как только византийцы будут разбиты, Карл вернет город и восстановит на троне своего другого протеже, императора Балдуина де Куртене. После этого и Иерусалим должен был быть вновь завоеван. 7 сентября 1269 года из своего дворца в Фоджа Карл Анжуйский торжественно объявил о своем намерении помочь Балдуину де Куртене и дожу Венеции с целью восстановления их прав, так как венецианцы были изгнаны из Константинополя в 1261 году вместе с французами. В первые месяцы 1270 года король Сицилии отдал приказ ускорить подготовку к предстоящей экспедиции в Грецию. 5 мая он потребовал, чтобы все имеющиеся в Апулии корабли были сосредоточены в порту Бриндизи, а 12 мая заявил, что хочет вскоре прийти на помощь принцу Ахайи, и приказал подготовить для этой цели несколько десятков кораблей[120].
В любом случае, в июле 1270 года, Карл был далек от желания присоединиться к своему брату и находился не в Сицилии, а в Апулии, готовый пересечь Адриатику и отправиться в Грецию, чтобы соединиться с войсками принца Ахайского. Поддержка, которую он намеревался оказать Людовику, была в основном логистической: порт, припасы, корабли и, возможно, некоторое количество воинов. Карл не собирался сам принимать участие в крестовом походе. Ему было очень трудно отказаться от своих планов в Греции. И снова 11 сентября, когда он наконец прибыл в Карфаген, Карл Анжуйский отдал распоряжения относительно флота, который должен был отправиться на помощь принцу Ахайи[121]. Византийский император Михаил VIII Палеолог, кроме того, отлично знал об угрозе исходящей от Карла. В августе, как мы увидим, прибыло посольство, чтобы встретиться с Людовиком в его лагере под Карфагеном. С какой целью, если не для того, чтобы еще раз умолить короля Франции отговорить своего брата от войны против Константинополя?
Напротив, у Карла Анжуйского не было агрессивных замыслов в отношений халифа
