Олигарх (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович

Кафе-мороженые, в которых подают самый вкусный пломбир в мире — пломбир моего детства. Нет пломбира вкуснее, чем тот, который ты ел в свои восемь лет. И нет вкуснее сока, чем тот, который ты пил из граненого стакана, налитого из огромного конуса в магазине «Продукты». Огромная тетка в белом несвежем халате открывает крантик конуса, и в стакан льется янтарная струя виноградного сока — настоящего сока, не того, что ты покупал в Ленте пятьдесят лет тому вперед. А может и не настоящего сока. Может, он тоже как-нибудь подделан, но…он все равно остается самым вкусным соком в мире. Потому что это сок моего детства. И этот город, который я люблю безнадежно и навсегда — это город моего детства. Мне в нем было хорошо, так хорошо, как больше никогда уже наверное не будет.

Зачем мы сюда приехали? Ну…например — чтобы проверить, все ли в порядке с квартирой Зины. Она ведь все оставила на меня — квартиру, гараж, машину «Волга», и самое главное — ее драгоценности, которые спрятаны в тайнике совсем неприметной кладовки под грудой старых ведер и тряпок. Зина, когда уезжала из дома больше чем на день — всегда прятала свои сокровища — ну так, на всякий случай. И я ее понимаю — по меркам будущего ее драгоценности тянули на несколько миллионов долларов.

Кроме того — тут лежали десять тысяч наличными — чтобы не снимать деньги со сберкнижки, и сами сберкнижки, общим числом пять штук, и на каждой по двадцать тысяч рублей. Я как-то ее спросил — откуда такие деньги, она пожала плечами и сказала, что деньги достались ей от бывшего мужа, чиновника в руководстве области. Он умер, оставив ей все это богатство. А как он его добыл, каким образом сумел заработать такие деньги и купить такие драгоценности — ей неизвестно. Они уже давно жили каждый своей жизнью, и в его дела она не совалась. Кроме того — Зина как профессор и врач с мировой известностью зарабатывала очень хорошие деньги, можно сказать огромные по нынешним временам деньги (и по будущим — тоже), и у нее иногда выходило до тысячи рублей в месяц.

Я как-то однажды посчитал, взяв за основу покупательную способность людей и цены на самые повседневные товары — во сколько раз рубль будущего отличается от рубля годов семидесятых. И вот что вышло — один советский рубль эквивалентен двумстам тридцати рублям будущего. Конечно же, это усредненный вариант, но он соответствует реальности. И вот если следовать этому постулату, Зина в месяц зарабатывала 230–250 тысяч рублей. Вполне пристойная зарплата, с учетом того, что она могла покупать дефицитные вещи практически за копейки, не переплачивая — прямо со складов, где этот самый дефицит хранится. Таких складов существует множество, и принадлежат они самым что ни на есть неожиданным ведомствам. Например — кто бы мог подумать, что на складах сельскохозяйственной техники и оборудования может храниться все — начиная от хороших мясных консервов и до автомобилей «Жигули», джинсы и кожаные пиджаки, мечты любого парня того времени!

Знакомства Зины во всех сферах власти позволяли покупать все, что нужно человеку для обеспеченной, безбедной жизни. И эти дефициты и вкусности даже привозили на дом — после ее звонка куда надо. Честно скажу, мне это немного претило, но…я практичный человек и понимал — вставать в позу и требовать жить как все просто глупо. Любой из нас воспользуется «блатом» чтобы купить все, что ему будет нужно. Не мы такие — жизнь такая. А вот изменить эту жизнь — моя главная задача.

Помню, что мне всегда было обидно — Саратов, город, который ничем не хуже той же Москвы, или Ленинграда, или Киева — живет впроголодь, в отличие от жителей этих столичных городов. Почему ТЕ люди поставлены выше нас? Почему у нас в магазине «Колбасы» люди занимают очередь с вечера и стоят с номерками на ладонях, а в той же Москве ты можешь свободно пойти и купить в магазине сосиски, сардельки, все, что тебе захочется? В очередь, но купить — под презрительные гримасы москвичей и возгласы в спину: «Понаехали! Все скупили!».

А мы ведь покупали «свое». Саратовский майонез «Провансаль», самый вкусный в стране майонез, в свободной продаже которого не было никогда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Саратовскую колбасу и саратовское сливочное масло — которые прямиком шли в столичные города, города первой категории.

И если я согласен, что тот же Норильск или Абакан должны быть обеспечены лучше других — ибо люди живут буквально в нечеловеческих условиях крайнего севера, то чем такие преимущества заслужили жители Риги или Таллина? Киева или Ленинграда? Обидно, понимаешь ли…

Всегда бесили высказывания сторонников хруста советской булки: «На рубль можно было купить доллар, и еще оставались деньги на два мороженых!». Ах вы глупые, ничего не помнящие люди! Забыли, что доллар впервые увидели только в проклятую горбачевскую перестройку? Что за колбасой и сосисками ездили в Москву? «Длинная, зеленая, пахнет колбасой» — что это? Старая советская шутка-загадка. Ответ — подмосковная электричка. На ней жители из-за сто первого километра ездили в Москву за продуктами. Стоило чуть отъехать от столицы — и ты уже попадал совсем в другой мир. Мир, где твои деньги ничего не значат — ты на них просто ничего дефицитного не можешь купить — если только не на базаре за двойную и тройную цену.

— О чем задумался? — спросил Аносов, внимательно разглядывая мое лицо. Я опомнился и вкратце пересказал ему ход своих мыслей — пока мы шли от самолета к выходу с летного поля под конвоем служительницы аэропорта. Толпа пассажиров была похожа на стайку цыплят, которую вела за собой старая, опытная курица.

— Черт его знает…честно тебе скажу — мне хватало — усмехнулся Аносов — Я неприхотлив в еде, особых разносолов мне не надо. Была бы картошка, да масло, мясо я куплю на базаре по пять рублей у знакомого татарина. Лучше на Сенном — в Крытом рынке совсем оху…ие продавцы, так нагреют, что только взвоешь. Мафия! Кстати, ты рассказывал о вашей мафии, организованной преступности — вот рупь за сто, что корни ее именно здесь, на рынках, среди торговцев. Оттуда все пошло!

— Ты прав, оттуда…только это закономерно. Где деньги? На рынке! А где деньги — там и криминал. Кстати, первая серьезная разборка в стиле девяностых была именно между торгашами — армейской миной взорвали бригадира мясников Сенного рынка. Ох, и шум же был! Как ни странно — убийцу нашли и посадили. Отсидел он десять лет, вышел — ни здоровья, ни денег, ни молодой жены. Жена сразу же сбежала, только его посадили, дом обветшал, а деньги, которые он напрятал в тайных местах превратились просто в фантики. Он не додумался накупить валюты и держать все деньги в долларах — вот и попал, остался больным и нищим с никому не нужными советскими деньгами.

— Пример того, как развал Союза навредил самым предприимчивым людям страны! — ухмыльнулся Аносов — Ведь думали, что Союз на века, что ему нет конца. И вот — результат. Обидно, но не зря америкосы все время твердили, что Советский Союз колосс на глиняных ногах. Толкнули — и покатился этот колосс в пропасть.

— Вот эти мрази и толкали — скривился я — А наши, понимаешь ли…отцы нации не сумели удержать страну. И первый, кто виновен за развал — Мишка Горбачев, мразь, пустозвон, болтун, напыщенный и самодовольный индюк. И как говорят компетентные люди — агент зарубежных спецслужб. Я не знаю — может он и впрямь агент, или просто тупой мудак, но результат один — страна покатилась в пропасть. И остановилась уже у самого края. Чудом остановилась.

— Ладно…хватит политики — Аносов подмигнул, оглянувшись на толпу — Не место и не время. Лучше скажи — каковы наши планы. Что делаем, и на какое время мы прилетели сюда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Сейчас едем в квартиру Зины. Ключи у меня. Ночуем, потом гуляем по городу. Я хочу съездить в Затон…там мой дед перевозит на Зеленый остров. Возит пассажиров на своей гулянке по десять копеек с человека. Я хочу на него посмотреть. Искупаемся, а потом поедем назад. Завтра воскресенье, вот как раз он и будет возить. Там и баушка должна быть, и…

Я замолчал, Аносов усмехнулся уголком рта:

— Себя хочешь увидеть? Родителей? А раньше почему к ним не сходил?