Последняя глушь - Эрин Хантер

Токло взялся за работу, но тут же понял, что сегодня у него опять ничего не получится. Когти так болели, что нечего было и думать о том, чтобы копать ими твердую землю. Бросив работу, Токло некоторое время уныло походил вокруг дерева, пытаясь придумать, чем же ему теперь заняться. В животе оглушительно урчало от голода, но рядом с берлогой никакой дичи не было видно.

— Схожу поохочусь, — решил он и побрел в сторону, противоположную той, где недавно повстречался с чужим медведем.

Солнце медленно поднималось над лесом, а Токло все шел и шел через рощу, длинным клином сползавшую с гребня горы. На дне долины журчал ручеек, и Токло пошлепал прямо через него, наслаждаясь прикосновением ледяной воды к ноющим когтям. Через несколько шагов он остановился и с удовольствием напился. Постепенно сила начала возвращаться в его усталые мышцы, и Токло с новой уверенностью продолжил карабкаться на скалы и сбегать по склонам, поросшим густым кустарником. Деревья укрывали его густой тенью, над головой тихо шелестела листва.

Только дичи по-прежнему не было. Токло вышел к еще одному ручью, на другой стороне которого росли кусты, усыпанные поздними ягодами. Перейдя ручей, он побрел вдоль берега и вдруг услышал какой-то шорох в кустах. Токло замер. Еще один медведь на его территории!

— Убирайся! — заорал Токло, бросаясь в кусты.

Он резко остановился, когда из-под веток выкатился маленький черный медвежонок и в ужасе уставился на него. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, а потом медвежонок жалобно заскулил и попятился назад. Токло тоже сделал шаг к ручью. Ему вдруг показалось, что из черных перепуганных глаз медвежонка на него смотрит Луса. Медвежонок, видимо, понял, что большой гризли не собирается на него нападать, поэтому повернулся к нему спиной и бросился бежать.

Не успел он скрыться в лесу, как над ухом у Токло раздался ленивый насмешливый голос:

— У, какой ты храбрый! Не терпишь черных медвежат на своей территории?

Токло резко обернулся и увидел за соседним деревом вчерашнего наглого гризли.

Токло грозно зарычал и сделал шаг вперед.

— Чего тебе надо? — оскалился он.

«Если этот неугомонный медведь снова напрашивается на драку, он ее получит!»

Но незнакомый гризли даже не шелохнулся.

— Да так, просто хожу, изучаю окрестности, — протянул он. — Охочусь. Наблюдаю.

— Это моя территория, — напомнил ему Токло.

— Нет, не твоя, — пренебрежительно фыркнул гризли. — Я уже говорил — ты здесь чужак.

Слепая ярость начала закипать в груди Токло.

— Но я ведь построил берлогу! — запальчиво крикнул он.

— Что-что? Ты говоришь о той крохотной ямке в земле? А я думал, это сусличья норка! — насмешливо сощурился гризли. — У тебя туда хоть уши-то помещаются? Или только одно? Будем надеяться, что когда твою норку затопит паводком, у тебя хотя бы голова останется сухой!

Этого Токло уже не мог стерпеть. Он прыгнул вперед, но второй гризли отшвырнул его лапой и с размаху ударил по голове. В ушах у Токло зазвенело, и он попятился назад, озадаченный неожиданной силой своего щуплого на вид противника.

— Только подойди, еще получишь! — прорычал медведь.

Токло молча уставился на него. Он не мог открыто признать, что не хочет новой драки.

— Может, поделим мою территорию? — наконец, предложил он. — Дичи тут хватит для нас обоих.

— Ты что, совсем ничего не понимаешь? — насмешливо спросил гризли. — С каждым новым снегом здесь становится меньше дичи, меньше территории и больше медведей, готовых сражаться за то, что осталось. Плосколицые продвигаются все дальше и дальше, они воруют у нас землю, а если гризли пытаются сражаться с ними, то всегда проигрывают. Эти горы не могут прокормить даже тех медведей, которые родились здесь, не говоря уже о чужаках.

Токло растерянно смотрел на него. Но ведь это же Последняя великая глушь! Тут должно быть вдоволь дичи и территории!

Гризли вразвалку подошел к Токло.

— Даже горы не хотят, чтобы ты оставался здесь! — прорычал он. Потом повернулся и, не оглядываясь, побрел в заросли.

Токло в бешенстве смотрел ему вслед. Дождавшись, когда гризли скроется в кустах, он пошел к своей берлоге.

Медведь прав. Теперь Токло и сам видел, что это была жалкая ямка, не глубже сусличьей норки!

Но он понимал, что по-настоящему его тревожит совсем не эта дурацкая берлога. И даже не одиночество, которое оказалось намного тяжелее, чем представлялось Токло. Нет, не это приводило в смятение его мысли, превращая их в гудящий рой рассерженных пчел, а слова злобного гризли о горах.

Он сказал, что территория медведей постоянно сокращается из-за плосколицых. Но ведь именно об этом все время твердил Уджурак!

Мысли Токло невольно вернулись к друзьям. Он уже не мог скрывать от самого себя, что скучает по ним, по этому братству медведей, готовых не только драться, но жить и действовать сообща. Он скучал по несносной болтовне Лусы и глупым знакам, которые везде выискивал Уджурак! Токло даже немного жалел наглого здешнего гризли, которому ничего не оставалось, кроме как постоянно драться за каждый шаг своей территории, за каждый кусок дичи…

Но ведь и он, Токло, теперь стал таким же медведем! Впервые за эти дни Токло подумал о том, что потерял. У него словно кусок сердца вырвали.

— Уджурак был уверен, что еще есть надежда, — напомнил себе Токло. — Но ты сам отказался принять участие в его поисках.

День медленно догорал, а Токло все лежал, слепо глядя в сгущающиеся тени под деревьями.

— Эх, Уджурак, — еле слышно прошептал он. — Может быть, я поторопился тебя бросить?

ГЛАВА XXV

ЛУСА

Луса смотрела на Медвежатник. Она видела Кинга, дремавшего на солнышке, и Йога, карабкавшегося на Медвежье дерево. Ее мама и Стелла копались в куче фруктов, принесенных плосколицыми.

«Странно, — подумала Луса. — Почему я смотрю на них откуда-то сверху, будто со стороны?»

Сердце ее болезненно сжалось, и она поняла, что знает ответ. Луса больше не принадлежала к своей старой семье. Это было ее прошлое.

Но если так, то где же она сейчас? Луса огляделась по сторонам и поняла, что стоит над Медвежатником вместе с плосколицыми. Она похолодела от страха. Ведь плосколицые сейчас ее поймают и отведут назад, в клетку! Но вскоре Луса поняла, что она хоть и видит плосколицых, но совсем не слышит их голосов. Пасти у них открывались, закрывались и растягивались в улыбках, но никак звуков не доносилось. И еще плосколицые, кажется, совсем не замечали Лусу, словно она была невидимая.

«Вот здорово! — подумала она. — Я могу делать все, что хочу, и никто ничего не увидит!»

К сожалению, она так и не придумала, что бы такого интересного сделать. Ей хотелось только смотреть на свою семью. Она видела, как Эйша отошла от Стеллы и побрела в тенек под выступом Скалы. Здесь она разлеглась, положила морду на лапы и блаженно закрыла глаза.

— Привет, Эйша! — прошептала Луса. — Это я, Луса. Ты видишь меня во сне, как я вижу тебя? Ты часто мне снишься. — Эйша пошевелила ушами, словно услышала слова дочери. — У меня все в порядке, — продолжала Луса. — У меня есть самые лучшие друзья, и я научилась жить в дикой природе. Не беспокойся за меня!

Луса продолжала смотреть на маму, но та вдруг стала уплывать все дальше и дальше, пока весь Медвежатник не превратился в крохотную точку посреди яркого солнечного света. Луса почувствовала, что куда-то падает, и закричала от страха…

Она ударилась о землю с такой силой, что кости захрустели. И тут же открыла глаза. Луса лежала под кустом, где они с Каллик уснули накануне, после того, как выбрались из реки. Все тело у нее болело так, словно она в самом деле шлепнулась с небес на землю. Вокруг тихо шелестел дождь, чахлый куст не спасал от сырости, и вся шерсть у Лусы промокла насквозь. Холод впивался в нее со всех сторон, словно когти голодного гризли.

Каллик сопела рядом. Несколько мгновений Луса смотрела на нее, не решаясь разбудить, а потом робко пихнула лапой. Они и так потеряли кучу времени, проспав целую ночь. Нужно идти, нужно искать Уджурака!

Каллик с недовольным ворчанием открыла глаза.

— Что такое? — спросила она. — Ты в порядке?

— Со мной все отлично! — доложила Луса и горько усмехнулась про себя. Все отлично, если не считать того, что она устала, промокла, напугана и ударилась о камни… — Спасибо, Каллик.

Каллик мотнула головой, будто хотела отогнать муху.

— Великие духи! — проворчала она. — У меня такое чувство, будто меня поколотил гризли!

Пошатываясь, она с трудом поднялась на лапы. Луса тоже встала, опасаясь, выдержат ли ее лапы. Вчерашнее сражение с рекой дорого обошлось обеим медведицам. Смогут ли они идти дальше? Сумеют ли найти Уджурака?

Прижимаясь друг к другу, Каллик и Луса спустились к берегу и напились.