Удержать небо - Лю Цысинь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Странным было то, что экспериментальный пласт и большую залежь действительно разделяла тысяча метров земли и камня и эта преграда оставалась целой и невредимой – пожар разгорелся по другую сторону километрового природного брандмауэра, и кто-то даже высказал предположение, что этот огонь возник независимо от эксперимента. Но это был столь явный самообман, что даже автор идеи не поверил в нее. Ну а поспешные исследования помогли той же ночью установить истину.
От экспериментального пласта отходило восемь тоненьких – с полметра в узких местах – ленточек угля. Такие прослойки и впрямь очень трудно обнаружить. Пять из них обрубила противопожарная стена, но остальные три уходили вглубь и прошли под ее нижним краем. Две благополучно завершились в толще породы, а вот последняя протянулась на весь километр и соединилась с главной залежью. Все эти нитки представляли собой заполненные углем разломы в земле и имели многочисленные выходы на поверхность, через которые поступало вполне достаточно кислорода для горения. И ничтожная ниточка, связавшая экспериментальный пласт и залежь, сработала как бикфордов шнур.
Ни одна из этих прожилок не была отмечена в документах, которые представил Ли Миньшэн, да и вообще угольная геология практически не упоминала такие длинные и узкие ленты. Мать-природа сыграла одну из столь любимых ею жестоких шуток.
– Мне некуда было деваться. У моей дочки уремия, и ей необходим постоянный гемодиализ. Этот проект обещал позарез необходимый мне заработок, и поэтому я не стал достаточно настойчиво возражать против твоих намерений… – Ли Миньшэн был бледен и упорно не смотрел Лю Синю в глаза.
Через сутки, так же рано утром, они стояли втроем на холме между двух подземных пожаров. Весь луг между холмом и шахтой был темно-зеленым, и на этом фоне выделялся бледно-желтым вчерашний круг пожухлой травы. Поднимавшийся от земли пар затуманивал вид недалекой шахты.
– Моя бригада из Синьцзяня с кучей снаряжения уже приземлилась в Тайюане и скоро будет здесь. Сюда спешат отряды со всей страны. Огонь, судя по всему, сильный и быстро распространяется.
Лю Синь долго молча смотрел на Айгула и в конце концов проговорил чуть слышно:
– Ты сможешь укротить его?
Айгул покачал головой.
– Тогда скажи хотя бы: надежда есть? Если запечатать всю вентиляцию или подать много воды и просто залить огонь…
Айгул снова покачал головой.
– Я занимаюсь этим всю жизнь, но подземный огонь все так же продолжает поджаривать мой город. Я уже говорил тебе, что по части подземного огня ты несведущ, как ребенок. Ты просто не знаешь, что это такое. Подземная глубина увертливее змеи, зловреднее призрака. И если она что-то решила, смертным не остановить ее. У нас под ногами невесть сколько высококачественного антрацита, который этот дьявол вожделел миллионы лет. Теперь ты освободил его и дал ему неограниченную силу и энергию. Этот пожар будет в сто раз страшнее, чем у меня в Синьцзяне!
Лю Синь схватил невысокого уйгура за плечи и встряхнул.
– Я тебя не о том спрашиваю! Скажи мне – есть надежда? Сколько у нас шансов? Умоляю!
– Ноль, – ответил Айгул и в очередной раз покачал головой. – Доктор Лю, в этой жизни тебе не удастся отмолить свои грехи.
* * *
Чрезвычайное совещание устроили в здании шахтоуправления. Участвовали в нем, естественно, и директор, и начальники всех пяти шахт, и ведущие инженеры, и группа перепуганных чиновников из города, включая мэра. Прежде всего утвердили штаб чрезвычайной ситуации. Его возглавил директор шахтоуправления, а в состав вошли, помимо прочих, Лю Синь и Ли Миньшэн.
– И инженер Ли, и я сделаем все, что в наших силах, но напомню, что мы с ним преступники, – сказал Лю Синь. Ли Миньшэн сидел неподвижно, понурив голову.
– У нас не суд, и времени на следствие нет, – ответил директор. – Надо действовать и не отвлекаться на раздумья. – Знаешь, кто это сказал? Твой отец. Давным-давно, когда я был механиком в его бригаде, я пропустил мимо ушей его указание и, чтобы увеличить выработку, расширил полосу проходки. В результате в лаву хлынула вода, и мы, больше двадцати человек нас было, оказались заперты в тупике. Фонари погасли, а зажигалкой чиркнуть никто не решался, боясь, во-первых, что в воздухе уже накопился газ, и, во-вторых, что так они очень быстро изведут оставшийся кислород, потому что вода полностью перекрыла изгиб штрека. И, естественно, вокруг полная темнота, такая, что ладоней перед лицом не видно. И тут твой отец мне и говорит, что помнит: над нами проходит другой штрек, и промежуток между ними совсем не толстый. А потом я слышу, что он начал колотить обушком по потолку. Тогда для нас отбойные молотки еще были в новинку, мы работали, как в старину: кирками. Мы все сообразили, чем он занят, и тоже принялись вслепую долбить потолок. Кислорода в воздухе быстро убавлялось, у нас головы начали кружиться, грудь перехватывать. И конечно же, тяжело было от темноты, полной темноты, какой никто из живущих на-гора даже представить не может, и нарушали ее только искры из-под клювов обушков. Было мучительно заставлять себя просто жить дальше, но твой отец вынуждал меня держаться. Он раз за разом повторял: «Надо действовать и не отвлекаться на раздумья». Не знаю, сколько времени мы долбили, но я уже почувствовал, что вот-вот потеряю сознание от нехватки кислорода, и тут кусок потолка рухнул, и мы чуть не ослепли от света взрывобезопасных ламп из дыры… Потом твой отец признался, что понятия не имел, какова толщина потолка над нами, но в той ситуации нам оставалось только одно: действовать и не думать, что да как. Чем больше времени проходило, тем крепче слова твоего отца врезались мне в память, и вот теперь я передаю их тебе.
Специалисты, срочно собранные со всей страны, набросали план борьбы с огнем. Рассматривалось всего три варианта. Первый – перекрыть поступление кислорода под землю. Второй – закачивать под землю цемент, чтобы отрезать дорогу пламени. Третий – заливать огонь водой. Собственно, все три способа предполагалось применять совместно и одновременно, хотя неэффективность первого давно уже была доказана практикой. Бесчисленные вентиляционные ходы, по которым к огню подходит воздух, трудно было выявлять, а
