Прекрасная мечта - Джил Лэндис

– Я не ожидал вас тут встретить, – сказал он, как бы извиняясь за свою наполовину расстегнутую рубашку.

Она поежилась, но это движение осталось незамеченным в темноте.

– Мне не спится.

– Здесь день начинается рано.

– Знаю.

– Я тут подумал… – неуверенно начал он. Она решила было, что думал он о Лейне, о том, куда мальчишка мог податься и когда стоит ехать на его поиски, но ошиблась.

– Я подумал, а не научить ли вам Орвила готовить. Для более тяжелой работы он становится староват. Я заметил это во время объезда.

– Научить Орвила готовить?

– Ну, если вы сумеете.

Она провела ладонью по глазам.

– Полагаю, что сумею. Но если он научится готовить, что буду делать я?

Он переминался с ноги на ногу и почесывал затылок.

– Ну, вы же здесь не навсегда.

Эва сидела и смотрела на него, напрягая в темноте глаза, обдумывая то, что он сейчас сказал. Конечно, в тот день, когда она прочла объявление и решила попытать счастья на этой работе, у нее и в мыслях не было, что это навсегда. Но жизнь полна неожиданностей. Стучась в эту дверь, она и предположить не могла, что встретит здесь такого человека, как Чейз Кэссиди.

Он продолжал стоять в нескольких шагах от нее, как будто ему не хотелось отсюда уходить. Эва выпрямилась и вся внутренне сжалась. Уже давно пора возвращаться в дом.

Он шагнул ближе, поколебался немного и, ни слова не говоря, наклонился, чтобы помочь ей подняться. Мгновение она смотрела на его протянутую руку, а потом все же приняла ее.

А вот это было ошибкой. Она поняла это в ту же секунду, как почувствовала прикосновение его пальцев. Чейз помог ей подняться на ноги. Она знала, что пора бы уже отнять руку, но… не смогла. Так и он не двигался с места и не отпускал ее, хотя эта пауза уже слишком затянулась.

Они стояли рядом, во мраке, ее рука, как в колыбели, покоилась в его ладони. Эва прикрыла глаза, впитывая в себя тепло его кожи и прохладу ночного воздуха, ласкавшего ее лицо. Ворот его рубашки так и остался незастегнутым. А что если она прижмет ладонь к его влажной груди, чтобы узнать, как бьется его сердце. Так же бурно, как ее собственное?

Он так бережно держал ее руку, что она даже удивилась. Глядя на него, никто бы не заподозрил, что этот человек способен на проявление нежности. Только не Чейз Кэссиди. Он не был создан для нежности. В нем вообще не было места слабости.

На противоположном конце двора Кудлатый начал лаять и гонять телят по загону. Чем громче ревели перепуганные телята, тем яростнее он облаивал их.

Резкий звук прогремел, как выстрел, и вторгся в их безмолвное общение. Чейз отпустил ее руку и разрушил эту таинственную связь.

Вся дрожа, Эва сцепила пальцы, чтобы хоть чем-то занять руки. Ее сердце так бешено колотилось, что она как будто слышала, как кровь пульсирует в висках. Несколько мгновений Чейз смотрел на нее так, как будто видел ее впервые, потом поднял голову и резким свистом подозвал собаку.

Эва сделала глубокий вдох, чтобы немного прийти в себя. Так же она поступала, когда выходила на сцену. Ей и раньше удавалось не терять головы в подобных ситуациях, и теперь она намерена была сохранять самообладание, особенно перед Чейзом Кэссиди.

– С вашего разрешения, мистер Кэссиди, я пойду в дом. Уже поздновато.

Подбежал Кудлатый и начал кругами носиться вокруг них, а потом уселся у ног Чейза, внимательно глядя ему в глаза и виляя длинным хвостом, «подметавшим» грязный пол. Чейз не двигался с места и не отрывал от нее взгляда. Наконец произнес:

– Поскольку дела обстоят так, что увольнять вас мы не намерены, почему бы вам не называть меня Чейзом?

Она кивнула, лихорадочно соображая, что ответить, потому что в голову ничего подходящего не лезло. Она могла думать только о Чейзе.

– Хорошо. Пусть будет Чейз. Тогда, наверное, вам стоит называть меня Эвой.

– А теперь, спокойной ночи, Эва. Я приду попозже.

– Я оставила на кухне свет. – Эва подобрала юбки и ринулась прочь, пребывая в таком смятении чувств, что даже позабыла о своей выставленной напоказ нижней юбке цвета фуксии, и едва не споткнулась о Кудлатого, всю дорогу болтавшегося под ногами.

Когда она скрылась из виду, Чейз судорожно вздохнул и закрыл глаза.

Ты соображаешь, что ты делаешь, Кэссиди, черт тебя подери?

Последняя четкая и ясная мысль, которая запечатлелась в его памяти до того, как он взял ее за руку, – какой хрупкой и беззащитной выглядела она, когда сидела в одиночестве на ступеньках крыльца, уронив голову на руки. У него сегодня не было времени поразмыслить над тем, чего ей стоило пережить сегодняшнее происшествие в городе. Он сам сталкивался с проявлениями насилия сплошь и рядом, но что могла знать она, изнеженная барышня, о стрельбе, подручных шерифа и шестизарядных револьверах. Когда он протянул ей руку, это движение получилось чисто инстинктивным. Но когда их пальцы соприкоснулись, когда ее шелковистая кожа защекотала его мозолистую ладонь, когда она стояла перед ним так доверчиво, он мог думать только о том, что будет, окажись она сейчас в его объятиях, и каковы на вкус ее губы.

Чейз снова потер основание шеи и вперил взгляд в звездное небо. Он пытался заставить себя думать о чем-то другом, но все его существо непроизвольно тянулось к Эве Эдуарде. Ведь был еще Лейн, о котором нужно побеспокоиться, но он, Чейз, стоял здесь, в кромешной тьме, возбужденный до предела, и смотрел на дом, как грешник, изгнанный из храма, ожидая, когда Эва погасит лампу в своей комнате, и он сможет войти, не рискуя столкнуться с ней в кухне.

– Черт побери, – пробурчал он себе под нос.

Бросив на дом прощальный взгляд, Чейз снова направился в сторону ручья. Может, его недомогание пройдет, если он еще раз окунется в ледяную воду.

Только лай собак раздавался с противоположного конца Мейн-стрит, больше ни единого звука, ни единого движения не нарушало покоя Последнего Шанса. Лейн прикинул, что сейчас, должно быть, около девяти – часов у него не было.

Он был голоден, как медведь весной после спячки. Он гнал свою лошадь вперед, и норовистая пегая вынесла его на отдаленный конец Мейн-стрит, к двухэтажному домику мисс Рэйчел Олбрайт. Ставни были закрыты, но он знал, что она дома, потому что сквозь щели между створками на одном окне пробивался свет.

Особенных надежд он на нее не возлагал. Для визита сейчас слишком поздно, кроме того, она сказала в классе, что живет одна с тех пор, как полгода назад умер ее отец.

Лейну ненавистна была сама мысль просить о помощи занудную училку, но пусть его черти возьмут, если он приползет сегодня на ранчо, поджав хвост. Пускай дядюшка Чейз потревожится за него пару часиков. Ну не дурак ли он, надо же такое придумать – будто Чейз хотя бы пальцем пошевелит ради него. Только мисс Эве с ее золотым сердцем будет не все равно, жив он или уже умер.