Тайна Марии Стюарт - Маргарет Джордж

– Любовь и брак по договоренности плохо сочетаются друг с другом. – Ему было все равно, счастлива ли Елизавета Валуа или нет; такова была ее участь как принцессы. – Ваша кузина Елизавета Английская отклонила предложение испанского жениха, – продолжал он. – Разумеется, есть ощущение того, что она не настоящая королева. Так что Филиппу Испанскому еще повезло, особенно потому, что папа выпустил буллу, где он признает вас настоящей королевой.

На самом деле папа не издавал такую буллу, но шпионы кардинала так или иначе узнали его намерения.

Мария посмотрела на турнирное поле, расположенное между Бастилией и рекой, на парижские дома, сияющие под июньским солнцем, и на ярко-зеленые поля за ними. Она видела такой же пейзаж в своем часослове, яркий и похожий на панно из самоцветов.

– У меня слишком тяжело на сердце из-за неприятностей матери в Шотландии, чтобы думать о чувствах моей английской кузины, которая причиняет эти неприятности, – со вздохом призналась она. Она отказалась обсуждать свои формальные претензии на английскую корону, навязанные Генрихом II.

– Королева Англии не причиняет эти неприятности, – поправил кардинал. – Она просто извлекает выгоду из того, что происходит естественным образом.

– Как умно с ее стороны. – Мария по-прежнему смотрела на совершенный июньский пейзаж, так похожий на миниатюру. Ей хотелось попасть туда и пройти по извилистой сельской дороге, которая при взгляде отсюда походила на коричневую нить…

Соперники собирались по обе стороны турнирного поля под развевающимися знаменами. Кардинал снял шляпу и стал обмахиваться ею.

– Когда же они начнут? Это настоящая пытка!

– Скоро, – заверила она.

Он горестно вздохнул и повернулся, чтобы поговорить с королевой, сидевшей по другую сторону от него. Екатерина Медичи, одетая в темно-зеленое платье, выглядела недовольной; ее брови вытянулись в прямую линию, и она комкала носовой платок своими короткими пальцами. Мария слышала, как кардинал попытался развлечь ее, но королева беспокоилась все сильнее.

«Турниры – замечательная вещь, – подумала Мария. – Все эти яркие краски и церемонии похожи на праздничную мессу. Возможно, это и есть месса, только светского характера, демонстрация силы и мощи…»

Прозвучали трубы. Турнир в честь бракосочетания сестры короля принцессы Маргариты и его дочери принцессы Елизаветы с герцогом Савойским и королем Испании соответственно был объявлен открытым.

Соперники в сверкающих доспехах, включая короля, носившего черно-белые цвета Дианы Пуатье, вышли на поле. Первая схватка началась.

В течение часа все жадно наблюдали за происходящим, но потом привычное зрелище стало утомительным, мысли зрителей потекли в другом направлении, и начались разговоры.

Мария разгладила синее платье и подумала о Франциске. Он сидел рядом со своей матерью; его лицо искажала боль, вызванная застарелым воспалением уха. Как он это выносит – никогда не чувствовать себя вполне здоровым? Однако он настаивал на своих уроках и продолжал охотиться.

Дальше на галерее сидел герцог Гиз, вернувшийся из военного похода. Мирный договор, заключенный во дворце Като-Камбрези, положил конец войне. Франция обязалась вернуть Италии все завоеванные территории за последние восемьдесят лет. «Какой тщетной оказалась эта война! – подумала Мария. – Все эти знамена, лошади и артиллерия в итоге оказались такими же бесполезными, как этот турнир».

– Как вы себя чувствуете в браке, дорогая? – участливым тоном спросил кардинал, наклонившись к ней.

– Прекрасно, – ответила она.

– Но в каком смысле? – настаивал он.

– В том смысле, какой жена вкладывает в отношения со своим мужем. – Она не выдаст ему способности Франциска, или, вернее, их отсутствие.

– Значит, вскоре мы сможем ожидать появления принца? – упорствовал кардинал.

– Все в руках Божьих.

– Бог помогает тем, кто сам помогает себе.

Должна ли она слышать это?

– Каким образом? – Мария поддалась искушению.

– Ради блага Франции бывает необходимо приносить личные жертвы и временно забывать о некоторых заповедях.

– Таких, как шестая заповедь? – она выждала паузу. – Та, где говорится о супружеской верности?

– Как вы проницательны! Естественно, Господь вознаградит такую жертву незначительной компенсацией в виде удовольствия.

Разумеется, ей захочется испытать плотское удовольствие. Она прямо создана для этого.

– Мое удовольствие заключается в верности моему супругу.

«Вот незадача, – подумал кардинал. – Какая проблема для престолонаследия!»

– Естественно, я лишь испытывал вас, дорогая, – пробормотал он.

– Я знаю. – Она сделала вид, будто поверила ему. – Это ваша обязанность как кардинала церкви и моего…

У зрителей на террасе вырвался дружный крик. Мария посмотрела на турнирное поле и увидела короля, наклонившегося вперед в седле, и щепку от копья, торчащую из его открытого забрала. Кровь толчками вытекала из-под золоченой решетки забрала на шею лошади. Екатерина завизжала. Диана сидела неподвижно, как будто высеченная из камня.

– Господи всемогущий! – выдохнул кардинал. Он встал и вцепился в перила балюстрады.

Когда короля снимали с лошади, его тело было жестким, как пугало, если не считать конвульсивного подергивания конечностей через каждые несколько секунд. Его уложили на носилки и унесли прочь прежде, чем королева или кто-либо из членов королевской семьи успели спуститься к нему.

– Нет! – выкрикнула Екатерина. – Я предупреждала его! Я говорила ему, умоляла его!

Она устремилась на турнирное поле и с плачем обняла окровавленную шею лошади.

– Идемте, – сказал кардинал. Он взял Марию под локоть и помог ей встать. – Возвращайтесь в карету. Его отвезут в Турнельский дворец, и нам нужно быть с ним.

Она подчинилась и вернулась в королевскую карету, украшенную ее регалиями. Кучер тронул лошадей, и герольды снова побежали впереди, громко крича: «Дорогу! Дорогу Ее Величеству, королеве Шотландии и Англии!» Их голоса тонули в криках возбужденной толпы.

В Турнельском дворце – кардинал угадал правильно – король лежал на узкой кровати в окружении врачей. Копье вошло в левый глаз и ослепило его. Медики опасались, что деревянные щепки могли проникнуть в мозг.

В течение десяти дней король находился между жизнью и смертью, так как рана воспалилась и инфекция начала распространяться. Иногда он приходил в себя, потом снова впадал в забытье. Самым странным для Марии было то, что он не удивлялся своей смерти в возрасте сорока одного года и не противился ей. Он как будто принимал смерть, словно ожидаемую и даже желанную гостью.

Екатерину, судя по всему, предупредили о грядущей беде астрологи Руджери и Нострадамус, чье мнение она ценила очень высоко. Она говорила об этом своему мужу, но он оставил ее слова без внимания. Или, может быть, он уже тогда примирился со своей участью? Казалось, его поступки были продиктованы нежеланием жить. Он настоял на продолжении последнего поединка, несмотря на мольбы Екатерины и желание соперника прекратить схватку. Король приказал ему выехать на поединок или понести наказание.

Бледный и дрожащий, Франциск стоял у ложа своего отца. Он сам был нездоров; боль в ухе улеглась, но лихорадка продолжалась.

– Отец! – воскликнул он. – Не оставляй меня!

Его отец вздохнул и приоткрыл здоровый глаз, словно ему не хватало сил широко распахнуть его.

– Сын мой, – сказал он почти нормальным голосом. – Скоро ты потеряешь отца, но его благословение останется с тобой. Путь Бог дарует тебе больше счастья, чем Он дал мне.

Франциск зарыдал и бросился на постель. Грудь его отца казалась теплой и надежной, и он верил, что если будет обнимать его достаточно крепко, то сохранит его навсегда.

Мария подошла к Франциску и обняла его сзади. Его худые плечи вздрагивали от плача.

Король закрыл глаза. Казалось, он заснул, но потом королевский врач Амбруаз Паре пощупал его пульс и покачал головой.

– Ваше Величество, король умер, – обратился он к Франциску.

– Нет! – Франциск прильнул к отцу.

– Ваше Величество, – позвал кардинал. Он сделал жест Марии, которая помогла своему мужу встать.

– Мы вверяем вам нашу жизнь и нашу верность, – произнес кардинал. – Мы будем служить вам до конца дней.

Франциск вытер глаза. Его мать по-прежнему плакала.

– Maman! – он бросился в ее объятия, не обращая внимания на кардинала. – Maman!

Вместе они побрели к выходу из дворца, где собралась озабоченная толпа. Пусть кардинал сделает объявление; они отправлялись в Лувр. Королевская карета стояла поблизости в тени большой липы, и они направились туда. Мария встала в стороне, чтобы войти последней из уважения к своей свекрови. Но Екатерина Медичи внезапно отступила на шаг и спокойно посмотрела на нее, как в любой обычный день.