На все четыре стороны - Елена Арсеньева

И не успела я и глазом моргнуть, как она села на край ямины и прыгнула вниз. Охнула, засмеялась и, бросив насмешливо:

— Догоняй, сокровище мое! — исчезла в темноте.

Деваться от этих мыслей было совершенно некуда. И некуда было деваться от страха. Тем более что боялась-то Алена теперь не только за себя. А Марина с Лизонькой? А Морис? Если именно Габриэль прикончил тех двоих, что ему помешает совершить еще одно, еще другое, еще третье убийство? Может быть, Алена прочитала (и написала!) слишком много детективов, может быть, у нее разыгралось воображение, может быть, убить не так-то и легко, как утверждает известное произведение Агаты Кристи, но справиться с собой и со своими страхами нашей героине было уже невозможно.

Конечно, как у всякого добропорядочного существа, у нее мелькнула мысль все же обратиться в полицию. Но.., доказательств вины Габриэля ровно столько же, сколько и доказательств ее собственной вины. Ей ведь могут сказать: а докажите, сударыня, что не вы зарезали этого бедолагу. Чем? Да чем-нибудь. Зачем? Да зачем-нибудь! Еще и в самом деле посадят до окончания следствия по делу, черт их знает, этих французских полицейских… Жаль, что не с кем посоветоваться. Правда, сестра Марины замужем за французским частным детективом Бертраном Баре, с которым у Алены еще с прошлого года установились наилучшие отношения (вместе обводили вокруг пальца русско-французского киллера Никиту Шершнева!), однако сейчас Бертрана не было в Париже: семейство Баре гостило в Бретани, у его сестры. Приходилось, как обычно, рассчитывать только на себя. Но единственное, что могла сделать Алена для собственной безопасности и собственного спокойствия, это найти Габриэля в Париже — и потихоньку следить за ним.

Легче сказать, чем сделать!

Или лучше не делать вообще ничего? Если Габриэль и в самом деле опасен, если он и впрямь убийца, от него можно спастись самой и спасти дорогих тебе людей только одним-единственным способом: убедив его в собственной безвредности. В том, что она не намерена никому открывать жутких тайн, сопровождавших их знакомство, а главное, сама эти тайны открывать не намерена. Ей ни до чего нет дела! Она не намерена высовываться, она будет сидеть тихо — тише воды ниже травы!

Дело за малым — как осведомить о своем решении Габриэля? Как его найти? Алена ведь ни у кого на свете, даже у Марины, а тем паче у кого-то из ее родственников, не может спросить, где отыскать мсье Мартена. Можно представить, какой шум поднимется! И еще не факт, что возмущенная famille не заставит Марину и Мориса отказать от дома гипотетической разрушительнице счастья бедняжки Амели! И им будет совершенно наплевать на то, что Алена не собирается разрушать чье бы то ни было счастье…

Однако какой странный народ в этой famille: похоже, из чистого сочувствия к несчастной девушке готовы спихнуть ее замуж абы за кого. Интересно, что они вообще знают о Габриэле? Да ведь невооруженным глазом видно, что он авантюрист, наглец, опасный игрок и вообще — вульгарный охотник за приданым. Хотя нет, пожалуй, приданое Амели ему не так уж и нужно: в одночасье купить одну машину (и какую!) вместо другой, заявив, что проще купить новую, чем отремонтировать старую, способен человек отнюдь не бедный. Точнее сказать, богатый, очень богатый. Но, во-первых, денег всегда мало, это аксиома. Бедняку мало его грошей, миллионеру — его миллионов, миллиардеру — его миллиардов. А во-вторых, каково происхождение богатства Габриэля? Не нами, не нами сказано, что в основе каждого крупного состояния лежит преступление!

И вот опять наша детективщица вернулась в своих размышлениях к исходному пункту: Габриэль, конечно, еще тот парень, от него надо держаться подальше, его нельзя раздражать… Если не ради себя, то хотя бы ради Лизочки!

Распрямив безбожно ноющую ногу, Алена задумчиво слушала диск Пьяццолы (она теперь никакой другой музыки не могла слушать, только аргентинское танго, как заколдованная!). Хорошо, та безумная жара, которая дни и ночи стояла в Туре, сменилась после приезда в Париж приятной прохладой. И, очень может быть, скоро нагрянут дожди вопреки прогнозам синоптиков. Похоже на то, что Алене скоро никакие синоптики не понадобятся, у нее завелся свой собственный барометр: нога та-ак разнылась, что никакого спасенья! Пришлось намазаться какой-то болеутоляющей мазью, которую дала ей по возвращении домой Марина, и заковать колено в шину, обеспечив пресловутую иммобилизацию конечности, которой в Туре, конечно, досталось по полной программе.

Теперь, кажется, писательнице Дмитриевой оставалось лишь сидеть, как инвалид, в антикварном кресле. Все, что она могла делать, это читать Лизочке «Мойдодыра» и «Сказку о рыбаке и рыбке», слушать музыку да звонить по телефону.

А вот кстати о телефоне…

Алена достала из кармана шорт — все остальные виды ее одежды были несовместимы с шиной — потертую визитку с оборванным уголком и надписью:

Marie Ursula Viti, professeur…

01 47 45 12 14

Интересно, профессор чего эта самая Мари-Урсула Вите? Кстати, не факт, что она имеет научное звание: любого учителя и преподавателя щедрые французы называют профессором. А может быть, через нее удастся как-то выяснить хоть что-то о Габриэле? Вот так просто взять да и позвонить. И спросить: пардон, мадам, не знаете ли вы такого-то? Ах, нет? Ну, mille excuses, коли так. Тысяча извинений!

А что? Почему бы не позвонить? За спрос ведь денег не берут! В конце концов, зачем-то же нашла Алена эту несчастную визитку. Может быть, именно затем, чтобы задать вопрос и получить ответ?

Она еще раз посмотрела на номер. Телефон не турский: Алена подглядела в записной книжке Марины телефон ее bellemere Сильви, он начинался с 02. У каждого города во Франции свой код, как и в России. В Париже — это 01, а заодно и код всего центрального региона страны. Давным-давно, при Капетингах, что ли, его территория вообще была отдельным государством, к которому постепенно присоединились другие. Сейчас Иль-де-Франс состоит чуть ли не из десятка департаментов. Так что на звонок могут отозваться как из Парижа, так и из какого-нибудь Ивелина, Эссона, Валь-де-Марн, Валь-д'Уаз et cetera et cetera…

Ладно, кто не рискует, тот не пьет шампанского!

Нет, ради шампанского Алена рисковать не станет, не любит она шампанского. А ради чего рискнуть? Может, ради мартини?

Годится!

Звоним.

Она набрала номер. Гудки, гудки, гудки… И наконец:

— Школа мадам Вите. Слушаю вас, алло!

Звонкий, молодой, кажется, мальчишеский голос.

Что же это такое? Мужская школа? Закрытый пансионат?

— Бонжур, мсье, — осторожно сказала в трубку Алена.

— Бонжур, мадам. Вы бы хотели записаться на урок?

— Я.., нет, то есть да!

— В таком случае я переключаю вас на maman.., то есть, пардон, на мадам Вите. Ne quittez pas.

Чисто французская фраза! Мы говорим в таких ситуациях — «минуточку», французы говорят — ne quittez pas. Вкладывают они в эти слова простейший, утилитарнейший смысл — не кладите трубку, побудьте здесь, подождите.., но в буквальном переводе они означают: «не покидайте меня»! Джон Холлидэй бо-же-е-ественно поет песню, которая так и называется. Теперь ее поет также и Патриция Каас — не менее божественно. Ох, что-то наша госпожа писательница углубилась в лингвистические тонкости… Явно это не мужская школа, иначе Алену не пригласили бы туда. Не вредно было бы узнать, что за урок может дать maman этого мальчика! Быстрого чтения? Английского языка? Кройки и шитья? Игры на мандолине? Верховой езды? Вождения автомобилей? Игры в бридж? Изучения влияния зрения на пение? Какие еще бывают уроки и что вообще можно изучить за один-единственный урок, потому что мальчик не спросил: «Вы хотите записаться на курсы?» — он спросил именно об уроке…

— Алло, это мадам Вите, я вас слушаю.

— Бонжур, мадам.., я бы хотела узнать…

— Сколько стоит занятие? Семьдесят евро.

Алена помолчала, не зная, как реагировать. Много это? Мало?

— Только не говорите мне, что это дорого! — возмущенно воскликнула мадам Вите, хотя, ей-богу, Алена не издала пока ни звука. — Во-первых, урок длится два часа, и за это время я познакомлю вас со всеми тонкостями своего мастерства. Кроме того, я все же professeur de danse diplomee, преподавателей такого уровня немного не то что во Франции, но даже в Европе!

«Дипломированный профессор чего?» — хотела спросить изумленная Алена, но не успела: напористая мадам Вите все брала на себя:

— Сегодня у нас что? Вторник? У меня есть свободное место на уроке в эту пятницу, в четырнадцать часов. Вас устроит? — Ошеломленное молчание было принято за знак согласия. — Excellent! Отлично! Как вас записать? Не обязательно открывать имя и фамилию, можете назваться как угодно, любым псевдонимом.

— Меня зовут.., меня зовут Элен, — пробормотала наша героиня. И вдруг остро вспомнила, как посмотрел на нее Габриэль из-под полей своего чертова черного «стетсона», говоря: «Прошу прощения, но вы не Элен».