Страховщик - Бентли Литтл

Бет вымыла помидоры, положила их на стойку сушиться, а сама пошла одеваться и чистить зубы. С тех пор как записалась к врачу, она бралась за зубную щетку по три раза на дню, иной раз даже по пять и по шесть – словно надеялась, что этот запоздалый приступ заботы о зубах повернет вспять годы небрежения и сделает врачебную помощь ненужной.

Почистив зубы, Бет хорошенько прополоскала рот «Листерином», оделась, проверила, взяла ли с собой страховую карточку и достаточно денег для доплаты.

Зубоврачебный кабинет располагался не в поликлинике, даже не в деловом центре, а в жилом доме, переоборудованном под офисное здание. Тихий проезд между домами расширили, превратив в коммерческий бульвар, и многие жилые дома по обеим сторонам улицы стали офисными центрами. Судя по вывескам, вместе с дантистом здесь располагались и дизайнер помещений, и налоговый консультант, и даже кафетерий. Снаружи здание еще сохраняло уютный домашний вид, но внутри все было переделано, и ничто не напоминало о том, что здесь когда-то жили.

В комнате ожидания, на удивление просторной, центральное место занимал огромный аквариум с разноцветными рыбками. В дальнем конце, за стеклянной перегородкой, сидела секретарша с прижатой к уху телефонной трубкой – судя по ее репликам, урезонивала какого-то настойчивого пациента, желающего попасть на прием прямо сейчас. Больше в комнате ожидания никого не было, однако из-за закрытой двери рядом с закутком секретарши доносился звук, который ни с чем не спутаешь – пронзительный визг бормашины, вгрызающейся в зуб.

Бет отметилась у секретарши и села на желтую виниловую банкетку у стены. На столике рядом лежала стопка журналов: «Максим», «GQ», «FHM». Странный выбор для зубоврачебного кабинета, подумала Бет, однако взяла журнал, открыла на статье о сайтах фетишистов…

– Миссис Джексон!

Бет еще не привыкла носить фамилию Ханта и теперь не сразу сообразила, что зовут ее.

– Миссис Джексон! – повторила секретарша громче.

Бет поспешно отложила журнал и встала. Дверь приоткрылась, оттуда высунула голову молоденькая медсестра с папкой в руках.

– Проходите, пожалуйста, – с улыбкой пригласила она.

Вслед за ней Бет прошла по коридорчику в небольшую смотровую, неловко влезла на зубоврачебное кресло, подождала, пока медсестра – Дора, если верить бейджику – обернет вокруг ее шеи «слюнявчик» из вощеной бумаги и закрепит металлической застежкой. Рядом с креслом на подставку Дора поставила металлический поднос, полный блестящих, зловещего вида зубоврачебных инструментов.

– Доктор сейчас подойдет, – сообщила она и вышла.

Бет осталась ждать, с кристальной ясностью понимая, почему избегает дантистов уже лет десять. Рот уже наполнился слюной, и она живо представляла, как доктор копается у нее в зубах, а слюна скапливается в глотке, давит, душит… Ни сплюнуть, ни рот закрыть…

Боже, как же она ненавидит лечить зубы!

Послышался деликатный стук в дверь, и в смотровую, благоухая «Олд-Спайс» и «Листерином», впорхнул доктор Блэкберн. Выглядел он точь-в-точь как ведущий какой-нибудь телевикторины из 1960-х: гладкое смазливое лицо, идеальная белозубая улыбка, прическа волосок к волоску. Впрочем, не совсем: когда доктор подошел ближе и присел на вращающийся табурет, Бет увидела, что из его безупречной прически торчит вихор. Одна прядь сбоку стоит дыбом и не желает укладываться. Выглядело, пожалуй, забавно… хотя нет, скорее странно. Торчащая прядь сразу бросалась в глаза, и непонятно было, почему доктор ее не пригладит.

Доктор Блэкберн начал расспрашивать Бет о ее зубах; она отвечала, а сама не отрывала глаз от торчащего вихра. Он ее смущал. Слишком уж не вязался со всей остальной внешностью дантиста, слишком был неуместен, чувствовалось в нем что-то… что-то неправильное.

Вошла медсестра – другая, не Дора. С ней тоже что-то было не так. Белый накрахмаленный халат, шапочка, все как положено; но при этом – слишком густо накрашенные глаза, слишком яркая помада на губах, весь вид какой-то вульгарный и потасканный. Словно развратная «медсестра» из порнофильма – вот-вот скинет белый халатик и полезет на пациента.

Доктор Блэкберн тихо обменялся с ней несколькими словами, затем включил смотровую лампу над креслом и повернулся к Бет.

– Откройте рот, – приказал он.

Она широко открыла рот, и он принялся трогать левую сторону ее верхней челюсти каким-то металлическим инструментом, пока не дошел до места, от прикосновения к которому Бет поморщилась.

– Здесь больно? – спросил он.

– Угу! – промычала она.

Доктор повернул лампу, взял с подноса другое, столь же неприятное на вид орудие; вставил Бет в рот резиновый роторасширитель, включил вакуумную помпу, отсасывающую слюну, и принялся осматривать полость рта. Снова пробормотав медсестре что-то непонятное, начал ощупывать и покачивать пальцами зубы Бет, один за другим. Некоторые, как ей показалось, чем-то перетягивал. Затем, взяв заостренный инструмент, с нажимом повел им по границе десны.

Что-то не так.

«Что вы делаете?» – хотела спросить Бет. Однако рот ее был широко открыт, помпа работала на полную мощность, и удалось сказать только:

– О-о ы э-э-а-э-э?

– Собираемся заменить вам зубы, – деловито ответил дантист.

Что?!

Ее охватил ужас. Как? Ни на какую замену зубов она согласия не давала! Бет заерзала в кресле, пытаясь объяснить, что это ошибка, но из разинутого рта вылетало лишь беспомощное мычание. Дантист, впрочем, прекрасно ее понял.

– Мне очень жаль, – проговорил он, положив руку ей на плечо и мягко удерживая в кресле. – Разрушение зубов у вас зашло слишком далеко. Столько кариозных полостей, такая потеря эмали – не говоря уж о гниющих корнях, гингивите и рецессии десен… Боюсь, необходимы самые решительные меры. И потом, у меня связаны руки. Дело, видите ли, в новых правилах и требованиях страховой компании. Даже если б вам были показаны коронки – установка коронок сейчас считается косметической процедурой, и страховая компания за нее не заплатит. Кроме того, от меня прямо требуют агрессивного подхода к запущенным случаям. Планово-профилактическое обслуживание, так это называется у них в страховой программе. Если зубы пациента в плохом состоянии, я должен сделать все возможное, чтобы решить проблему немедленно, раз и навсегда.

Медсестра с бейджиком «Рене» на халате протянула дантисту шприц. Не прекращая говорить, он сунул шприц Бет в рот, и она ощутила болезненный укол во внутреннюю часть щеки.

– Не бойтесь. Больно не будет.

Профилактическое обслуживание.

Эти слова показались ей знакомыми. Да – профилактического ремонта требовал Хант, когда скандалил со страховой компанией из-за крыши… Лекарство подей-ствовало почти мгновенно: мышцы Бет расслабились, мысли начали путаться. Она только успела подумать: быть может, это возмездие? Страховые компании сговорились и наказывают их за то, что они жаловались и защищали свои права? А почему бы и нет? Уже в полузабытьи она отчаянно пыталась сообразить, кто еще может участвовать во всеобщем заговоре против простых людей: банки, правительство, производители автомобилей…

За миг перед тем, как потерять сознание, Бет услышала – и позже готова была поклясться, что слышала ясно и четко, – как дантист напевает странную считалочку:

– Письку на завтрак, письку на обед, письку на ужин любит целый свет!

– А я на завтрак предпочитаю хрен с яйцами! – донесся, словно издалека, голос медсестры.

…Пришла в себя она уже в комнате ожидания, лежа на банкетке. Голова раскалывалась. Бет открыла глаза и несколько минут тупо смотрела в аквариум. Только сейчас она заметила, что на дне его лежат пластмассовые челюсти, верхняя и нижняя: тонкой струйкой вылетают из них и поднимаются наверх пузырьки воздуха, и челюсти колышутся в воде, словно смеются.

Из ниоткуда появилась секретарша, помогла ей подняться.

– Пойдемте, миссис Джексон. Вам пора.

«Разве так можно? – вяло думала Бет. – Я же еще не отошла от наркоза. Разве можно человека в таком состоянии… выставлять?» Однако сил спорить не было; и она позволила вывести себя на улицу. Секретарша даже не проводила ее до машины – просто выставила на порог и захлопнула дверь у нее за спиной.

Нетвердыми шагами, с тупой пульсирующей болью в голове, Бет сошла с крыльца и кое-как добралась до крохотной парковки с задней стороны здания. Во рту пересохло; она облизывала губы и зубы, и зубы на вкус ощущались… странно. Очень холодные и с каким-то слабым, странно знакомым привкусом.

Сосредоточившись на том, что делает, изо всех сил стараясь не отрубиться, Бет достала из сумочки ключи, не без труда открыла машину. Села, повернула к себе зеркало заднего вида и открыла рот, чтобы посмотреть, что с ней сделали.

Во рту у нее блестели два ряда новеньких, сияющих серебряных зубов.