На острие победы - Сергей Коротков

Селезень, потирая ушибленный бок, побежал во двор дома запереть в погребе хозяина, обобрать и пнуть труп Зингера, поскрипеть зубами рядом с мертвым подростком. Шишкин прихватил корзину с едой и пивом, полез в транспорт, пригнанный ими сюда, тогда как Васюков строчил из пулемета, возглавляя башню бронемашины Зингера.

Выстрелы в начале улицы лейтенант услышал в тот момент, когда он с Пешковой усиленно пытался связаться по междугородней линии с Минском, Каунасом и Вильнюсом. Просто набирали номера домашних телефонов, надеясь, что на том конце трубку возьмут достойные и честные люди, приверженцы компартии и союзники СССР. В четырех местах им отказали, причем на немецком языке, еще в двух просто бросили трубки. По двум случайным адресатам в Гродно не поняли вообще, что от них хотят, а в Белостоке посоветовали пойти на три буквы. И только в Ровно сначала опешившая женщина попыталась уточнить, кто звонит по телефону бывшего горкома, а сейчас Управления сбыта такой-то дивизии вермахта, а потом шепотом сказала, чтобы диктовали, она записывает.

– Дело государственной важности! Срочно доложить в Центр партизанского движения Белоруссии или Украины, в Москву, в НКГБ. Докладывает «Пруссак 11506». Есть потери, но дееспособны, находимся в квадрате В, выступаем в квадраты 4 Е и 4 К для сигнализации объекта ночным совам. Уничтожен патруль СС до взвода, захвачены пленные офицер и контрразведчик Абвера. Готовьте сов в полночь для указанных квадратов…

Неупокоев не успел закончить, потому что на улице стали стрелять, рядом с почтамтом послышались крики немцев. Он передал трубку Лизе:

– Уточни, кто это и как быстро может сообщить партизанам. Потом уничтожь связь. Я на улицу. Кажись, влипли наши очкарики!

– Есть.

Лейтенант взял наизготовку автомат и заковылял к двери по просторному прохладному холлу здания почтамта, бросив равнодушный взгляд на двух испуганных работниц ведомства и лежащее тело полевого жандарма. Пешкова продолжила говорить по телефону, не опуская пистолета с пожилого мужчины, сидящего за стендом с кучей проводов и клемм.

Машков уже строчил из ППШ, приютившись рядом с мотоциклом. Неупокоев со стоном от потревоженной ноги залез в люльку, схватился за пулемет.

– Беги к Пешковой, помоги ей. Обесточь связь и мигом сюда. Уходить будем.

– Понял, командир.

Сержант убежал внутрь почтамта, вскоре там раздались женские крики и скрежет железа, но очередная пулеметная дробь заглушила те звуки. Неупокоев начал методично короткими очередями сбивать расквартированных по местным домам фрицев, выскакивающих в чем мать родила.

Загнав персонал почтамта в подсобку и подперев дверь уроненным сейфом, разведчики раскурочили пульт связи, порезали провода, разбили систему сигнализации, уничтожили стол оператора. Потом присоединились к командиру. Мотоцикл помчался по улице на соединение с остальными бойцами, иногда изрыгая автоматный и пулеметный огонь. В некоторых местах уже валялись убитые и раненые, немцы впопыхах прятались по задворкам или ретировались через черные выходы в неглиже. Самые смелые и шустрые попадали под перекрестные очереди Васюкова и Неупокоева.

– Что у вас тут? – бегло спросил лейтенант старшину в отъезжавшем броневике.

– Попадалово. Матвеич тяжелый. Селезень легко. Шишкин в той машине. Уходим уже. Все.

– Нужно уничтожить их транспорт. Мотоколяски штук пять в том дворе.

– Уже, командир. Шишка покоцал все колеса фрицам.

– Уходим за мост. Живо-о!

Мотоцикл с командиром погнал вперед, люди на нем болтались, как куклы. Позади хлопали редкие выстрелы, слышались крики обезумевших эсэсовцев. Броневик громко выломал часть забора ратуши, не вписавшись в поворот, разнес большую клумбу с цветами и часть фонтанчика, но выровнял направление движения и устремился к мосту. Разведчики проехали мимо вырезанного Селезнем караула фрицев, брошенная бутылка с бензином полыхнула и охватила пламенем их мотоцикл. Но двум трупам уже было наплевать на языки огня, пожирающие колеса транспорта и их тела.

Далее по предложению Шишкина бойцы произвели рокировку – бронетранспортер Васюкова переехал на ту сторону реки, к мельнице, с которой, как тараканы, разбегались трое работников, а машина Шишкина с почти опустевшим баком встала поперек моста. Забрав из нее пожитки и боеприпасы, разведчик забросил внутрь трофейную гранату и, наклоняясь, побежал прочь. Ухнул взрыв, раскурочивший внутренности броневика и его систему управления, дым столбом стал подниматься вверх и под знойным ветерком застилать речку.

Шишкин нырнул в новенькое транспортное средство, быстро уселся за руль, дернул рычаг и погнал технику к лесу. Рядом пылил мотоцикл лейтенанта.

Глава 9

Контакты первого уровня

Селезень морщился, сетовал на свои промашки и недогляды, но терпеливо исполнял поручения и даже пытался улыбаться. А вот Матвеичу повезло меньше – сноп дроби нашпиговал его спину от шеи до поясницы, тем самым обездвижив бойца и досаждая ему нестерпимой болью. Лицо разведчика приняло землистый оттенок, глаза закатывались, руки постоянно тряслись. Особенно когда Лиза обрабатывала его раны в неудобной позе в условиях езды по проселочной дороге.

– Дочка… залей ты уже, на хрен… залей водкой всю спину… – мычал Матвеич, скрепя зубами… – черт с ней, с дробью… нехай сидит там… Останови кровь. Крови не дай выйти!

Лиза делала что могла, но пара десятков дробин вызывала кровотечение, муки раненого и страдания самой радистки. Видеть такие страшные раны и еще обрабатывать их, успокаивать умирающего товарища – все это было настолько больно и невыносимо, что из рук выпадали лекарства, голова гудела, к горлу подступала тошнота.

Бойцы угрюмо косились на раненого, зло пялились на пленных, проклинали немцев и всю Пруссию. Лейтенант, занятый мыслями о передаче информации наугад, размышлял о конечном итоге их попыток связаться с Большой землей. «Дойдет или нет наша инфа до Центра? Можно ли довериться источнику на том конце провода? Надежно ли? Нет! Это все фигня! Так разведданные не передаются. Нужны более весомые действия. Нужна рация. И литерный. Мать его за ногу! Найти этот сраный поезд. Хоть как, но до ночи найти. Вдруг совы прилетят в полночь… Если та бабенка доставит сведения кому надо. Прилетит авиация, а сигнала нет. Литерный, чертов танк!..»

На мобильный пост СД разведчики вышли неожиданно, когда пересекали просеку между двумя лесополосами. Три мотоцикла немцев не успели понять, что перед ними враг, как Васюков длинной очередью искромсал передний транспорт фрицев. Перенеся огонь на второй, разведчик схлопотал пулевое ранение в руку, но его обидчиков уничтожил лейтенант из своей люльки. За клубами пыли и придорожными кустами третьему мотосредству удалось скрыться с траектории огня, затем развернуться и бежать прочь. Правда, пули Неупокоева зацепили сидящего в нем фашиста.

– Теперь они знают, где мы и кто мы! – констатировал лейтенант, смачно сплюнул и распорядился. – Машков, Васюков, Селезень. Махом собрать трофеи, уничтожить технику фрицев и уходим на юго-восток. Пешкова, смотри за пленными. Шишкин, разворачивай свой танк. Бегом.

– Есть.

– Слушаюсь.

Через пять минут на просеке никого из живых не было, только горели мотоциклы противника и чернели по кустам их трупы. Конвой диверсантов скрылся в сосновом бору, пыль осела, птички снова заголосили на все лады. Солнце нещадно палило прусскую землю, обещая дать ей остыть ночью.

«Пе-2», сделав очередной вираж, стал вновь набирать высоту. Следом летели два истребителя, сопровождая бомбардировщик уже почти сто километров. Тучи над Белоруссией сгустились окончательно, что явилось только в помощь летевшим. Опытные летчики вели самолеты уверенно, не боясь потери видимости и грозы, бушевавшей справа, над литовскими землями.

Семен Степанович сидел в очень неудобной позе, от которой сначала онемели ноги, потом спина и шея, а теперь уже руки кололо мелкими иголочками. Бомбардировщик не был приспособлен для перевозки десанта, но зачастую разведка пользовалась его услугами, чтобы втихаря под видом бомбежки того или иного укрепрайона немцев выкинуть тройку парашютистов в тыл врага. Артиллеристы иногда засылали своих корректировщиков огня или разведчиков в прифронтовую полосу на «Пе-2». Рассказывали случай, что штурмовик «Ил-2» тоже как-то бросал человечка с рацией в тыл противника.

С Сергачевым летели еще два бойца из спецподразделения НКГБ СССР, навьюченные оружием, рациями и средствами дальнего оптического наблюдения. Ветерана-железнодорожника совсем не волновали их личности, судьбы, проблемы. Он беспокоился сейчас за все другое, связанное с ним: за успешный полет без встречи с «мессерами» фашистов или их зенитками, за удачное десантирование и раскрытие парашюта, с которым он прыгал только один раз в жизни, в уральском клубе ОСОАВИАХИМа. Волновался от груза ответственности перед Берией, Судоплатовым, Родиной, которым его наделили в НКГБ. Он должен был выполнить простую, не связанную со стрельбой и поеданием червей и поганок в лесах Восточной Пруссии задачу – приземлиться в заданном квадрате, в расположении противника, выйти к литерному в униформе прусского железнодорожника и определить его состояние. Подтвердить фальшивость и тем самым безопасность бутафорного «чудо-оружия» Гитлера. А уж парни из его сопровождения обеспечат надежную охрану, максимальные удобства в походно-полевых условиях и передачу данных на Большую землю.