Мокруха - Марк Смит

Боб глубоко вздохнул.

– Амадо, как сделать, чтобы женщине было хорошо с тобой?

Амадо недоуменно посмотрел на него.

– Ты что, сам не знаешь?

– Мне кажется, я не очень сильный любовник.

Закуривая, Амадо правил машиной с помощью коленки.

– Ничего особенного для этого не нужно, Роберто. Чтобы сделать женщину счастливой, от тебя требуется только одно.

– И что же?

В глазах Амадо сверкнула хитрая искорка.

– Жизнерадостность!

– Жизнерадостность?

– Си, Роберто, жизнерадостность!

На заднем дворе лежал завернутый в брезент окровавленный, однорукий труп Ларги. Мартин и Норберто проводили взглядами эвакуатор, увозящий в ночь злополучный мерседес. Мартин, держа в руке термос, обратился к Норберто:

– Ты уже придумал, где этого зарыть?

Прежде, чем ответить, Норберто поднес ко рту банку с пивом, осушил ее до дна и в завершение звучно рыгнул.

– Лучше всего в парке Джошуа-три.

– До Джошуа-три слишком долго добираться. Анджелес-крест гораздо ближе.

– Может, оно и так, только выкопать яму легче в пустыне, чем в горах, чувак! И вообще, все всегда едут в долбанный парк зарывать концы в землю. Там скоро яблоку негде будет упасть.

Мартин даже застонал с досады.

– Выходит, ты готов лишний час гнать машину только потому, что хоронить в парке очень модно?

– Эксакто!

Из окна кухни Эстеван наблюдал, как Норберто и Мартин грузят брезент с телом в заднюю часть «форд-эксплорера». Потом оба сели в машину и уехали. Эстевана одолевала Усталость. Он достал из морозилки лед и стал смешивать себе коктейль. Положил в высокий стакан пять кубиков льда и залил примерно на половину текилой «Дон Хулио силвер».

Добавил до двух третей «куантро» – этот ликер гораздо лучше, чем «гран-марнье» или «трипл-сек», потому что не слишком сладкий и имеет ярче выраженный апельсиновый вкус. Затем взял лайм, разрезал на четыре части и выдавил каждую в стакан, наполнив соком оставшееся пространство.

Эстеван сунул в напиток палец и стал размешивать. Тем временем в его сознании чередовались варианты возможного развития событий. Мартин спросил разрешения убить Боба. Эстеван не мог понять, почему. У него вызывала тревогу внезапно проснувшаяся в Мартине кровожадность, так противоречащая его безобидной натуре. Сначала он упорно настаивал на одном, потом переметнулся на другое. Еще парочка таких метаний, и Мартин будет давать свидетельские показания против Эстевана в суде!

Эстеван попробовал готовую «Маргариту». Хороша, но не настолько, как те, которые смешивал Мартин. Келастима! Эстевану будет не хватать его коктейлей.

Фелисия сидела на кровати в мотеле «Тревлодж» и смотрела телевизор. На ней был короткий, вульгарно-сексуальный постельный пеньюар из прозрачной красной ткани, который она прикупила в «Секрете Виктории» на Галлерие. В «Нордстромзе» приобрела подходящую губную помаду, и теперь ее тщательно подведенный рот светился лабиально алым цветом. Она еще хотела обзавестись босоножками на высоких шпильках, но, подумав, решила не перебарщивать. Вид у нее и так потрясающий – грудь отчетливо видно сквозь тонкий материал, попка, не прикрытая пеньюаром, выглядит больше, чем в действительности. И та и другая хороши сами по себе.

На ночном столике стояла бутылка с полувыдохшимся «модело-эспесьяль». Фелисия не хотела напиваться, а пиво открыла только от скуки. Сколько можно ждать? Ее мысли блуждали между комедийной постановкой по телику и ее собственным комическим положением. Ей не нравилось торчать в этом мотеле. Не нравилось, что она здесь против своей воли. Будто шлюха какая-то. Но Эстеван когда-то выручил ее, и теперь настало время вернуть долг. Вообще-то Фелисия такими делами не занимается, но на этот раз просто некуда деваться.

Впрочем, имелись и другие причины.

Ее позабавил и заинтриговал рассказ Амадо о гринго, который влюбился в татуировку. Кроме того, ей не часто доводилось заниматься любовью с белыми американцами, поэтому, получив заверения, что он не урод и не извращенец, а только помешан на компьютере, согласилась. Свою роль сыграло и любопытство. В Лос-Анджелесе нелегко приобрести новых знакомых.

Немаловажно и то, что Фелисия обожала секс. Она им наслаждалась. Это было ее любимое занятие на досуге – интереснее похода в кино, отдых лучше, чем на пляже, веселее дискотеки. В общем, будь ее выбор, Фелисия скорее бы трахалась, чем делала что-то еще.

Не то, чтобы она какая-то ненасытная сексуальная маньячка, вроде тех, что показывают в телевизионных ток-шоу. Ей не требовалось, чтобы ее непрерывно сношали. Просто нравилось заниматься сексом, нравилось иметь разных партнеров, и называйте это, как хотите!

В дверь негромко постучали. Фелисия встала, чуть пощипала соски, чтобы набухли, и открыла.

Амадо вошел первым и чмокнул ее в щеку. Потом отступил назад и восхищенно оглядел ее с ног до головы.

– Карамело мио!

– Я тебе нравлюсь?

– Mуй кальенте!

– Грасиас!

В Амадо произошла перемена, но Фелисия не могла сообразить, какая именно.

– Ты выглядишь великолепно, Амадо!

Амадо оскалился в ухмылке.

– Неужели?

– Ты что, постригся?

– Нет.

– Похудел?

Амадо повернулся к ней тем боком, где не было руки.

– Чингадо! Что случилось?

Амадо равнодушно пожал плечами:

– Ун-аксиденте.

– С тобой все о'кей?

– Си, тодо бьен!

Фелисия замолчала, не зная, что еще сказать. Даже потеряв руку, Амадо вел себя, как ни в чем не бывало.

– Познакомить тебя с Роберто?

– Кларо ке си!

Амадо вышел за дверь и вернулся вместе с молодым и явно робеющим гринго.

– Вот, Фелисия, познакомься с Роберто!

Фелисия улыбнулась.

– Ола, Роберто!

– Привет.

Фелисия не смогла удержаться и хихикнула, глядя на англо, дрожащего в ее присутствии.

– Расслабься, Роберто! Нам с тобой будет очень весело!

Боб кивнул:

– О'кей.

Амадо похлопал его по плечу.

– Увидимся утром!

Он подмигнул Фелисии и вышел из комнаты. Фелисия заперла за ним дверь и повернулась к Бобу.

– Я тебе нравлюсь?

Она видела, как Боб уставился на нее с восторгом, с каким жители Сальвадора взирают на скульптуру Святой Девы Гваделупской. Фелисия прошлась взад-вперед, чтобы он рассмотрел получше, покружилась перед ним, наполняя каждое движение своего тела неподдельной чувственностью. Дразня его. Возбуждая его и чувствуя, как под его жадным взглядом возбуждается и сама. Под прозрачным красным покровом заманчиво колышутся ее груди. Бедра, ягодицы, треугольник волос на лобке призывно открыты взору Боба, Фелисия ощущала собственное тело – гибкое и сильное, и в то же время налитое, как спелый, сочный плод. Ее кожа распалялась, кровь закипала. Ее плоть созрела для того, чтобы ей насладились.

Фелисия не отводила глаз от Боба, а он от нее. У него тряслись губы, побелели костяшки сжатых в кулаки пальцев.

И тут произошло то, чего она никак не ожидала. В глазах гринго появилось выражение, какого ей не доводилось видеть никогда в жизни.

Боб упал на колени и зарыдал. Фелисия испуганно остановилась. Ей хотелось узнать, что с ним такое, но подходить близко боялась.

– Роберто, тебе плохо?

– Нет… Все хорошо. Все просто замечательно!

Слезы струились по его лицу, а Боб продолжал стоять на коленях и смотреть на нее все с тем же выражением восторженной благодарности. Он пришел в экстаз.

Фелисия ощутила в его поведении покорность. Она не понимала, чем это вызвано, но, во всяком случае, стало очевидно, что Боб ей не опасен. Не причинит боли и не обидит. Она подошла к нему и погладила по волосам. Потом заговорила с ним ласковым голосом.

– Почему ты плачешь?

Боб проглотил слезы и посмотрел на нее снизу вверх.

– Потому что ты существуешь на самом деле.

К удивлению Фелисии, ее душу и тело словно окатила теплая волна. Она тоже опустилась перед ним на колени и обняла обеими руками. Боб крепко прижал ее к себе. Фелисия ощутила у себя на шее его горячее, частое дыхание. Они надолго замерли в сладостном упоении.

За рулем сидел Норберто. Они еще не свернули с автострады, когда Мартин заговорил с ним о своем плане. Он излагал его, как бы между прочим, даже шутя. Норберто слушал внимательно, вдумчиво следя за логической цепочкой рассуждений Мартина.

План был простой. Убить Роберто и таким образом убрать потенциальную опасность, поскольку человек он чужой и быстро расколется на допросе. Вернуть полиции руку Амадо. Пусть они арестуют Амадо, как убийцу, а затем предъявят Эстевану обвинение в противозаконном получении доходов. Когда оба окажутся в тюрьме, Мартин и Норберто смогут занять место Эстевана, как бы спасая его бизнес, и заработают себе миллионы.