На пути к новой пенитенциарной ролевой парадигме - Никита Сергеевич Емельянов

Заключение

Исполнение уголовных наказаний в виде лишения свободы – сложный пенитенциарный процесс, регламентированной целью которого является исправление осуждённых и предупреждение совершения ими новых преступлений. Однако исследования показывают, что достижение указанной цели такими мерами, как принудительная изоляция от общества и моральное воздействие на человека, труднодостижимо. В том числе об этом свидетельствует высокий процент рецидивной преступности, а также наличие преступности пенитенциарной. По мнению одних учёных, множественные рецидивы являются следствием неэффективности процесса исполнения наказания в отдельных учреждениях. Согласно другой точке зрения, само нахождение в местах лишения свободы негативно воздействует на индивида и может провоцировать его на совершение новых преступлений, т. е. дело не в неэффективности процесса, а в самом процессе, который состоит из постоянного воздействия на личность. И даже в том случае, если он станет эффективным, преступность – рецидивная и пенитенциарная – останется как явление и, возможно, приобретёт даже бо́льшую общественную опасность.

Многочисленные научные исследования, на протяжении длительного времени ведущиеся в России и некоторых западных странах, показывают, что существующая среда, в которой находятся все участники уголовно-исполнительных отношений, в крайней степени конфликтна. Сохраняется негативная тенденция насильственной преступности, которая составляет львиную долю всех пенитенциарных преступлений. В конечном счёте это препятствует не только применению любых мер исправления, но и нормальной жизнедеятельности в целом.

Насилие и прочие преступления против личности в процессе взаимодействия представляют собой способы участия в конфликте, т. е. разрешение противоречий зависит либо от роли, либо от ролевой парадигмы. Поэтому, чтобы понять, в чём источник насилия в местах лишения свободы, проведено комплексное исследование пенитенциарных ролей и пенитенциарного процесса в контексте его конфликтности. Доказано, что насильственные преступления – это результат (или следствие) неизбежного конфликта, который порождён принудительной изоляцией и прогрессивной пенитенциарной системой. Криминальная динамика конфликта в первую очередь зависит от складывающейся в конкретном исправительном учреждении системы отношений (системные причины) и лишь в отдельных случаях – от личностных особенностей сотрудников и осуждённых (индивидуальные причины).

Криминальное развитие пенитенциарных конфликтов происходит, если действие системы поддерживает или культивирует разделение лиц, отбывающих наказание, на противоположные роли:

• в иерархии тюремной субкультуры или др.;

• в зависимости от отношения осуждённых к администрации учреждения.

Данное негативное явление предложено обозначить термином «ролевая сегрегация», или «полярно-ролевая сегрегация».

В первом случае ролевая сегрегация является особенностью тюремной субкультуры (разделение на «чёрных», «мужиков», «красных», «отверженных» и пр.). Выделение «особой» группы, которая преобладает над другой и присваивает себе моральное право диктовать свои условия, навязывать свою волю, пренебрежительно относиться к тем, кто не принимает их условия, видеть в них «врага», – парадигма конфликта. И если сотрудники колонии начинают относиться к осуждённым в зависимости от их статуса в тюремной или иной иерархии (чем выше статус, тем уважительнее отношение, и наоборот – чем ниже статус, тем отношение презрительнее), они сами поддерживают дальнейшее развитие конфликта.

Во втором случае сотрудники относятся к осуждённым в зависимости от их соблюдения предъявляемых требований. При этом администрация по собственному усмотрению распределяет лиц, отбывающих наказание, на роли (к примеру, в зависимости от критериев оценки их «исправления»).

В психологическом аспекте и в первом, и во втором варианте ролевая сегрегация выражается в разделении людей в зависимости от их возможности и желания удовлетворять потребности (например, потребность начальника отряда колонии в отсутствии эксцессов в отряде и жалоб на его работу). Это приводит к тому, что тот, кто представляет угрозу или мешает удовлетворению потребностей, представляется в образе врага.

В зависимости от ролевой сегрегации сотрудники начинают ассоциировать одних осуждённых с «друзьями», «сторонниками», «партнёрами» и т. д., других – с «врагами», «противниками», «агрессорами», «злоумышленниками», «ненавистными». Поэтому для одних администрация учреждения расширяет границы дозволенного, а для других – границы запрета.

С учётом того что сотрудник колонии сам помещён своей ролью в состояние конфликта, его действия направлены на «разрушение» того, кто определён или воспринимается в качестве «врага».

Если система позволяет (расширяет границы) и отсутствует внутренний контроль, сотрудник способен на крайности. Он будет действовать до той степени, до которой позволяет система. Если сама система не предусматривает социального контроля, такие действия могут дойти до полного беззакония.

Именно полярно-ролевая сегрегация и вводит участников пенитенциарного процесса в «конфликт с нулевой суммой», где победа одной стороны всегда означает поражение другой. Поэтому при текущей системе будет переход из одного состояния в другое, а значит, всегда будут перманентные отклонения в поведении ролей, участвующих в процессе.

Таким образом, основной задачей учреждений и органов, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы, является создание таких условий, в которых будет отсутствовать криминальная динамика конфликта. Для этого необходимо направить усилия на постоянное изменение пенитенциарного процесса в сторону его адекватности, т. е. учитывать и требования безопасности, и необходимость адекватно принимаемых мер воздействия.

Принимая во внимание то, что сама система порождает и поддерживает конфликт, т. е. является причиной регрессивного генезиса пенитенциарного процесса, частные меры означают лишь вмешательство в процесс, но не его преобразование. Для действительного преобразования необходимы системные меры.

Системные преобразования могут стать возможными лишь в случае изменения существующего уровня мышления. Поэтому процесс изменения системы должен начинаться в первую очередь со смены ролевой парадигмы – образа мышления и восприятия пенитенциарных ролей в пенитенциарном процессе.

Парадигма – это призма, которая обрабатывает получаемую информацию и позволяет принять решение на основе имеющихся знаний. Это образ мышления, который формирует цель любого действия и даёт ответы на вопросы: зачем я это делаю? какой результат необходим? в каком направлении двигаться? как достичь цели? Парадигма определяет выбор человека, в том числе в критической ситуации.

Смена парадигмы является залогом преобразования процесса и системы в целом. Без этого невозможно изменить процесс. Попытки его изменения, улучшения, субоптимизации и т. д. без смены парадигмы не принесут ни малейшего результата. А при смене парадигмы процесс будет изменяться естественным образом.

Опираясь на результаты исследования поведения ролей в пенитенциарном процессе, предлагается использовать два термина для обозначения противоположных друг другу пенитенциарных парадигм: архаичная (иррациональная) и новая (рациональная).

Архаичная пенитенциарная ролевая парадигма основана на примитивных знаниях о своей роли, ролях, участвующих в отношениях, и пенитенциарном процессе в целом. Архаичная парадигма не принимает во внимание такую цель, как исправление осуждённых, а ограничивается предупреждением новых преступлений. При этом данное утверждение ограничено лишь необходимостью качественного надзора за поведением осуждённых или вознаграждением за «послушное» поведение. Таким образом, архаичная парадигма является иррациональной и реактивной.

Структура архаичной пенитенциарно-ролевой парадигмы включает в себя следующие принципы: ориентация на результат (порядок «здесь и сейчас»), деление ролей («хороший»/«плохой», «свой»/«чужой», «нужный»/«ненужный» и пр.), симметричное возмездие (принцип