Пограничные состояния. Когда бездна смотрит на тебя - Жан-Поль Сартр

непосредственно сейчас. Каждый, кто хоть сколько-нибудь знаком с феноменологией, без труда поймет, что Эго есть сразу и некоторое идеальное единство состояний, большинство которых {в настоящий момент} отсутствуют, и некоторая конкретная тотальность, целиком отдающая себя интуиции: это просто означает, что Эго есть единство ноэматическое, а не ноэтическое. «Дерево» или «стул» существуют не иначе, как именно таким образом. Разумеется, пустые интенции всегда могут быть заполнены, и любое состояние, любое действие всегда может снова явиться сознанию в качестве того, что продуцируется или же было продуцировано Эго. * * *

И наконец, что радикально препятствует приобретению реального знания об Эго, так это тот совершенно особый способ, каким оно представляет себя рефлексивному сознанию. В самом деле, Эго являет себя лишь тогда, когда мы на него не смотрим. Надо, чтобы рефлектирующий взгляд остановился на «переживании», улавливая его в том виде, в каком оно эманирует из состояния. И тогда, позади состояния, на горизонте, являет себя Эго.

Оно, таким образом, видится только на периферии зрения, как бы «краем глаза». Как только я направляю свой взгляд {прямо} на него и как только я хочу добраться до него {непосредственно}, не проходя через «переживание» и состояние, Эго улетучивается. Дело в том, что пытаясь уловить Эго как таковое и к тому же как непосредственный объект моего сознания, я снова опускаюсь на нерефлектированный уровень, а Эго исчезает вместе с прекращением акта рефлексии. Отсюда это впечатление раздражающего и дразнящего отсутствия достоверности, которое побуждает многих философов помещать Я по эту сторону состояния сознания и утверждать, что сознание должно обратиться на самого себя, чтобы увидеть Я, располагающееся позади него. Но все это не то: дело в том, что Эго по своей природе есть нечто ускользающее.

Однако можно считать достоверным фактом то, что на нерефлектированном уровне Эго все-таки появляется. Когда меня спрашивают: «Что Вы делаете?» – и я, полностью поглощенный своим занятием, отвечаю: «Я пытаюсь повесить картину» или «Я чиню заднее колесо», – то эти фразы отнюдь не переносят меня на уровень рефлексии, я произношу их, не прерывая своей работы, не переставая обращать внимание исключительно на действия, поскольку они совершены, совершаются или должны совершиться, а не поскольку их совершаю я.

Однако то «Я», о котором здесь идет речь, здесь не есть всего лишь синтаксическая форма. Оно имеет некоторый смысл; это – некоторое пустое понятие, которое и должно оставаться пустым. Подобно тому как я могу помыслить стул с помощью одного лишь понятия и при отсутствии всяких стульев, точно также я могу помыслить Я при отсутствии Я.

Именно этот момент делает очевидным то, что имеется в виду в таких фразах, как: «Что вы делаете сегодня вечером?», «Я иду в контору» или «Я встретил моего друга Пьера» или «Я должен ему написать» и т. д. и т. п. Однако Я, опускаясь с рефлектированного уровня на уровень нерефлектированный, не просто опустошается. Оно деградирует: оно теряет свою интимность. Это понятие никогда не могло бы получить наполнение посредством данных интуиции, ибо оно теперь направлено не на то, на что направлена эта интуиция.

То Я, которое мы здесь находим, есть нечто вроде носителя тех действий, которые (я) совершаю или должен совершить в мире и которые рассматриваются с точки зрения того, что они суть некие мирские качества, а не с точки зрения того, что они суть единства сознания. Например: дрова должны быть поколоты на мелкие куски, для того чтобы огонь мог разгореться. Они должны претерпеть это действие: здесь имеется в виду некоторое качество дров и некоторое объективное отношение дров к огню, который должен быть зажжен. В настоящий момент я колю дрова, что означает: в мире реализуется данное действие, а в роли объективного и пустого носителя этого действия выступает Я-концепт.

Вот почему тело и образы тела могут завершать процесс тотальной деградации, идущий от конкретного Я рефлексии до Я-концепта, выступая для последнего в качестве иллюзорного заполнителя. Я говорю, что «Я» колю дрова, и вижу, ощущаю объект «тело», который включен в выполнение этого действия. В таком случае тело служит видимым и осязаемым символом для Я. Таким образом, здесь можно наблюдать серию определенных преломлений и ступеней деградации, изучением которых и должна была бы заниматься «эгология».

Рефлектированный уровень (сфера психического):

– Рефлектированное сознание – имманентность – внутренность

– Эго интуиции – трансцендентность – интимность

Нерефлектированный уровень (сфера психофизического):

– Я-концепт (факультативный) – пустота, трансцендентность – лишенность» интимности»

– Тело как иллюзорный заполнитель Я-концепта 

«Я» и сознание в Cogito

Можно спросить: почему Cogito выступает поводом для появления Я, так как ведь операция cogito, если она проведена корректно, есть улавливание чистого сознания, без конституирования состояний или действий. По правде сказать, здесь нет необходимости в Я, ибо оно никогда не есть непосредственное единство актов сознания.

Можно даже предположить существование сознания, осуществляющего такой чистый рефлексивный акт, которым это сознание преподносило бы себя самому себе в качестве безличностной спонтанности. Надо только иметь в виду, что феноменологическая редукция никогда не бывает совершенной.

Здесь примешиваются весьма многочисленные психологические мотивации. Когда Декарт осуществляет свое Cogito, то у него это делается в связи с методическим сомнением, со стремлением «продвинуть вперед науку» и проч., а ведь все это – действия и состояния. Поэтому картезианский метод, его сомнение и проч., по природе своей предстает как комплекс операций, производимых неким Я. Вполне естественно, что осуществляя Cogito, которое реализуется в контексте этих операций и которое предстает как логически связанное с методическим сомнением, мы видим, как на его горизонте появляется некое Я.

Это Я есть некоторая идеальная форма связи, способ утверждать, что Cogito включено в туже самую форму, что и сомнение. Одним словом, Cogito лишено чистоты, это, без сомнения, некоторое спонтанное сознание, однако такое, которое остается синтетически связанным с актами сознания состояний и действий. Доказательством тому может служить то обстоятельство, что Cogito предстает сразу и как логический результат сомнения и как то, что кладет конец этому сомнению. Рефлексивное схватывание спонтанного сознания в качестве безличностной спонтанности должно было бы осуществляться безо всякой предшествующей мотивации.

Формально оно всегда возможно, однако оно остается весьма маловероятным или, по крайней мере, весьма редким событием в наших человеческих условиях. Во всяком случае, как мы уже говорили выше, то Я, которое появляется на горизонте {акта} «Я