Круг невинных - Валентен Мюссо

– Верно, и чаще всего пациенты возвращаются к себе в тот же день. В вашем же случае потеря сознания была длительной. Это всего лишь мера предосторожности.

После всего, что со мною произошло, у меня не было никакого желания сидеть сложа руки или устраивать себе отдых. Чем больше я ждал, тем меньше оставалось возможностей понять, что произошло с Рафаэлем, и обнаружить след Юлии и ее сына.

– Я должен предупредить, что вы можете испытывать малоприятные симптомы сотрясения мозга.

– И к какой программе развлечений я должен готовиться?

– Мигрени, ощущение головокружения, тошнота… Бесполезно говорить вам, что вы будете плохо себя чувствовать, если сразу же возьметесь за работу. Я вам этого настоятельно не рекомендую.

С тех пор как я оставил магазин в руках своей помощницы, он не доставлял мне никаких трудностей. Впрочем, со дня смерти Рафаэля я ни разу не подумал о том, чтобы снова всерьез взяться за эту деятельность, как если бы пережитое отключило меня от моей собственной жизни.

Камиллу предупредили о моем прибытии на машине «Скорой помощи». Мои координаты в Котре были найдены довольно легко, хотя не думаю, чтобы в какой-то момент до потери сознания я был в состоянии что-либо сообщить о себе докторам и медсестрам. Камилла сразу же отправилась в медицинский центр в Лурд. Так как память у меня еще не восстановилась, девушка рассказала мне о несчастном случае – насколько ей это стало известно со слов полицейских и пожарных.

– Я знала, что эта дорога опасна. Всякий раз, спускаясь в долину, я не могу не спрашивать себя, что произойдет, если мою старую колымагу занесет на повороте. Особенно когда идет дождь.

Еще опасаясь меня тревожить, она помолчала секунду, а затем снова заговорила:

– Но, возможно, дорога здесь ни при чем.

– Это как?

– Я знаю твою манеру водить: тебя не назовешь сумасшедшим за рулем. Твоему внедорожнику всего год, и он буквально нашпигован новейшими системами безопасности.

– Что ты такое рассказываешь? Ты же только что сказала, что полицейские и пожарные думают о потере контроля. Я просто-напросто заскользил и съехал с дороги.

– Да… Но, тем не менее, у меня выспрашивали, не пил ли ты, не курил ли «недозволенные вещества», не было ли у тебя предрасположения к самоубийству… Видишь, в чем дело?

– Более или менее.

– Разумеется, на всё я ответила «нет». Но спросила их, почему они задают такие вопросы. Я настаивала, потому что от меня пытались отделаться словами об «обычных формальностях». Но пожарный подкинул мне кусочек информации.

– О каком кусочке ты говоришь? Хватит уже ходить вокруг да около!

– На дорожном покрытии нет никаких следов торможения… Как если бы ты сознательно бросился в пропасть.

– А…

Несмотря на то что в голове у меня еще был туман из-за лекарств, которые заставили проглотить врачи, я заметил, что она не хочет это обсуждать. И спросил прямо:

– Ты всерьез думаешь, что кто-то мог испортить мою машину?

– Ты не пьяница, не наркоман и не самоубийца. Внезапная неисправность маловероятна: машина почти новая, и ты поддерживаешь ее в порядке. Впрочем, дорога была скользкой, но ты это и сам знаешь. Однако почему ты даже не попытался затормозить?

– Но в самом-то деле кто мог испортить мою машину?

– Кто-то, кто не хочет, чтобы ты расследовал смерть Рафаэля.

Я попробовал подняться: лежание уже стало для меня тягостным. Но едва я пошевелился, грудь мне пронзил еще более жестокий приступ боли.

– Больно?.. Тебе надо отдохнуть.

– Я не намерен ни отдыхать, ни оставаться дальше в этой больнице, особенно с Кэти Бэйтс в качестве компании.

– Кэти Бейтс?

– Ладно, проехали… Знаешь, можно было бы подумать, что Рафаэль оказался в ненужное время в ненужном месте. Но после того, что ты сказала мне об отсутствии следов торможения, я больше не поверю в это ни на секунду. Этот несчастный случай, как по заказу, происходит именно тогда, когда я нападаю на след Александра после посещения института Карлье. Ты не находишь, что это уже чересчур?

– Что я нахожу чересчур, так это предположение, что люди из института могут быть причастны к этой автокатастрофе.

– Я не думаю, что это обязательно люди из института – скорее те, кто следит за нами и боится, что мы слишком приблизимся к правде. Существует некая тайна, и нам мешают проникнуть в нее; какое-то дело, связанное с Рафаэлем, Юлией или ее сыном. А возможно, и со всеми тремя одновременно.

Мы принялись обсуждать недавние события и продвинулись каждый в своих предположениях, одни из которых были реальны, другие, я бы сказал, из области фантастики.

Но тут в комнату вперлась моя любимая медсестра. Она несла странный и довольно оригинальный букет.

– Я уже говорила, что вам повезло, – есть люди, которые думают о вас, – сказала она, водружая букет и украдкой бросая взгляд на Камиллу.

– Откуда эти цветы?

– От обожательницы, – шутливо ответила она.

Я даже не притронулся к цветам.

– На самом деле их только что принес один из ваших друзей.

– Друг…

– Он недавно приходил, интересовался вашим состоянием и оставил для вас этот букет.

– Он уже ушел?

– Да, сказал, что не хочет вас беспокоить, что потом заглянет еще.

– Вы спросили его имя?

Медсестра приняла оскорбленный вид, без сомнения, наигранный, но…

– Мы здесь медперсонал, а не охранники. Но он оставил карточку.

С этими словами она пальцем показала на торчащий из букета кремовый картонный прямоугольничек.

Я спросил себя, кому может быть известно о моем присутствии в больнице и кто дал себе труд явиться сюда, причем даже не зайдя ко мне. Я открыл конверт и не поверил своим глазам, прочтя слова, написанные на картонке.

Увидев, как я внезапно побледнел, Камилла вскрикнула:

– Что происходит?

Не сказав ни слова, я протянул ей таинственную карточку, которую девушка вырвала у меня из рук.

Встреча на водопаде

Испанского моста

Завтра, 9 часов

Рафаэль

– Но ведь ты не веришь в этот розыгрыш? – воскликнула Камилла с заметным волнением.

Моя явная растерянность по поводу этого зловещего приглашения побудила ее настаивать:

– Это шутка очень дурного свойства, Винсент. Рафаэль умер, ты это хорошо знаешь. Кто-то играет на твоих нервах и на моих тоже.

– Но… эта подпись…

– Это не почерк твоего брата.

На самом деле я вряд ли смог бы узнать почерк Рафаэля и здесь полностью доверял Камилле.

Кто мог затеять эту жестокую игру? Я испытывал то же смешанное чувство, что и в прошлый раз, когда получил таинственный видеодиск и узнал о существовании Юлии и Александра: будто кто-то управляет мною, как марионеткой. Во всяком случае, я не собирался это ему позволить.

– Так или иначе, я пойду на эту встречу, кем бы ни был человек, пославший мне приглашение.

– Ты, наверно, шутишь. Возможно, тебя только что пытались убить, а ты собираешься броситься в пасть к волку?

– Может, это был всего лишь несчастный случай…

– Хватит играть, не верю ни одному твоему слову. Ты знаешь, что я права, и в то же время хочешь отправить нас в явно опасное место.

– Отправить нас? Нет… Теперь я прошу тебя держаться в стороне от этого дела.

– Вы только посмотрите на этого любезного услужливого кавалера! Месье собирается пожертвовать собой и оградить несчастную девицу от опасности… Ты за кого меня принимаешь?

– Извини, я совсем не это хотел сказать. Но посмотри правде в лицо: мы не знаем, что может ожидать нас на этой встрече. Не станем же мы так по-глупому увеличивать степень опасности.

Несмотря на то что Камилла пребывала в раздражении, мой аргумент, казалось, переключил ее внимание на более близкую реальность.

– А если предупредить полицию? Во всяком случае, это лучшее средство побыстрее добиться помощи, заставить их как следует изучить твою машину и обеспечить нам безопасность.

– Ну да, ты собираешься вот так заявиться к полицейским и выложить им нашу историю? И что мы толком можем им сообщить? У Рафаэля, возможно, есть сын – одаренный ребенок, мы навестили институт для маленьких гениев, и дальше что? Правда состоит в том, что в настоящий момент у нас нет ничего конкретного. Просто разрозненные куски, из которых не удалось составить единое целое. Для полицейского это не более чем любительские измышления, которые к тому же затрудняют им работу.

– Возможно, ты и прав, но они могли бы установить, что твоя машина была намеренно испорчена. И это послание с того света – явное доказательство, что какие-то люди что-то от тебя хотят.

– Во всяком случае, я знаю этих полицейских и не доверяю им.