Скоморошины - Сборник Сборник

Комедия кончается. Петрушка, лицо неразгаданное, мифическое, неуместным появлением своим не спасает Пучинелла от роковой развязки, и только возбуждает в зрителях недоумение. Неунывающий Пучинелла садится верхом на черта (необыкновенно похожего на козла), но черт не слушается; всадник зовет Петрушку на помощь, но уже поздно: приговор изречен, и Пучинелла погибает образом, весьма достойным сожаления, то есть исчезает за ширмами.

Раздается финальная ария, представление кончилось.

Вертепные представления

Вертеп в Иркутске. H. А. Полевой

В Иркутске, где я родился и жил до 1811 года, не было тогда театра, не заводили и благородных домашних спектаклей. <…> Театр заменяли для нас вертепы. Знаете ли, что это такое?

<…> Вертеп – кукольная комедия, род духовной мистерии. Устраивается род подвижного шкафа, разделенного нa два этажа, куклы водятся невидимо руками представителей, грубый хор поет псальмы, нарочно для того сочиненные, иногда присовокупляется к ним скрыпка; иногда импровизируются разговоры.

Содержание вертепной комедии всегда бывало одинаково: представляли мистерию рождества; в верхнем этаже устраивали для того вертеп и ясли, в нижнем трон Ирода. Куклы одеты бывали царями, барынями, генералами, и вертепы важивали и нашивали семинаристы и приказные по улицам в святочные вечера, ибо только о святках позволялось такое увеселение. Боже мой! С каким, бывало, нетерпением ждем мы святок и вертепа! С наступлением вечера, когда решено «пустить вертеп», мы, бывало, сидим у окошка и кричим от восторга, чуть только в ставень застучат, и на вопрос наш: «Кто там?»– нам отвечают: «Пустите с вертепом!» Начинаются переговоры: «Сколько у вас кукол? Что возьмете?» Представители отвечают, что кукол пятьдесят, шестьдесят, одних чертей четыре, и что у них есть скрыпка, а после вертепа будет комедия. Мы трепещем, что переговоры кончатся несогласием, покажется дорого. Но нет! Все слажено… И вот несут вертеп, ставят полукругом стулья, на скамейках утверждается самый вертеп; раскрываются двери его – мишура, фольга, краски блестят, пестреют; является первая кукла – Пономарь, он зажигает маленькие восковые свечки, выбегает Трапeзник, с кузовом, и просит на свечку. Один из нас, c трепетом, подходит и кладет в кузов копейку. Пономарь требует дележа, сыплются шутки, начинается драка, и мы предвкушаем всю прелесть ожидающего нас наслаждения И вот – заскрипела скрыпка; раздались голоса – являются Ангелы и преклоняются перед яслями при пении:

Народился наш спаситель,Всего мира искупитель.Пойте, воспойтеЛики, во векиТоржествуйте, ликуйте,Воспевайте, играйте!Отец будущего векаПришел спасти человека!

Нет, ни Каталани, ни Зоннтаг, ни Реквием, ни Дон-Жуан не производили потом на меня таких впечатлений, какое производило вертепное пение! Думаю, что и теперь я наполовину еще припомню все вертепные псальмы. И каких потрясений тут мы не испытывали: плачем, бывало, когда Ирод велит казнить младенцев; задумываемся, когда смерть идет наконец к нему при пении: «Кто же может убежати в смертный час?» – и ужасаемся, когда открывается ад; черные, красные черти выбегают, пляшут над Иродом под песню «О, коль наше на сем свете житие плачевно!»– и хохочем, когда Вдова Ирода, после горьких слез над покойником, тотчас утешается с молодым генералом и пляшет при громком хоре: «По мосту, мосту, по калинову мосту!»

Комедия после вертепа составлялась обыкновенно из пантомимы самих вертепщиков: тут являлся род Скапена-слуги, род Оргона-барина, Немец да Подьячий; разговор состоял из грубых шуток, импровизировался, и обыкновенно Слуга, бывало, всех обманывает, бьет Немца и дурачит Подьячего…

Кукольное представление в Торопце. М. И. Семевский

I

<…> Из избы слышны звуки визгливой скрипки – то Клиш зачинает комедь да зазывает публику. Публика платит по копейке и занимает места. Изба разделена занавеской на две половины, на одной стоят скамейки для зрителей, за занавеской два скрипача и особый столик с прорезанными скважинами: из-за занавеса высовывается рука Клиша и на столе являются куклы. Комедь спущена. Смех, остроты и разные применения к живым лицам со стороны публики встречают каждую куклу. Куклы на проволоках скачут, дерутся, кланяются, дергают руками и ногами. Все это грубо, аляповато, но Клиш балясничает, поет, скрипка визжит и зрители в восхищении.

«Начинается комедь, чтоб народу не шуметь: русский народ будем сверху пороть!

Едет Царь и кричит: «Воины мои, воины, солдаты вооруженные, престаньте пред своим победителем!»

Являются Солдаты: «О, царь наш, царь! Почто воинов призываешь, каким делом повелеваешь?»

Царь. Сходите, убейте до четырнадцати тысяч младенцев.

Является Баба.

Солдат (говорит). Что за баба, что за пьяна, пришла пред царем, расплакалась. Взять ее и заколоть. О, прободи твою утробу!

Является Черт к Царю.

<Черт>. Возьмем твою душу и потащим в тот рай, где горшки обжигают, туда вас и все черти тягают.

Мужчина и Баба.

Баба (поет).

Ты поляк, ты поляк, а я католичка:Купи вина, люби меня, а я невеличка!

Мужчина (поет).

Здравствуй, милая, хорошая моя!Чернобровая похожа на меня.Вот жги, говори,Рукавички барановые,А другие не помаранные!

Казак (поет).

Запели казаки,Затанцевали казаки,Аж кони, кониВ роскошном поле…А наш казакЖинки не мает.

Является Барыня.

Барыня.

Здравствуй, козаче! Играй, музыкант.Ходит казак по бережку,Берег обломился,Казак утопился.А не черт тебя нес,Не подмазавши колес,На дырявый мост…

Женщина (в русском платье и кокошнике поет).

Вы торопецкие девушки,Новгородские лебедушки,У вас жемчужные кокошнички,По закладам много хаживали,Много денег оне нашивали:Когда рубль, когда два,Когда всех полтора! <…>

Барин и Барыня.

Ах ты, моя барыня,Ах ты, моя сударыня!Ты ли новомодная,Ты моя красавица!Пила кофе, пила чай,Пришел милый невзначай!

Две Барыни.

У барыни чепчик новый,А затылок бритый, голый!Барыня, ты моя сударыня!Самовары часто греешь,Дома гроша не имеешь!Ты моя барыня…Ах, барыня пышна,На улицу вышлаРуки не помывши,Чаю не напившись.Ты моя барыня…