День Дракона - Вадим Панов

Витольду приснилось, что умерла Шума-Шума.

Супермаркет Гильдии, Москва, улица Большая Лубянка,

7 августа, понедельник, 13:45

— Итар, не надо повышать голос.

— Но я…

— Итар!

Молодой шас опомнился. Выдержал короткую паузу, нервно повертел в руке маленькую трубочку мобильного телефона, затем сжал ее в кулаке и опустил глаза. Кумар даже не заметил, как вытащил телефон из кармана. Достал машинально. Он всегда вертел его, когда сильно волновался, сейчас же повод для тревоги был более чем серьезный.

— Итар, ты вернешь Зугару Турчи деньги за последнюю партию артефактов морока, — мягко, но безапелляционно произнес Биджар Хамзи, один из директоров Торговой Гильдии. — Партия бракованная.

Они разговаривали в кабинете Биджара, в просторном светлом помещении. На стенах висели мониторы, по которым бежала биржевая информация, стоящий на столе компьютер периодически попискивал — это господину директору поступало очередное сообщение, — переливались трелями несколько телефонов. Хороший кабинет. Толковый. Итар мечтал, что когда-нибудь и у него будет такой же.

— Занят! Позже! — прорычал Хамзи в трубку наиболее настырно звеневшего телефона, вернул ее на аппарат и вновь посмотрел на Кумара.

— Я предупреждал Зугара, что артефакты только изготовлены и еще чувствительны к резкому изменению влажности, — угрюмо произнес Итар. — А он наплевал и оставил ящик на улице. Пошел дождь…

Кумар повторял эту фразу далеко не первый раз и теперь бросил ее только для того, чтобы хоть что-то сказать, в последней попытке оправдаться. Он догадывался, что решение уже принято. И не в его пользу.

«Проклятый Турчи! Чтоб тебя Спящий загрыз!»

— В сопроводительном письме ничего об этом не говорится, — спокойно произнес Биджар.

— Он меня торопил, — объяснил Итар. — Кричал: давай! давай! Торговля хорошо идет, ждать не могу! Я накатал наспех стандартную бумагу, потом опомнился и сказал о влажности на словах.

— Накатал! Наспех! — Хамзи покачал головой. — Мы ведь говорим о бизнесе, Итар, к нему следует относиться серьезно.

— Извините. — Кумар тяжело вздохнул.

Кулак, в котором прятался мобильный телефон, стал мокрым от пота.

Биджар побарабанил пальцами по столешнице, затем откинулся на спинку большого кожаного кресла, тоже вздохнул. Ему нравился Итар. Настырностью и упрямством молодой шас напоминал Хамзи его самого, юного.

«Мозгов побольше, и цены бы пареньку не было!»

— Зугар утверждает, что ты ничего ему не говорил…

— Он врет!

— …и настаивает, что ты сознательно продал ему недоделанные артефакты. Товар пошел в продажу, возникли отказы, что привело к нарушению режима секретности.

— Я видел новости.

«Все очень и очень плохо…»

— К счастью, каких-либо глобальных проблем не возникло, иначе с тобой разбиралась бы не Гильдия, а комиссия Великих Домов.

— Я понимаю.

— Действительно понимаешь? — Биджар не ждал ответа. — Итар, производство артефактов морока — простой бизнес, но в то же время — серьезный. Одно неверное движение, и будет нарушен режим секретности, у челов появится повод для разговоров. Или, что гораздо хуже, — для анализа. Нам это надо?

— Нет.

— Ты понимаешь, что подставил всех нас?

— Я говорил Зугару о влажности, — упрямо произнес Кумар.

— Лучше бы ты ему об этом написал, — честно произнес Хамзи.

— Давайте просканируем память! — Итар выложил свой последний козырь. — И найдем виноватого!

— Это ничего не даст, — грустно улыбнулся Биджар. — Зугар Турчи имел полное право забыть о твоих словах. Понимаешь? Имел. А вот ты не имел никакого права умолчать в сопроводительном письме о ситуации с влажностью. Уловил нюанс?

— Уловил, — пробурчал Кумар. «Все пропало!»

— К тому же, — тон Хамзи стал мягким, едва ли не отеческим, — настаивая на сканировании памяти, ты вызовешь еще больший скандал. Придется давать делу официальный ход, подключать Службу утилизации. Придется вызывать независимых экспертов, например людов, ты ведь знаешь, что «Поцелуй русалки» — наилучший способ узнать правду. Но зеленые ведьмы за спасибо тебя целовать не станут. Догадываешься, кто будет оплачивать их услуги?

— Виноватая сторона, — хмуро ответил Итар.

— Которой, как я уже говорил, в любом случае окажешься ты. Считаем: возврат денег Зугару, плюс неустойка, плюс оплата экспертов, плюс штраф Службе утилизации. Тебе это надо?

Кумару не было нужно ничего из перечисленного, но бывают в жизни обстоятельства, когда отказаться от всего невозможно. Приходится выбирать меньшее зло.

— Не надо.

— Вот и я думаю, что не надо. Достаточно чего-нибудь одного. — Биджар провел рукой по волосам. — Я сумел уговорить Зугара не давать делу официальный ход…

— Каким же образом? — язвительно осведомился Итар.

Хамзи в свою очередь решил не обращать внимания на тон Кумара. Пусть язвит, главное, чтобы учился.

— Зугару тоже пришлось бы заплатить штраф Службе утилизации. За недосмотр. А так он при своих. Вернет клиентам деньги за бракованный товар, а ты отдашь ему то, что он заплатил за партию.

«Круг замкнулся!»

— Понятно.

— Учись считать деньги.

— Учусь.

— Тогда продолжаем. Расследование инцидента завершено. Решение следующее: ты возвращаешь Зугару деньги за всю партию и на три месяца лишаешься лицензии мастера артефактов морока.

— Сурово.

— В случае официального расследования ты бы потерял лицензию на год. Да еще заплатил бы Службе.

— С ней вы тоже договорились?

— Я договорился, — неожиданно жестко произнес Хамзи.

Так жестко, что Кумар даже вздрогнул. Но нашел в себе силы пробормотать:

— Почему?

— Не хочу выкручивать тебе руки, — ответил Биджар. — Со временем из тебя может получиться толк, когда поумнеешь и жизни научишься. А штраф Службе утилизации — не самый лучший старт.

— Спасибо.

— Заткнись.

Хамзи отвернулся.

Итар качнул головой. Он понимал, что легко отделался… Легко? В его положении нет такого понятия.

— Деньги надо вернуть в течение трех дней, — буркнул Биджар. — Найдешь?

— Постараюсь.

— Если будут проблемы, позвони. Придумаем что-нибудь.

Кумар взял протянутую директором Торговой Гильдии визитную карточку с номером прямого телефона, молча кивнул, но понял, что по этому вопросу он к Биджару не обратится. Из гордости. Хамзи, судя по всему, итак сделал для него чертовски много.

Однако сказать что-нибудь следовало, а потому Итар, чуть робея, произнес: