Чертовски неправильный парень - С. Р. Джейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не мог же я сказать ей, что на самом деле не хотел обживать и декорировать этот дом до момента, пока она ко мне не переедет.
Я поймал взгляд Блэйк, который был прикован к кусочку кожи, выглядывающему из-под моей задравшейся рубашки.
Она выглядела определенно изголодавшейся по мужскому телу.
О, тебе это нравится, солнышко? У меня есть еще кубики, которые я могу предоставить тебе для разглядывания.
Блэйк заметила, что я поймал ее пристальный взгляд, покраснела и быстро отвернулась.
– Не волнуйся, подружка. Можешь смотреть сколько хочешь. Это часть моей дружеской программы, – сказал я и, взяв ее за руку, повел в гостиную, мою любимую часть дома.
Блэйк просто вздохнула и прикрыла лицо свободной рукой.
– Все в порядке. Знаю, я соблазнительный.
– Соблазнительный, – фыркнула она.
Я хотел сказать, что могу соблазнить ее, но сдержался. Придется напомнить Линкольну, насколько свят я был.
СНОВА.
Мой телефон завибрировал как раз тогда, когда Блэйк отошла, чтобы полюбоваться видом из панорамных окон, которые тянулись вдоль гостиной. Я схватил мобильник и увидел, что это Линкольн. Легок на помине.
Линкольн:
Как продвигается операция «Блэйк»?
Я взглянул туда, где стояла Блэйк. Она смотрела на улицу, задумчиво положив палец на нижнюю губу.
Я:
Ну… в процессе.
Линкольн:
Так хорошо, да?
Я:
…
Линкольн:
Дай знать, если понадобятся наручники.
Я:
А это тут причем? Наручники? Зачем бы мне понадобились… подожди. Ты же не говоришь о каком-то извращенном сексе, не так ли?
Линкольн:
…
Я:
…
Я вновь взглянул на Блэйк.
Я:
Наверное, я мог бы ими воспользоваться.
Я сунул телефон обратно в карман, отбросив в сторону новые подозрения о том, что Линкольн был либо психопатом… либо самым умным человеком, которого я знал. Я подошел к Блэйк, открыл коробку с кексом и поднес близко к ее лицу.
– Будешь чай или кофе? Или, может, посмотрим вместе фильм? – невинно спросил я.
Она поморщилась, а я на несколько секунд залип на ее великолепном лице.
Стоя там и глядя на нее, я не был до конца уверен, что это все по-настоящему. Что она реальна.
Никто не был настолько, черт, идеальным.
– Не думаю, что лучшие друзья занимаются подобным, Ари, – пробормотала она мягким, чарующим голосом.
Хотя, признаюсь, мне было крайне трудно сосредоточиться на том, что говорила Блэйк. Я был слишком занят, думая о том, чтобы поцеловать ее снова.
Или трахнуть, прижав животом к стеклу.
Долбиться в ее рот членом, пока она не начнет задыхаться.
Зарыться лицом между ее ног и лизать, пока она не закричит.
Что ж… окей. Может, идея Линкольна с наручниками не такая уж и безумная.
Черт, моим стояком можно разбивать кирпичи. Остынь, Ари. Остынь.
– Хорошо, можем пока перенести наше чаепитие с продолжением и пойти измазать наши лица в креме от кексов и посмотреть любой фильм, который хочешь. Без подтекста, – протянул я, – но предложение всегда в силе, если тебе интересно, солнышко.
Она этого хотела. Но, как пай-девочка, Блэйк побежала к дивану так, словно ее задница – к слову, очень красивая задница, – горела.
Прошло десять минут от фильма, а Блэйк сделала только один небольшой укус. Мое намерение оставить ей второй кекс улетучилось, и, как только мы сели на диван, она стала свидетельницей того, как я в один присест проглотил свою порцию, как чертов Коржик из «Улицы Сезам».
И сделал я это не без причины. Признаюсь, мое самообладание было на волоске, потому что я чуть не кончил в штаны, наблюдая за тем, как она смакует первый кусочек.
Типа… какого черта?
Было несправедливо, что после этого я не мог засунуть член ей в рот.
Все, что я мог, – представлять, как ее язычок скользит по моему стволу, как по глазури, которую она смаковала.
Клубничная глазурь на члене. Членокекс. Гениально.
– Ари… почему ты так на меня пялишься? – спросила Блэйк, и я вынырнул из своих фантазий, где маленький сладкий язычок терзал головку моего члена.
И покраснел.
– Я просто люблю кексы! – отчаянно выпалил я. Она подозрительно сощурилась.
– Ладно, чудик, – наконец сказала она и вернулась к фильму.
Да, я чудик, потому что даже после того, как она меня спалила, я продолжил наблюдать за ней, поедающей кекс.
Однако она перестала его есть и отложила, не дойдя до половины. Блэйк откинулась на спинку дивана и обхватила себя руками в универсальном жесте, говорившем: «Я не в порядке».
Так не пойдет.
– Ты знаешь, что я заметил за эти годы, солнышко? – начал я, придвигаясь к ней поближе и прижимаясь всем телом.
– Что? – пробормотала она, не глядя на меня. Блэйк говорила совершенно разбитым голосом – я его просто ненавидел.
– Поговорить с кем-нибудь, кому не все равно, о своих проблемах – реально помогает. Кажется, это позволяет хотя бы немного почувствовать себя лучше… По крайней мере, у меня так было.
Наконец она повернулась ко мне, ее сине-фиолетовые глаза блестели, а губы были сжаты в линию.
Она пыталась сдержать слезы.
– Почему тебя это вообще волнует? – наконец прошептала она. – Почему я здесь? С тобой. В этом доме. Что я делаю?
Слеза, наконец, скатилась по ее щеке, и эффект был… разрушительным.
– Расскажи, что у тебя на душе, детка.
Она смотрела на меня долгую, очень долгую минуту. А затем глубоко вздохнула.
– Я так чертовски устала быть злодеем в своей истории, Ари. И при этом у меня нет ни ни малейшего понятия, как все это исправить.
Ее глаза расширились, как только прозвучали эти слова. Как будто она была шокирована тем, что на самом деле произнесла их.
Но как только эти слова прозвучали, посыпались новые. Паническая атака на кастинге, сообщения от ее мудачной приемной мамы… тот факт, что «тот, другой» почти не разговаривал с ней. Тот факт, что она не могла съесть чертов кекс, не доведя себя до нервного срыва.
Вообще, это меня можно было винить за то, что у нее появились проблемы c «тем, другим», но в глубине души я не чувствовал себя виноватым.
И, честно говоря, он совсем скоро вообще перестанет быть проблемой.
– Не жалеешь, что спросил? – наконец пробормотала Блэйк, пристыженно опустив глаза и беспокойно крутя пальцы.
Я протянул руку и накрыл
