Арабские поэты и народная поэзия - Ольга Фролова

кава̄ — сжигание огнем, пытка;

тӯл ал-г̣ийа̄б — долгое отсутствие [предмета любви];

ваджа‘ — боль;

камад — грусть, скорбь, печаль, страдание, мука;

аса̄ — скорбь, печаль, кручина;

лау‘а — обжигание, страдание;

хийа̄м — безумная любовь, сильная жажда;

таладдуд — слабость от любовных страданий;

суха̄д/сухд — бессонница;

дайа̄‘ ал-ама̄нӣ — потеря надежд;

джафа̄’ — холодность, равнодушие, бесстрастие, суровость, отчужденность предмета любви, разрыв (джа̄фӣ — холодный);

с̣адд — отказ, оставление, отчуждение, отталкивание;

хаджр — оставление, расставание, разлука, отчуждение;

хиджра̄н — разлука, отчуждение, равнодушие;

и‘ра̄д — удаление, бесстрастие, суровость;

бу‘д — отдаленность, отчужденность;

би‘а̄д — удаление, суровость, разрыв, жестокость;

с̣арм - отчужденность, удаление (с̣арама — удаляться);

фарк̣/фира̄к̣/фура̄к̣ — разлука, расставание (фара̄к̣а — разлучаться, расставаться);

х̣ӯзн — печаль, мн. ах̣за̄н;

х̣ирма̄н — запрет, суровость, отчужденность;

байн — разлука;

вида̄‘ — прощание;

т̣ӯл ал-джафа̄’ — чрезмерная суровость, жестокость;

шак̣а̄’ — беда, злополучие, несчастье, страдание;

на̄р-ӣ — мой огонь, горе мне!;

на̄р ал-ваджд - огонь любви;

на̄р ал-хава̄ — огонь любви;

на̄р ал-мах̣абба — огонь любви;

на̄р ал-г̣ара̄м — огонь страсти;

на̄р ал-х̣убб — огонь любви;

на̄р ал-ашва̄к̣ — огонь страстей;

сахм — стрела, мн. сиха̄м;

нува̄х̣ — рыдание;

дам‘ — проливание слез, слезы;

думӯ‘ — слезы;

бих̣а̄р мин ад-дам‘ — моря слез;

бих̣а̄р ас̣-с̣амт ас-сауда̄’ — моря, черного молчания;

анӣн — стон, мн. анна̄т;

лаум - порицание [со стороны людей];

‘ита̄б — упрек [со стороны людей];

шаква̄ — жалоба;

йа’с/йа̄с — отчаяние, горе;

4) атрибуты радости лирического героя:

нафс фарх̣а̄на — радостная душа;

надӣм — сотрапезник;

са̄к̣ӣ — виночерпий;

х̮амр — вино, экстаз;

ра̄х̣ — вино;

муда̄м — старое вино;

с̣а̄фийа — чистое вино;

замзам — отпить [вина];

сакар — опьянение;

фарах̣ — радость, свадьба;

нашва̄ — упоение;

к̣адах̣ — чаша, мн.: ак̣да̄х̣ — чаши;

ка̄с — чаша, бокал, мн.: ка̄са̄т/ку’ӯс — чаши, бокалы;

данн — большой кувшин для вина, винная бочка, мн. дина̄н;

х̣убб — кувшин, мн.: х̣иба̄б — кувшины;

мала’а-л-ка̄са̄т — наполнить чаши, наполнить бокалы;

кит̱а̄ра — гитара.

Следует сразу заметить, что некоторые единицы этой группы совпадают или, вернее, пересекаются с единицами других групп, например, группы слов со значением «любовь», с такими ее единицами, которые имеют значение «мучение [от любви]», «обжигание огнем [любви]» и т. п.

Среди лексических единиц, обозначающих лирического героя, заметное место занимают слова с негативной оценкой его состояния: несчастный, обиженный, больной, безумный, порабощенный, пленник, раненый, убитый, жертва и т. п. Гораздо реже встречаются слова, связанные с радостью любви. Примеры из египетской народной поэзии:

Ранен я (маджрӯх̣, 3), о, возьмите меня к врачу, поведите меня.Как соперников (‘узза̄л, 4) мне миновать, они сразу смекнут, что стряслось со мной.Где весы, чтобы взвесить меня на весах? —Увы, всего три дирхема вместе с одеждой.

[115, с. 12]

Влюбленный (‘а̄шик̣, 3), увидев страдальца (мубтала̄, 3), сказал: «Куда же идешь ты?Расскажи мне историю своей печали (шаджа̄, 3)».И заплакали оба: одного сжигала любовь (кава̄ ал-хава̄, 3, 1), другого томила разлука (байн, 3).Пошли они вместе к судье любви (к̣ад̣ӣ-л-хава̄, 5), и горько плакали оба.И заплакали трое, и трое сказали: «Где же наша любовь (х̣абӣб, 2)?»

[115, с. 12]

Из тунисской народной поэзии:

Эта любовь (хава̄, 1) овладела сердцем моим (фу’а̄д, 3).Клянусь Аллахом, в разлуке (хаджр, 3) она растет.Если умру я в разлуке (хаджр, 3), желанная (мура̄д-ӣ, 2),То умру как жертва (шахӣд, 3) во имя твое и от страсти (‘ишк̣, 1) к тебе.

[228, с. 224]

Нет, не погаснет огонь любви (на̄р ал-хава̄, 3),И нет свидетелей у судьи любви (к̣ад̣ӣ-л-хава̄, 5).Ты для меня в любви (хава̄, 1) госпожа (досл. господа — мава̄лӣ, 2),А я — раб (досл. рабы — ‘абӣд, 3) любви (х̣убб, 1) к тебе.Ради Аллаха, сжалься над порабощенным (мутаййам, 3),Из-за любви (х̣убб, 1) к тебе я одинок (фарӣд, 3).

[228, с. 219]

Слезы (думӯ‘, 3) текут по моим щекам,Всю ночь (тӯл ал-лейл, 6) смотрю я на звезды (кава̄киб, 6).Газель (г̣аза̄л, 2), любимая мной (на‘шак̣уху от ‘ашик̣а, 1), мною недовольна.

[228, с. 213]

Сон бежит моих век, и терзает бессонница (суха̄д, 3).Но что пользы в упреке моем (лаум, 3) в час охлаждения (бу‘д, 3),О, желаний моих предел (г̣а̄йат мура̄д-ӣ, 2).

[228, с. 233]

Из ливийской народной поэзии:

О, птица, лети и привет передай моему дорогому (г̣а̄лӣ, 2).Ответный привет мою душу ко мне возвратит.Привет ему самому — на скрижали своей начертал и учитель.Передай, что больна (марӣд̣а, 3) я,Что ранена (маджрӯх̣а, 3) тяжко.Третий год все лечат меня врачи и все безуспешно.

[260, с. 131]

В средневековой арабской лирике на литературном языке повторяются те же образы и та же лексика, что и в народной песенной поэзии. Из стихов Омара ибн Абу Рабиа:

Вспоминаю слова свои, когда слезы (думӯ‘, 3) потоком текли по моим щекам.«Кто ты?» — спросил я.«Я — жертва любви (ваджд, 1), пораженная грустью (камад, 3).Мы живем в Мине, там, где стоит на холме Хейф — мечеть.Мы за убитого (мак̣тӯл, 3) не платим цену кровной мести».И я сказал: «Добро пожаловать, желанная моя (буг̣йат, 2)!А как же ваше имя?» — «Хинд» — ответила она.

[250, с. 186]

«Послушай, Хинд,— сказал я.— Пойми, печален (мах̣з̣ӯн, 3) я из-за любви к тебе, влюблен (муг̣рам, 3).Нет тайны у меня, чиста моя любовь (мавадда, 1),Но скованы уста, любимая (х̣ибба, 2) моя!И если ты безвинного убьешь, то я скажу слова другие — обиженного (маз̣лӯм, 3), снедаемого страстию (мушаввак̣, 3) раба (мутаййам, 3):«Приятно вам губить меня (к̣атл-ӣ, 3),А мне отрадна чистота моей любви (мавадда, 1).С кровью и плотью моей любовь (хава̄, 1) моя слита».

[250, с. 104]

И глаза ее заблестели от слез.Они скатились по ее щекам, как жемчужины.О, не плачь. Разве ты не самая милая для глаз моих?Ты прелесть этого мира и память моя.Что увело тебя от меня, что нас разлучило?Разве ты в гневе, досаде ушла от меня,Погубив меня и в могилу меня уложив.Если трех дней не считать, то за месяц единый ты сразила меня и покинула.

[250, с. 47]

Те же образы, та же лексика и в стихах современного поэта Ахмеда Рами:

Я стал прощаться с любимым (х̣абӣб, 2) —И слезы смятенья (дам‘ х̣а̄’ир, 3) в глазах.Я скрываю горе (аса̄, 3) мое и рыдание (нах̣ӣб, 3) мое.Но боюсь, что он понял страдания (шуджӯн, 3).Трудно смотреть в глаза — в них горе (аса̄, 3) и нежность (х̣анӣн, 3), а вздохи (анӣн, 3) меня предают.Мучительно (д̣ана̄, 3) даже и думать о предстоящей разлуке (бу‘д, 3).

[200, с. 290]

Под влиянием средневековой арабской поэзии подобные определения для лирического героя можно найти в поэзии и других ближневосточных народов, в частности в персидской [104, с. 162-163]. Вот стихи знаменитого персидского поэта средневековья Хафиза, переведенные на русский А. А. Фетом:

Гафиз убит. А что его убило,—Свой черный глаз, дитя, бы ты спросила.Жестокий негр[10]! Как он разит стрелами!Куда ни бросит их,— везде могила.

Естественно, что семантическое поле понятия «лирический герой» тесно переплетается с семантическим полем понятия «предмет любви». Это переплетение наблюдается также и на лексическом уровне. Например, слова типа х̣абӣб «любимый», ма‘шӯк̣ «обожаемый» и некоторые другие могут быть употреблены в значении «любящий». Причиной подобных семантических пересечений является тот факт, что каждое слово обладает определенной смысловой потенцией, реализующейся в конкретном контексте речи. В арабском языке это усугубляется тем, что прилагательные модели хабиб могут быть поняты как в действительном, так и страдательном значениях. Обратимся к конкретным примерам. В египетской народной поэзии: