Хроника великого джута - Валерий Михайлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И. Ильин говорил, что в России с 1917 года стали систематически проводиться заветы Шигалева… – что же предполагал шигалевский рай земной?
«…В виде конечного разрешения вопроса – разделение человечества на две неравные части. Одна десятая доля получает свободу личности и безграничное право над остальными девятью десятыми. Те же должны потерять личность и обратиться вроде как в стадо и при безграничном повиновении достигнуть рядом перерождений первобытной невинности, вроде как бы первобытного рая, хотя, впрочем, и будут работать».[157]
Скромный Шигалев, создатель теории, вылупившейся из коммунистических утопий, признавался, что запутался в небольшом противоречии: «Выходя из безграничной свободы, я заключаю безграничным деспотизмом. Прибавлю, однако ж, что, кроме моего разрешения общественной формулы, не может быть никакого».[158]
Бесом-теоретиком восхищался беспрактик Верховенский:
«Шигалев – гениальный человек!.. У него хорошо в тетради, у него шпионство. У него каждый член общества смотрит один за другим и обязан доносом. Каждый принадлежит всем, и все каждому. Все рабы и в рабстве равны. В крайних случаях клевета и убийство (в рукописной редакции тут было: «все позволяется, ибо с высшей целью»), а главное – равенство. Высокий уровень наук и талантов доступен только высшим способностям, не надо высших способностей! Высшие способности не могут не быть деспотами и всегда развращали более, чем приносили пользы; их изгоняют и казнят. Цицерону отрезывается язык, Копернику выкалывают глаза, Шекспир побивается каменьями – вот шигалевщина! Рабы должны быть равны: без деспотизма не бывало еще ни свободы, ни равенства, но в стаде должно быть равенство, и вот шигалевщина! …Я за шигалевщину!»
Далее:
«…В мире одного только недостает: послушания. Жажда образования есть уже жажда аристократическая. Чуть-чуть семейство или любовь, вот уже и желание собственности. Мы уморим желание; мы пустим пьянство, сплетни, донос; мы пустим неслыханный разврат; мы всякого гения потушим в младенчестве. Всё к одному знаменателю, полное равенство. «Мы научились ремеслу, и мы честные люди, нам не надо ничего другого» – вот недавний ответ английских рабочих. Необходимо лишь необходимое – вот девиз земного шара отселе. Но нужна и судорога; об этом позаботимся мы, правители. У рабов должны быть правители. Полное послушание, полная безличность, но раз в тридцать лет Шигалев пускает и судорогу, и все вокруг начинают поедать друг друга…».
Еще, для полноты картины:
«…Мы проникнем в самый народ. Знаете ли, что мы уж и теперь ужасно сильны?! Наши не только, которые режут и жгут… Я без дисциплины ничего не понимаю. Я ведь мошенник, а не социалист, ха-ха! Слушайте, я их всех сосчитал: учитель, смеющийся с детьми над их богом и над их колыбелью, уже наш. Адвокат, защищающий образованного убийцу тем, что он развитее своих жертв и, чтобы денег добыть, не мог не убить, уже наш. Школьники, убивающие мужика, чтоб испытать ощущение, наши. Прокурор, трепещущий в суде, что он недостаточно либерален, наш, наш. Администраторы, литераторы, о, наших много, ужасно много, и сами того не знают!.. Знаете ли, знаете ли, сколько мы одними готовыми идейками возьмем? Русский бог уже спасовал перед «дешевкой». Народ пьян, матери пьяны, церкви пусты… Дайте взрасти поколению! Жаль только, что некогда ждать, а то пусть бы еще попьянее стали! Ах, как жаль, что нет пролетариев! Но будут, будут, к этому идет…»
И еще:
«…Одно или два поколения разврата теперь необходимо; разврата неслыханного, подленького, когда человек обращается в гадкую, трусливую, жестокую, себялюбивую мразь, – вот чего надо! А тут еще «свеженькой кровушки», чтоб попривык. …Мы провозгласим разрушение… почему, почему, опять-таки, эта идейка так обаятельна! Но надо, надо косточки поразмять… Ну-с, и начнется смута! Раскачка пойдет такая, какой еще мир не видал… Затуманится Русь, заплачет земля по старым богам».[159]
И, наконец, последнее высказывание Петра Верховенского (из рукописных редакций к роману):
«Социализм выдуман для дураков. В чем же истина, чему служить? Чтоб всё провалилось, и стать на их месте».[160]
Как видим, российские бесы вполне усвоили масонские уроки свободы, равенства и братства.
Как раз в то время, когда Достоевский, за границей, обдумывал роман «Бесы» и набрасывал черновые редакции, в Симбирске появился на свет тот, кому будет суждено осуществить бесовский земной рай в России, и кто вторым, вслед за Петром Великим, заслужит в русском народе прозвище антихриста.
Для Ленина центральный вопрос всегда был вопрос власти. Всё и провалилось, и он стал на их месте…
Но, по-видимому, это было не только заслугой вождя большевиков.
Создатели советской науки под названием «исторический материализм», увлекшись описанием роли масс и личности в истории, подзабыли растолковать о роли тайных обществ, а между тем, по данным Александра Селянинова, «великая российская революция» была «решена и разработана» на заседании масонского конвента в 1904 году в Мальмезоне.[161] Понятно, на такое дело надо было кому-то и раскошелиться. Полных сведений о том, кто и сколько дал, естественно, нет. Благо, «лондонская еврейская хроника» поведала, что «всеобщему еврейскому рабочему союзу» – Будду – на русскую смуту пожертвовали более семи миллионов рублей. А именно: «германские евреи дали 115 000 фунтов стерлингов (1150 000 руб.); английские – 149341 ф. с. (1 493 000 р.); американские – 240 000 ф. с. (2 400 000 р.); французские и австрийские – 370 000 ф. с. (3 700 000 р.)».[162] Он пишет, что Великая Французская революция широко велась на такие же в точности пожертвования.
Глава VII
В 1871 году американец Альберт Пайк, «Великий Мастер Ордена и Суверенный Первосвященник Всемирного Масонства», которого в противовес папе римскому называли «антипапой», писал своему заместителю, «Суверенному Исполнительному Директору» Джузеппе Мадзини, что для полного торжества масонства понадобятся три мировых войны. В третьей из них будет уничтожен мусульманский мир, а после «мы спровоцируем гигантское социальное потрясение, ужасы которого покажут всем гибельность безверия. Революционное меньшинство будет уничтожено, а разочаровавшееся в христианстве большинство, стремясь к идеалу, но не зная, где он, получит от нас истинный свет учения Люцифера, которое сможет, наконец, открыто выйти на поверхность. Затем мы одновременно уничтожим и христианство и атеизм».[163]
Так, за тридцать лет до наступления века двадцатого, масоны закладывали основы своей стратегии.
Одним из главных финансистов «мирового пожара» был нью-йоркский миллиардер Яков Шифф.
Граф С.Ю. Витте в «Мемуарах» с показной небрежностью заметил о Шиффе: «Если не ошибаюсь, глава финансового мира в Америке».[164] Уж, конечно, не ошибался бывший российский премьер, с его отменной памятью, тем более что с Шиффом они встречались не раз. (Во время одного из визитов к нему Шифф угрожал, что если царь не даст своему народу свободу, революция воздвигнет республику).[165] Кроме того, Шифф был одним из руководителей крупнейшей масонской ложи «Бнай Брит». По определению югославского журналиста Драгоша Калаича, этот миллиардер был «фанатичным приверженцем марксовой системы порабощения».[166]
Английский историк Брайан Коннель писал о существовании «маленького интернационального братства», в которое входили богатейшие представители еврейского капитала: Эрнест Кассель – совладелец лондонской фирмы Бишовсгейм и Гольдсмит, Макс Варбург – глава большого банкирского дома в Гамбурге, Эдуард Нетилин – президент Парижского и Нидерландского банка в Париже. Франц Филипсон – брюссельский банкир, финансисты из Амстердама Вертхейм и Гомперц, Яков Шифф – глава фирмы Кун, Леб и К° – и другие дельцы. «Этих людей связывали воедино общность расы и интересов. Тонкая паутина их связей реагировала на малейшее прикосновение. Они поддерживали между собой невероятно точную сеть экономической, политической и финансовой разведки, на самом высшем уровне. Они могли прекратить поддержку в одном месте и предоставить фонды в другом; они могли с быстротой молнии и в полной тайне перебрасывать громадные суммы денег из одного конца своей финансовой империи в другой, влияя на политические решения в десятках различных стран».[167]
В этой компании, которую английский историк Дуглас Рид называл «еврейским интернационалом», а Драгош Калаич – «ростовщическим интернационалом» и которая ворочала мировой историей, Яков Шифф играл ведущую роль. Он, разумеется, не просто жертвовал деньги на революцию, – он помещал капиталы в самое обещающее дело, то есть стремился нажиться на русской революции и, одновременно, обезопасить экономику Соединенных Штатов от соперника, быстро набирающего мощь. Но, быть может, главное было в том, что Шифф приходился России врагом идейным – по определению Д. Калаича, это был «фанат-русофоб и противник православного царства».[168]
