Двое из будущего - Максим Валерьевич Казакевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да, не далее как две недели назад на нашем производстве случилось ЧП. Рабочий, измотанный длительным и напряженным рабочим днем, по неосторожности зацепился раструбом верхонки за угол стальной ленты, и его руку утянуло под пресс. Отделался, можно сказать, легким испугом — потерял лишь две фаланги на мизинце левой руки, что по понятиям местных рабочих сущая ерунда. Рука цела, работать может, а мизинец в обычной жизни особо-то и не нужен — разве что в ухе ковырять им можно. Но нам с Михой одного вида разрубленной и окровавленной рукавицы было достаточно, чтобы принять соответствующие меры. И сокращение рабочего времени это лишь верхушка, которая очень кстати поможет нам в приобретении громкого имени. Кроме восьмичасового рабочего дня, мы с Поповым разработали ряд мер по защите от подобных инцидентов — были написаны подробные инструкции по технике безопасности, заказана и пошита спецодежда в виде комбинезонов без развевающихся рукавов и подолов, закуплена партия недорогих сапог и удобных рукавиц с застегивающимися раструбами. Вокруг станков были сделаны ограждения, и доступ на их обслуживание имел только ряд лиц, прошедших инструктаж. Жесткими методами насаждался принцип идеального порядка на рабочем месте. В ход шли предупреждения, штрафы и увольнения. Надо было бы это сделать и раньше, но, как всегда в России — пока гром не грянет… Вот так и мы. Лишь после серьезного несчастного случая озаботились техникой безопасности. А то, стыдно признаться, не проходило и недели, как какой-нибудь лопух в лаптях, не прокалывал себе ногу. Рабочему Кузнецову мы честно оплатили недешевые услуги хирурга и отправили на больничный с оплатой в семьдесят процентов. Рабочие настороженно принимали все новшества, с трудом привыкая к новым требованиям. Хотя халявным сапогам обрадовались все…
Когда Попов замолчал, переводя дух, кто-то из толпы поинтересовался:
— Это что же получается, у нас теперь заработок упадет? Нам теперь вторую работу надо будет искать?
Его можно было понять. У всех были жены и дети, каждый стремился обеспечить свою семью, и у каждого супруга вела семейный бюджет, где учитывалось все до копейки. И падение заработков на целую треть их пугало. Народ, после поставленного вопроса заволновался, загудел… Кто-то зычно поддержал спросившего:
— Да! Мы все уйдем, если мы не сможем зарабатывать как раньше!
Попов поднял руку, заставляя рабочих замолчать. И когда тишина установилась, продолжил:
— Для того чтобы рабочие не потеряли в заработках, учредителями было принято непростое решение поднять расценки на двадцать пять процентов!
Рабочие одобрительно и весело загудели.
— Отныне, работая меньше, вы будете получать те же деньги. Благодарите наших хозяев, они заботятся о вас!
Рабочие радостно затараторили, захлопали друг друга по спинам, кто-то из молодых выкрикнул «ура» и подбросил вверх ветхий картуз.
Мы с Михой долго обсуждали, что нам принесет это сокращение рабочего дня. Естественно, работать по восемь часов в день для нас, как выходцев из другого, более социальноориентированного мира, было в порядке вещей. Но здесь, где рабочий день был ненормированным и от прихоти хозяева мог быть и десять и двенадцать и даже двадцать часов, это было ненормальным. Любой другой владелец производства из-за такого шага, скорее всего, просто бы разорился, не выдержав конкуренции, но мы-то имеем в руках козырь в виде знаний о нужном направлении развития, который и позволит нам не просто конкурировать, но еще и зарабатывать очень большие деньги. Кстати, мы совещались с Поповым по поводу выходного дня, хотели сделать воскресенье нерабочим. Хотя уже и был закон о запрете воскресного труда, но на практике он не работал. Лишь крупные предприятия были вынуждены соблюдать его, но вот остальные средние и мелкие предприятия успешно его игнорировали. А фабричные инспектора, что проверяли их, брали беззастенчиво взятки и закрывали на нарушения глаза. Правда, рабочие, чей заработок зависел от сделки, под действия этого закона не попадал. И мы подумали было исправить эту ситуацию хотя бы на нашем предприятии, но наш управляющий нас любезно просветил, достал календарь за прошлый год и демонстративно отметил все праздничные и нерабочие дни. И их вышло пятьдесят два дня выходных и почти два десятка праздничных религиозных, так что увеличивать их количество было бы простым безумием. Подумав, мы здраво лишили людей субботнего выходного дня, вместо этого предоставив им две недели оплачиваемого отпуска, который они могли использовать по собственному усмотрению. Если ты устал и хочешь поваляться денек под лавкой, пуская пьяные слюни, то будет тебе счастье в виде оплаченного дня в счет отпуска. И, кстати, невыход на работу по предварительному согласованию и без сохранения заработной платы был в нашей компании тоже возможен.
А пока рабочие радовались положительным переменам, Валентин Пузеев, сложил в уме два и два и спросил:
— Это что же, получается, что на наш завод еще людей будут набирать?
— Да, — честно ответил наш управляющий. — За оставшееся время нам надо будет нанять дополнительный персонал и успеть его обучить. Времени, я думаю, хватит.
— А детей берете?
Попов отрицательно мотнул головой.
— Нет, по этому поводу у учредителей жесткое требование. Они запрещают нанимать детей и подростков. Минимальный возраст для рабочего шестнадцать лет.
— А баб своих можно привести?
Попов улыбнулся:
— Баб можно. Но что б дитё под ногами не крутилось.
— А куда ж тогда его девать-то? Дома-то не оставить! А кормить его как? А жопу помыть?
— Валька, ты бы не прибеднялся…, — ответил ему кто-то из рабочих. — И так деньгу зарабатываешь больше всех, а еще и бабу свою сюда хочешь перетащить. Тебе и так хватит.
— Не хватит! — громко возразил Пузеев и рубанул воздух ладонью. — Пусть сидит, скрепки фасует. Я, может быть, своих детей в гимназию хочу отправить.
Кто-то хохотнул.
