Алиса в стране чудес. Сквозь зеркало и что там увидела Алиса - Льюис Кэрролл

— Некоторые слова очень вредные. Ни за что не поддаются! Особенно глаголы! Гонору в них слишком много! Прилагательные попроще — с ними делай, что хочешь. Но глаголы себе на уме! Впрочем, я с ними со всеми справляюсь. Световодозвуконепроницаемость! Вот что я говорю!

— Скажите, пожалуйста, что это такое? — спросила Алиса.

— Вот теперь ты говоришь дело, дитя, — ответил Шалтай, так и сияя от радости. — Я хотел сказать: «Хватит об этом! Скажи-ка мне лучше, что ты будешь делать дальше! Ты ведь не собираешься всю жизнь здесь сидеть!»

— И все это в одном слове? — сказала задумчиво Алиса. — Не слишком ли это много для одного!

— Когда одному слову так достается, я всегда плачу ему сверхурочные, — сказал Шалтай-Болтай.

— Ах, вот как, — заметила Алиса.

Она совсем запуталась и не знала, что и сказать.

— Посмотрела бы ты, как они окружают меня по субботам, — продолжал Шалтай, значительно покачивая головой. — Я всегда сам выдаю им жалованье.

(Алиса не решилась спросить, чем он им платит, поэтому и я ничего не могу об этом сказать.)

— Вы так хорошо объясняете слова, сэр, — сказала Алиса. — Объясните мне, пожалуйста, что значит стихотворение под названием «Бармаглот».

— Прочитай-ка его, — ответил Шалтай. — Я могу тебе объяснить все стихи, какие только были придуманы, и кое-что из тех, которых еще не было!

Это обнадежило Алису, и она начала:

Варкалось. Хливкие шорькиПырялись по наве.И хрюкотали зелюки,Как мюмзики в мове.

— Что же, хватит для начала! — остановил ее Шалтай. — Здесь трудных слов достаточно! Значит, так: «варкалось» — это четыре часа пополудни, когда пора уже варить обед.

— Понятно, — сказала Алиса, — а «хливкие»?

— «Хливкие» — это хлипкие и ловкие. «Хлипкие» значит то же, что и «хилые». Понимаешь, это слово как бумажник. Раскроешь, а там два отделения! Так и тут — это слово раскладывается на два!

— Да, теперь мне ясно, — заметила задумчиво Алиса. — А «шорьки» кто такие?

— Это помесь хорька, ящерицы и штопора!

— Забавный, должно быть, у них вид!

— Да, с ними не соскучишься! — согласился Шалтай. — А гнезда они вьют в тени солнечных часов. А едят они сыр.

— А что такое «пырялись»?

— Прыгали, ныряли, вертелись!

— А «нава», — сказала Алиса, удивляясь собственной сообразительности. — Это трава под солнечными часами, верно?

— Ну да, конечно! Она называется «нава», потому что простирается немножко направо… немножко налево…

— И немножко назад! — радостно закончила Алиса.

— Совершенно верно! Ну, а «хрюкотали» это хрюкали и хохотали… или, может, летали, не знаю. А «зелюки» это зеленые индюки! Вот тебе еще один бумажник!

— А «мюмзики» — это тоже такие зверьки? — спросила Алиса. — Боюсь, я вас очень затрудняю.

— Нет, это птицы! Бедные! Перья у них растрепаны и торчат по все стороны, будто веник… Ну а насчет «новы» я и сам сомневаюсь. По-моему, это значит «далеко от дома». Смысл тот, что они потерялись. Надеюсь, ты теперь довольна! Где ты слышала такие мудреные вещи?

— Я прочитала их сама в книжке, — ответила Алиса. — А вот Траляля… да, кажется, Траляля, читал мне стихи, так они были гораздо понятнее!

— Что до стихов, — сказал Шалтай и торжественно поднял руку, — я тоже их читаю не хуже других. Если уж на то пошло…

— Ах, нет, пожалуйста, не надо, — торопливо сказала Алиса.

Но он не обратил на ее слова никакого внимания.

— Вещь, которую я сейчас прочитаю, — произнес он, — была написана специально для того, чтобы тебя развлечь.

Алиса поняла, что придется ей его выслушать. Она села и грустно сказала:

— Спасибо.

Зимой, когда белы поля,Пою, соседей веселя.

— Это так только говорится, — объяснил Шалтай. — Конечно, я совсем не пою.

— Я вижу, — сказала Алиса.

— Если ты видишь, пою я или нет, значит, у тебя очень острое зрение, — ответил Шалтай.

Алиса промолчала.

Весной, когда растет трава,Мои припомните слова.

— Постараюсь, — сказала Алиса.

А летом ночь короче дня,И, может, ты поймешь меня.

Глубокой осенью в тишиВозьми перо и запиши.

— Хорошо, — сказала Алиса. — Если только я к тому времени их не позабуду.

— А ты не можешь помолчать? — спросил Шалтай. — Несешь ерунду — только меня сбиваешь.

В записке к рыбам как-то разЯ объявил: «Вот мой приказ».

И вскоре (через десять лет)Я получил от них ответ.

Вот что они писали мне:«Мы были б рады, но мы не…»

— Боюсь, я не совсем понимаю, — сказала Алиса.

— Дальше будет легче, — ответил Шалтай-Болтай.

Я им послал письмо опять:«Я вас прошу не возражать!»

Они ответили: «Но, сэр!У вас, как видно, нет манер!»

Сказал им раз, сказал им два —Напрасны были все слова.

Я больше вытерпеть не мог.И вот достал я котелок…

(А сердце — бух, а сердце — стук),Налил воды, нарезал лук.

Тут Некто из Чужой ЗемлиСказал мне: «Рыбки спать легли».

Я отвечал: «Тогда пойдиИ этих рыбок разбуди».

Я очень громко говорил,Кричал я из последних сил.

Шалтай-Болтай прокричал последнюю строчку так громко, что Алиса подумала:

— Не завидую я этому чужестранцу!

Но он был горд и был упрям,И он сказал: «Какой бедлам!»

Он был упрям и очень горд,И он воскликнул: «Что за черт!»

Я штопор взял и ватерпас,Сказал я: «Обойдусь без вас!»

Я волновался неспроста —Дверь оказалась заперта.

Стучал я в дверь, стучал в окноИ достучался бы я, но…

Наступило долгое молчание.

— И это все? — спросила робко Алиса.

— Да, — сказал Шалтай-Болтай. — Прощай!

Этого Алиса не ожидала, но после такого прозрачного намека оставаться было бы невежливо. Она встала и протянула Шалтаю руку.

— До свидания, — сказала она, стараясь, чтобы голос ее звучал бодро. — Надеюсь, мы еще встретимся.

— Даже если встретимся, я тебя все равно не узнаю, — недовольно проворчал Шалтай и подал ей один палец. — Ты так похожа на всех людей!

— Обычно людей различают по лицам, — заметила задумчиво Алиса.

— Вот я и говорю, — сказал Шалтай-Болтай. — Все на одно лицо: два глаза (и он дважды ткнул большим пальцем в воздухе)… в середине — нос, а под ним — рот. У всех всегда одно и то же! Вот если бы у тебя оба глаза были на одной стороне, а рот на лбу, тогда я, возможно, тебя бы запомнил.

— Но это было бы так некрасиво! — возразила Алиса.

В ответ Шалтай-Болтай только закрыл глаза и сказал:

— Попробуй — увидишь!

Алиса немножко подождала, не скажет ли он еще что-нибудь, но он не открывал глаз и вел себя так, словно ее здесь и не было.

— До свидания, — сказала она снова и, не получив ответа, тихонько пошла прочь.

Она шла и шептала:

— В жизни не встречала такого препротивнейшего…

Она остановилась и громко повторила это слово — оно было такое длинное, что произносить его было необычайно приятно.

— В жизни не встречала такого препротивнейшего…

Но ей не суждено было закончить эту фразу: страшный грохот прокатился по лесу.

VII. Лев и Единорог

В тот же миг по лесу побежала королевская рать — солдаты бежали сначала по двое и по трое, потом десятками и сотнями и, наконец, огромными толпами, так что, казалось, весь лес наполнился ими; Алиса испугалась, как бы ее не затоптали, и, спрятавшись за дерево, смотрела на них.