Алиса в стране чудес. Сквозь зеркало и что там увидела Алиса - Льюис Кэрролл

— Как это вы можете говорить вниз головой, да еще так спокойно? — спросила Алиса, вытаскивая его за ноги из канавы.

Рыцарь, казалось, очень удивился ее вопросу.

— Неважно, где находится мое тело, — сказал он. — Мой ум работает, не переставая. Чем ниже моя голова, тем глубже моя мысли! Да-да! Чем ниже — тем глубже!

Помолчав, он прибавил:

— Самым остроумным моим изобретением был новый пудинг! Я изобрел его, пока ел второе!

— И его успели приготовить на третье? — спросила Алиса. — Вот это быстрота!

— Нет, — протянул задумчиво Рыцарь, — на третье не успели! Не успели на третье!

— Значит, его приготовили на завтра? Вряд ли вам захотелось два пудинга в день?

— Нет, не на завтра! — повторил Рыцарь все так же задумчиво. — На завтра не успели!

Он повесил голову и мрачно произнес:

— Боюсь, что его вообще не приготовили! Боюсь, что его вообще никогда не приготовят! А какое это было остроумное изобретение!

— А из чего он делается? — спросила Алиса, желая хоть как-то его приободрить. Она увидела, что бедный Рыцарь совсем пал духом.

— В основном из промокашки, — отвечал Рыцарь со стоном.

— Боюсь, что это не очень-то вкусно…

— Одна промокашка, конечно, не очень вкусна, — прервал ее с волнением Рыцарь. — Но если смешать ее еще кое с чем — с порохом, например, или с сургучом — тогда совсем другое дело! Но здесь я должен тебя оставить…

Они вышли на опушку леса. Алиса вздрогнула от неожиданности — в эту минуту она думала только о пудинге.

— Ты загрустила? — огорчился Рыцарь. — Давай я спою тебе в утешение песню.

— А она очень длинная? — спросила Алиса.

В этот день она слышала столько стихов!

— Она длинная, — ответил Рыцарь, — но очень, очень красивая! Когда я ее пою, все рыдают … или…

— Или что? — спросила Алиса, не понимая, почему Рыцарь вдруг остановился.

— Или… не рыдают. Заглавие этой песни называется «Пуговки для сюртуков».

— Вы хотите сказать — песня так называется? — спросила Алиса, стараясь заинтересоваться песней.

— Нет, — ты не понимаешь, — ответил нетерпеливо Рыцарь. — Это заглавие так называется. А песня называется «Древний старичок».

— Мне надо было спросить: это у песни такое заглавие? — поправилась Алиса.

— Да нет! Заглавие совсем другое. «С горем пополам!» Но это она только так называется!

— А песня эта какая? — спросила Алиса в полной растерянности.

— Я как раз собирался тебе об этом сказать. «Сидящий на стене»! Вот какая это песня! Музыка собственного изобретения!

С этими словами он остановил Коня, отпустил поводья и, медленно отбивая такт рукой, запел с выражением блаженства на своем добром и глупом лице.

Из всех чудес, которые видела Алиса в своих странствиях по Зазеркалью, яснее всего она запомнила это. Многие годы спустя сцена эта так и стояла перед ней, словно все это случилось только вчера: кроткие голубые глаза и мягкая улыбка Рыцаря, заходящее солнце, запутавшееся у него в волосах, ослепительный блеск доспехов, Конь, мирно щиплющий траву у ее ног, свесившиеся на шею Коня поводья и черная тень леса позади — она запомнила все, все до мельчайших подробностей, как запоминают поразившую воображение картину. Она прислонилась к дереву, глядя из-под руки на эту странную пару и слушая, словно в полусне, грустный напев.

— А музыка вовсе не его изобретения, — подумала Алиса. — Я эту музыку знаю. Это песня «Я все вам отдал, все, что мог …».

Она стояла и внимательно слушала Рыцаря, но рыдать — не рыдала.

Я рассказать тебе бы мог,Как повстречался мнеКакой-то древний старичок,Сидящий на стене.Спросил я: «Старый, старый дед.Чем ты живешь? На что?»Но проскочил его ответКак пыль сквозь решето.

— Ловлю я бабочек большихНа берегу реки,Потом я делаю из нихБлины и пирожкиИ продаю их морякам —Три штуки на пятак.И в общем, — с горем пополам,Справляюсь кое-как.

Но я обдумывал свой план.Как щеки мазать мелом,А у лица носить экран.Чтоб не казаться белым!И я в раздумье старца тряс.Держа за воротник:— Скажи, прошу в последний раз,Как ты живешь, старик?

И этот милый старичокСказал с улыбкой мне: —Ловлю я воду на крючокИ жгу ее в огне,И добываю из водыСыр под названьем бри.Но получаю за трудыВсего монетки три.

А я раздумывал — как впредьПитаться манной кашей.Чтоб ежемесячно полнетьИ становиться краше.Я все продумал, наконец,И, дав ему пинка, —Как поживаете, отец? —Спросил я старика.

— В пруду ловлю я окуньковВ глухой полночный часИ пуговки для сюртуковЯ мастерю из глаз.Но платят мне не серебром.Хоть мой товар хорош.За девять штук, и то с трудом,Дают мне медный грош.

Бывает, выловлю в прудуКоробочку конфет,А то — среди холмов найдуКолеса для карет.Путей немало в мире есть.Чтоб как-нибудь прожить,И мне позвольте в вашу честьСтаканчик пропустить.

И только он закончил речь,Пришла идея мне:Как мост от ржавчины сберечь,Сварив его в вине. —За все, — сказал я, — старикан,Тебя благодарю,А главное — за тот стакан,Что выпил в честь мою.

С тех пор, когда я тосковал.Когда мне тяжко было.Когда я пальцем попадалНечаянно в чернила.Когда не с той ноги башмакПытался натянуть.Когда отчаянье и мракМне наполняли грудь,Я плакал громко на весь домИ вспоминался мнеСтарик, с которым был знакомЯ некогда в краю родном,Что был таким говоруном.Таким умельцем и притомНезаурядным знатоком —Он говорил о том, о сем,И взор его пылал огнем,А кудри мягким серебромСияли над плешивым лбом.Старик, бормочущий с трудом.Как будто бы с набитым ртом.Храпящий громко, словно гром.Сидящий на стене.

Пропев последние слова своей баллады, Рыцарь подобрал поводья и повернул Коня.

— Тебе осталось пройти лишь несколько шагов, — сказал он. — Спустишься под горку, перейдешь ручеек — и ты Королева! Но ты подождешь и помашешь мне вслед? — прибавил он, увидев, что Алисе не терпится перепрыгнуть через последний ручеек, отделяющий ее от заветной цели. — Я тебя долго не задержу. Как увидишь, что я доехал до поворота, махни мне платком. А то я боюсь совсем упасть духом.

— Конечно, я подожду, — сказала Алиса. — Спасибо вам за то, что вы меня проводили… И за песню… Она мне очень понравилась.

— Надеюсь, — проговорил Рыцарь с сомнением. — Только ты почему-то не очень рыдала…

Они пожали друг другу руки, и Рыцарь медленно поехал назад по лесной дороге.

— Боюсь, что он очень скоро упадет … духом. Так, кажется, он сказал, — подумала Алиса, глядя ему вслед. — Ну, конечно! Опять упал… Но только не духом, а, как всегда, головой. Но на Коня он опять садится довольно легко, а Конь стоит как вкопанный, оттого, видно, что на него столько всего понавешено!