Русская судьба : Записки члена НТС о Гражданской и Второй мировой войне - Павел Жадан

Было предложено, чтобы все доходы от налогов и городского хозяйства поступали непосредственно в финансовый отдел, который регулярно платил бы комендатуре известный процент в виде налога, одновременно отказавшись от каких-либо дотаций с ее стороны. Оставшиеся после налога средства город использовал бы по собственному усмотрению.

Для молодежи Пскова было предложено открыть школу прикладного искусства, литературный кружок, кружки совершенствования технических знаний, спортивные, гимнастические и театральные организации.

Комендант отнесся к проектам положительно, но их принятие зависело от высших инстанций. До конца 1943 года удалось частично осуществить лишь проекты, касающиеся молодежи. Организация работы с молодежью была в ведении русского городского управления, но немецкий военный Отдел пропаганды вел надзор за этой работой.

Кроме того, в ведении Отдела пропаганды был неплохой книжный магазин, где продавались газеты, журналы и печатавшиеся в Риге книги, а также так называемый «Русский театр». В городе, на Пушкинской улице, был Пушкинский театр, построенный в 1899 году. Там немцы устроили театр для себя, а для русских построили барак на той же Пушкинской улице. В нем показывали фильмы, в нем выступал ансамбль из военнопленных, разъезжавший по всей Псковской области, и русские эстрадные артисты, приезжавшие из Риги.

На одном из таких концертов, на который было приглашено немецкое начальство, комендант представил меня начальнику Седьмого отдела (гражданское управление) группы армий «Север», и упомянул о проектах, представленных мною в комендатуру. Генерал обещал сделать, что может. Он добавил, что любит русский народ и постарается это доказать. Тогда я принял сказанное генералом как иронию. Но в 1944 году, уже в Риге, он помощь действительно оказал.

Еще в первые недели моей работы Стулягин провел со мной осмотр учреждений, находившихся в ведении городского управления. Начали со школ. Заведующему школами было заранее сообщено, в какие дни мы их посетим. Выяснилось, что школы находились под сильным влиянием советской бюрократической системы. Преклонение перед властями осталось в силе. Сталина заменил Гитлер.

Наше посещение было воспринято как ревизия высоким начальством, и нам старались представить дело в лучшем виде, чем было в действительности. В одной из школ нас уже у дверей встретил преподавательский состав во главе с заведующим. На стене при входе бросался в глаза большой портрет Гитлера.

После приветствий заведующий школами повел нас в класс показать, как ведутся занятия. Василий Иванович толкал меня вперед, а сам шел позади.

Мы пришли в класс. После приветствия учительница сделала знак и ученики запели какую-то немецкую песню. Рассматривая классную комнату, я и здесь увидел на стене портрет Гитлера. Я спросил учительницу — преподает ли она немецкий язык. Она ответила, что преподает русский язык и историю. Я попросил разрешения задать ученикам вопрос по истории и, получив согласие, спросил: «Когда было крещение Руси?» Никто из учеников не ответил. Я спросил: «Кто был Петр Великий?» Опять молчание. Я обратился к заведующему школами: «Хорошо, что в русской школе дети поют немецкие песни, но, видно, русскую историю они знают плохо». Потом, показав на портрет Гитлера, спросил: «Это что такое?» Очень удивленная учительница ответила: «Это портрет фюрера». Я был возмущен преклонением преподавателей русской школы перед немцами, и ответил: «Да, я знаю, что это портрет немецкого фюрера, но в русской школе могли бы висеть и портреты русских классиков и картины из русской истории!» Мы вышли из класса, заведующий школами был смущен и подавлен, а на лице Василия Ивановича сияла довольная улыбка. На обратном пути он благодарил меня, что я сказал то, что нужно было сказать, но что сам он сказать боялся. И признался: «Я боюсь их всех и не верю им. Если я скажу что-нибудь, они сразу на меня донесут. Вы заграничный, на вас они донести побоятся». Опасаясь доносов, Василий Иванович не делал замечаний ни служащим, ни тем более заведующим отделами. На следующий день мы пошли осматривать другую школу. Здесь уже висели на стенах портреты Пушкина, Лермонтова, Толстого, и даже несколько исторических картин! Мы удивлялись, откуда учителя все это так быстро достали.

Василий Иванович боялся доносов обоснованно. Приведу типичный пример. Однажды ко мне в канцелярию пришел служащий хозяйственного отдела и таинственно сообщил, что хочет поговорить со мной секретно. Он начал доказывать, что заведующий отделом вор, и уверял, что ему точно известно, что украдено и где спрятано. Я просил представить мне материал в письменной форме, предупредив, что, если он окажется прав, то заведующий будет уволен, а если нет, то будет уволен он сам. Мы провели тщательное расследование и установили, что он лгал. Доносчик был уволен со службы. После пресечения еще нескольких мелких доносов, оказавшихся ложью, доносы прекратились.

7. Работа НТС в районе Пскова

Когда я прибыл во Псков, в городе и в прилегающих районах уже было более десяти членов Союза, главным образом из Польши и Прибалтики. Часть служила в русском гражданском управлении, часть при немецких фирмах, а несколько человек — при православной миссии.

Во Псковском кремле с августа 1941 года находилась Псковская православная миссия[2], организованная по инициативе митрополита Литовского и Виленского и патриаршего экзарха Латвии и Эстонии Сергия (впоследствии убитого, как передавали, людьми в форме СС, говорившими между собой по-русски). Миссия должна была в условиях оккупации воссоздавать разрушенную советскими гонениями церковную жизнь. В ней было 15 молодых зарубежных священников, служивших по всей Псковской области. Были при ней и гражданские служащие. При миссии действовала художественная школа, расположенная там же, в кремле, и свечной завод, помещавшийся на первом этаже колокольни. На втором этаже молодежь своими силами привела помещение в порядок для сборов младших и для литературного кружка старших. Там же с молодежью, по группам, велись беседы на религиозные темы.

Все это происходило под надзором немцев. Но, несмотря на надзор, работа с младшими была, фактически, подпольной скаутской работой. В ней использовалась программа занятий «юных разведчиков» (скаутов) и ребята считали гимн «Будь готов, разведчик, к делу честному…» своим гимном. Что же касается литературного кружка старших, задачей которого было воспитание в патриотическом, национальном и православном духе, то туда негласно подбирали кандидатов в члены НТС. Работу с молодежью вели наши члены Союза.