У истоков международного права - Ольга Буткевич

Творцом. Право, включая международное, весьма относительно как по содержанию, так и в применении к регулированию международных отношений…В этой связи непризнание абсолютного характера jus cogens не должно считаться непростительной ересью»[235].

С распространением европейской цивилизации на другие континенты (опять же преимущественно насильственным путем), ее правовая идеология была аборигенным народам навязана, а там, где это не удавалось, эти народы истреблялись. В связи с этим некоторые исследователи даже говорят о превращении европоцентризма в современных международных отношениях в одностороннюю политику (unilateralism) реализации отдельными государствами собственных интересов на международной арене[236].

Отрицательное влияние европоцентризма испытало на себе и само определение международного права. «Право народов, или международное право, – писал Л. Оппенгейм, – термин, обозначающий совокупность обычно-правовых и договорных норм, признаваемых цивилизованными государствами юридически обязательными в их взаимоотношениях друг с другом»[237]. Следовательно, такое восприятие международного права ограничивало его появление тремя условиями: 1) возникновением международного сообщества в форме «семьи народов»; 2) наличием в ней совокупности норм поведения; 3) явно выраженным согласием членов такого международного сообщества подчинить свое поведение подобным нормам. Проблема стала заключаться в том, что в такое международное сообщество, в «семью народов» исследователи включали лишь отдельные избранные народы и государства – те, которые принадлежали к европейской цивилизации. Поэтому, определяя далее сущность международного права, Л. Оппенгейм писал: «Хорошо известно, что понятие “семьи народов” в мировоззрении Древнего мира отсутствовало. Каждый народ имел свою собственную религию и собственных богов, свой язык, свое право и нравственность»[238]. Ученые – представители стран «третьего мира», не согласны с таким толкованием международного права, усматривая в нем дискриминацию, лишение права на «цивилизованность» и игнорирование древней истории их народов, отрицание влияния древней региональной совокупности международного права на становление и развитие его основных элементов, норм, институтов, принципов и основ и т. д.[239] Возражая Л. Оппенгейму и оспаривая его понимание цивилизованного мира как христианской цивилизации, индийский исследователь Н. Сингх отмечал: «Если даже отстраниться от того факта, что христианская цивилизация не может иметь монополии на творение норм права по управлению межгосударственным сотрудничеством, необходимо признать, что концепция христианского мира мешает развитию международного права во всех основных компонентах, в которых оно существует сегодня»[240].

Европоцентризм характеризует большинство классических произведений по истории международного права. Правда, в последнее время этот подход уже подвергается критике в науке международного права. Главной проблемой в изучении истории международного права является определение ее объекта. Верзийл, Греве и Нуссбаум – все в большей или меньшей степени соглашались, что лишь европейская система международного права может составлять надлежащую область исследования. Это достаточно наивный «европоцентризм», хотя, с другой стороны, и активные попытки, например, Прайзера провести параллели с неевропейскими системами оказались неудачными. Следует приветствовать уже саму готовность преодолеть культурное пренебрежение и познакомиться с правовыми системами, созданными неевропейскими культурами, однако она не должна привести нас к автоматическому признанию одинаковости развития мусульманской, индийской или китайской международно-правовых систем… Мы вынуждены признать, что, например, индонезийские государства или варварские государства северной Африки, с одной стороны, и европейские крупные морские державы – с другой, признавали одинаковые правовые концепции, однако точки пересечения между ними не были столь многочисленны, как между самими европейскими государствами[241].

Однако, несмотря на появление новых работ и подходов к международному праву с межцивилизационных позиций, нельзя утверждать, что европоцентризм уже преодолен. Его авторитет опирался, в частности, на взгляд на историю международного права с современных позиций: международно-правовыми признавались лишь те нормы и институты, которые имели «сходство» с современными для соответствующего исследователя. Следовательно, в историю международного права включали эпоху Древнего Рима, когда возникло право, оказывающее влияние на возникшие впоследствии европейские правовые системы (в частности, оставившее им в наследство ряд правовых тезисов и положений, например, что государство есть основной творец права; именно эта идея являет основополагающей для европоцентризма) и на развитие этих систем. Что же касается других регионов, то историю международного права в них начинали изучать только с момента их вхождения в европейскую по своей сути систему международного права или с момента заимствования ими ее положений (в результате колонизации, завоевания, политического, экономического и правового давления со стороны европейских государств).

Подобный подход к международному праву иногда обосновывали даже тем, что «европейское международное право распространилось на весь мир без какого-либо значительного сопротивления… Не существует никакой угрозы, что утверждения о всемирной истории международного права приведут к упадку европейской истории международного права. Позиция последней обеспечена на все времена тем фактом, что европейское международное право развилось в мировое международное право в результате своего отличного качества, количества и легкой усвояемости»[242]. Лишь отдельные исследователи (преимущественно с конца XX в.) начали утверждать, что международно-правовая практика и теория требуют учета правовых достижений всех цивилизаций и культур. Международное право является правом социальной системы, которая представляет собой продукт прошлого всех человеческих сообществ. Оно является обобщением исторических ценностей не только одного определенного сообщества, а всех человеческих сообществ[243]. Подобные утверждения требуют соответствующих доказательств и должны быть основаны на специфических методах и средствах исследования.

По большей части в науке международного права на протяжении почти всего ее существования любая идея, противоречащая концепции европейского происхождения международного права, в лучшем случае замалчивалась. Как говорил индийский исследователь истории международного права Р. Ананд, «подъем Азии и Африки, их активное участие в международных делах и их антиколониальный бунт как в праве, так и в политике иногда воспринимается как вызов не только Европе, а всему западному миру белых людей»[244].

По мнению Р. П. Ананда, «европоцентризм в праве и правовой мысли был превалирующим не только в колониальный период, на протяжении XIX и первой половины XX веков, но он имеет место и сегодня… А до вчерашнего дня международное право было преимущественно евроцентристским»[245].

Однако нельзя не видеть и определенных достижений в изучении международного права, которое основывалось на европоцентризме. Сторонники этого подхода обратили внимание на позитивное влияние христианства как силы, сдерживавшей произвол государства в международном праве. Именно европейскому международному праву принадлежит приоритет (хотя и не исключительный) в установлении идеала уважения прав индивида, прав человека независимо от его вероисповедания и расы как основной ценности международного права; его же заслугой является введение кодификации международного права (как производная черта позитивизма в сочетании с европоцентристским подходом).

Однако недостатки европоцентризма проявились не только в науке международного права, но и в практике. Для преодоления такого положения истории международного права необходим новый подход к ее изучению, подход с методологически иных позиций, а именно сравнительно-правовое, сравнительно-региональное исследование истории становления этого права.

2. Сравнительный метод исследования истории международного права

Требование сравнительного подхода к исследованию международного публичного права, в частности его истории, не является новым в науке. Многие исследователи считают, что он является ключевым в изучении гуманитарных и социальных наук, где проблема сравнения и противопоставления предметов, понятий и категорий, выяснение, что у них общего и что различного, является едва ли не единственно возможным средством анализа их сущности. Особенно на необходимости сравнительного метода исследования настаивают, когда речь идет об исторической сфере[246]. Однако, хотя и признанный в исторической науке, сравнительный метод исследования быстро стал приходить в упадок: сравнению поддавался не собственно предмет исторического развития, а отдельные его проявления, институты, явления. В результате изучение истории права свелось к поиску причин и последствий тех или иных юридических понятий или процессов без внедрения в их сущность.