История одной деревни - Ольга Лапина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из книги «История немцев России»
«…Несмотря на то что немцы относились к национальным меньшинствам, их хозяйства не имели никаких привилегий. Даже в засушливые годы, когда их хозяйствам наносился существенный урон, налоги не снижались. Более того, часто немецкие хозяйства становились главным источником поступления сельхозналога…»
И сельхозналог нужно было заплатить в любом случае. Даже если хозяйства терпели убытки по погодным или природным условиям. Допустим, никто в обозначенной сумме сельхозналога не учитывал такое обстоятельство, как нашествие саранчи. Курьезное обстоятельство, с одной стороны. Но вряд ли оно казалось курьезным населению Джигинки в 1922–1923 годах. Одно только подобное нашествие может причинить немало бед.
Спиритический сеанс с товарищем Сталиным (Альфред Кох)– Гитлер начал войну, не имея главного ресурса – нефти. Его румынские месторождения – курам на смех.
– Начался кризис?
– Когда мы начали строить нэп, на Западе был подъем, и они хотели вкладывать в Россию. И поэтому мы достаточно быстро, после Гражданской войны, после всей белой истерии в западных странах, восстановили дипломатические отношения. Прежде всего с Германией. И получили доступ к технологиям. Англия, Франция, даже США в конечном итоге восстановили с нами дипломатические отношения и признали наше правительство. Хотя по западным стандартам мы пришли к власти абсолютно незаконно! Мы были чистая хунта, захватившая власть абсолютно нелегитимно. Через пять лет после того, как мы ее захватили, нас признали. Это феноменально! И это, кстати говоря, лишнее доказательство того, что западная демократия – абсолютно прогнившая и они своих принципов сами не придерживаются, только болтают о них.
И вот к концу 1920-х мы победили. Крупный теоретик Бухарин торжествовал, а Троцкого посадили на пароход и отправили за границу. Я говорю Бухарину: «Коля, ну давай! Где инвестиции? Давай!» Вот у нас еще царские проекты – ДнепроГЭС, Магнитка… Огромное количество заводов было предусмотрено построить по программе развития Столыпина. До него еще Менделеев с Макаровым этим занимались. Я говорю: «Давай эту программу реализовывать, ГОЭЛРО ленинское строить!» И тут начался кризис. Запад сам чуть концы не отдал. Где инвестиции? Коля, где инвестиции? Мы правые, мы идем правым курсом, мы нэп строим, но где инвестиции? К концу 1929 года стало очевидно: инвестиций не будет долго.
И вот я нахожусь в ситуации, когда мне, уже без всякого марксизма, ясно, что скоро будет война. Более того, задачей моей партии является мировая революция. А в 1930-м мы не представляли собой в военном отношении ничего! В любом случае стояла задача индустриализации, и индустриализации в сжатые сроки. И мы не имели возможности проводить индустриализацию. Потому что это означало попросту лишиться суверенитета, стать чьей-то колонией. Стало ясно, куда ведет правый курс и что темпы индустриализации за счет внутренних источников, если не трогать крестьянство, не обеспечивают нам выхода на необходимый индустриальный уровень к необходимым срокам.
Мне нужно было колоссальное количество рабочей силы, ускоренный переток людей из деревни в город, чтобы строить эти заводы, мне нужны были ресурсы для этого. Я искренне – сейчас-то мне незачем врать – восемь лет боролся за нэп. Я собирался строить государственный капитализм в России. Я не трогал крестьянство, не трогал нэпманов, хотя Троцкий и левые, которые составляли почти половину партии, требовали от меня этого. Я взял идею Бухарина: политику мирного врастания «кулака» в социализм. И к 1929 году я убедился лично, и все убедились, включая, кстати говоря, и Колю, что это тупик. Это и у вас случилось в конце века. Ельцин ваш строил «открытое общество» для того, чтобы пришли инвестиции. И когда он наконец его почти построил, начался кризис 1998-го и никаких инвестиций в Россию не пришло. И он проиграл.
Все должно случаться вовремя! Если бы в 1929 году на Западе был подъем, то никакие репрессии в отношении крестьянства были бы не нужны. Ведь что случилось с Китаем? В Китае, когда Дэн Сяопин пришел к власти, он взял курс на индустриализацию Китая. Ровно как мы в середине 1920-х. Но тогда, когда у него было все готово, когда он победил все внутренние оппозиции, разгромил «банду четырех», оказалось, что на Западе подъем и они готовы инвестировать! И теперь что мы видим? Китай уже имеет собственные источники для развития. А к моменту, когда Советский Союз все подготовил, на Западе начался кризис. Самый сильный кризис за всю историю капитализма, а потом – Великая депрессия…
Из воспоминаний Андрея Пропенауэра
«…В 1922 и 1923 годах было страшно много саранчи, особенно в плавнях. В середине лета они начали летать и уничтожили много посевов, особенно кукурузу…»
Понятно, что сельское хозяйство – это всегда рискованное предприятие, зависящее от многих условий. И за внешним благополучием немецких хозяйств в Джигинке всегда стоял титанический труд, «ненормированный рабочий день». Легко не было. Но все трудности в период нэпа окупались тем, что отныне была понятна цель. И был привычный ритм жизни. И надежда. Надежда на то, что все наконец возвращается на круги своя, к тем забытым довоенным временам, когда жизнь текла размеренно и разумно.
Вот только «разумный и размеренный» период этот продлился недолго. Вскоре с новой силой зазвучали слова «отнять» и «поделить», которые подкреплялись решительными действиями.
Новые времена – 2
Из воспоминаний Клары Пропенауэр
«…У богатых землю отбирали, разделили всем поровну. Нас было в семье 11 человек, и мы, как все остальные, обрабатывали свою землю, которую мы оплачивали деньгами по два рубля за гектар. И все люди были довольные. И богатые работали с бедными, потому что у богатых был инвентарь – плуги, веялки и сеялки. Вот и пришлось спариться семьям по две-три, чтобы вместе землю свою обрабатывать. И стали жить зажиточно. До 1929 года…»
Из воспоминаний Эммануила Фельхле
«…1923 год. Разделили землю между крестьянами. На мужчин дали по 3 га, а на женщин по 2,75 га…»
Из воспоминаний Андрея Пропенауэра
«…В 1923 году был раздел земли. У богатеев часть земли отобрали и разделили между безземельными. Но сельхозинвентарь: плуги, сеялки, а также рабочий скот остались у богатеев, и бывшим безземельным пришлось опять часть своего урожая отдавать за предоставленный им сельхозинвентарь. А батраки так дальше батрачили, им землю не давали. Землю давали только коренным жителям…»
В 1923 году все ограничилось разделом земли, но раздел земли стал началом масштабного процесса раскулачивания, который набирал обороты по всей России. И скоро, очень скоро он стал реальностью и в Джигинке.
Пока же, после процесса раздела земли, жизнь, казалось бы, вновь вошла в привычную колею.
Но в это же время в Джигинке стали появляться новые для села властные структуры.
Новая власть
Из воспоминаний Андрея Пропенауэра
«…Председателем исполкома Джигинки при власти Советов был избран Фогель Андрей Адамович. Он был им недолго. Заменил его Шельске Владимир Христианович. Совсем еще молодой человек, энергичный, политически грамотный. Его дед, Шельске Иоганн Иоганнович, был организатором в 1868 году переезда переселенцев из Бессарабии в Джигинку, а его отец, Шельске Христиан, был постоянным старостой общества при царизме. Теперь, при власти Советов, Владимир Шельске стал руководителем общества. Он дважды переизбирался…»
Председатель Джигинского исполкома Владимир Шельске действовал энергично и последовательно. В духе времени и новых веяний. Хозяйственная жилка была им унаследована от деда и отца. И потому в первую очередь он занимается восстановлением хозяйства.
Новое время, впрочем, давало Владимиру Шельске новые, неведомые дотоле полномочия.
Из воспоминаний Андрея Пропенауэра
«…Шельске конфисковал в пользу государства у Дейка трехвальцевую мельницу…»
С конфискации мельницы начал набирать обороты процесс раскулачивания в Джигинке. Сама схема конфискации, вероятно, была чрезвычайно привлекательной по своей простоте и скромным затратам. Если у вас нет мельницы, а у кого-то она есть, то эту мельницу можно отобрать у того, у кого она есть. Из благих побуждений, разумеется.
Первая комсомольская ячейка в Джигинке
Ее появление в Джигинке было предопределено, поскольку молодое советское государство инициировало процесс образования комсомольских ячеек повсеместно. И, кроме того, идеи комсомола, как ни странно, должны были находить горячий отклик среди молодежи Джигинки, которые с детства воспитывались в семьях, исповедовавших лютеранскую веру.
