Пирамиды - Терри Пратчетт

— Совершенно верно. Займись этим, Диос. «Мое лицо сейчас не скрыто маской, — добавил про себя Теппик. — Но знаю, я не выдал себя.

Пусть попробует прочесть мои мысли, как надпись на стекле. В гляделки я его пересмотрю».

— Спасибо, ваше величество.

— Думаю, они сейчас уже далеко, — промолвил Теппик. — Кто бы они ни были. Ведь она была простой служанкой, не так ли?

— Даже помыслить нельзя, чтобы кто-нибудь посмел ослушаться ваших приказов! Во всем царстве не сыщется такого! Вечное проклятие падет на них! Они будут пойманы, ваше величество! Пойманы и уничтожены!

Слуги робко жались за спиной Теппика. Это был не просто гнев. Это была ярость, неистовая ярость тысячелетней выдержки. Но за полнолунием всегда следует ущерб.

— Тебе плохо, Диос?

Диос отвернулся и устремил взгляд на другой берег реки. Великая Пирамида была почти закончена. Вид ее несколько успокоил жреца — по крайней мере, позволил обрести равновесие на новых духовных высотах.

— Да, ваше величество, — глубоко вздохнул он. — Благодарю вас. Завтра вы станете свидетелем того, как будет уложен последний камень. Торжественный момент. Разумеется, работы по отделке внутренних покоев еще продлятся, но…

— Замечательно. А сегодня утром я, пожалуй, навещу отца.

— Уверен, покойный царь будет рад вам, ваше величество. Надеюсь, вам угодно, чтобы я вас сопровождал?

— О да.

Нет факта более неоспоримого чем то, что хороших великих визирей в природе не существует. Склонность к закулисным интригам составляет неотъемлемую часть их профессиональных навыков.

Казалось бы, к подобной категории можно отнести и верховных жрецов. Никто не станет отрицать, что стоит им добиться своего поста, как они тут же начинают издавать один за другим довольно странные приказы, как то: приковать принцессу к скале на прокорм прожорливым морским чудовищам, побросать младенцев и морскую пучину ну и так далее.

Но все это самая черная клевета. За всю историю Плоского мира большинство великих жрецов были серьезными, набожными и в высшей степени совестливыми людьми, которые прилагали все усилия, чтобы как можно лучше истолковать волю богов, даже если для этого приходилось заживо содрать шкуры с сотни-другой людей.

Гроб царя Теппицимона XXVII был выставлен для торжественного прощания. Снаружи он был отделан смарагдом, изнутри — инкрустирован розовой яшмой и весь пропитан запахом благовоннейших благовоний и редких смол…

«Впечатляет, весьма впечатляет, — решил царь, — но умирать ради этого вряд ли стоит». Он поднялся и прошелся по двору.

В драме его смерти появился новый персонаж.

Гринджер — изготовитель муляжей.

Муляжи всегда интересовали царя. Даже самый безвестный крестьянин лелеял надежду, что его похоронят вместе с набором жизненно необходимых вещей, которые каким-то непостижимым образом вновь станут настоящими в Загробном Мире. Многие, очень многие способны приказать зажарить быка в этом мире, чтобы в мире ином обзавестись племенным стадом. Вельможи и цари получали полный набор, включая муляжи колесниц, домов, ладей — словом, всего того, что из-за размеров никак не влезает в гробницу. Едва оказавшись по ту сторону, все это снова обретало реальность.

Царь нахмурился. При жизни он верил, что это правда. Ни тени сомнения…

От старания Гринджер даже высунул кончик языка, пинцетом прилаживая крошечное весло к речной триреме, выполненной в 1/80 от настоящей величины. Каждая пядь пола в отведенном ему углу мастерской была уставлена муляжами животных и всяческих предметов; некоторые из наиболее впечатляющих образцов свисали из-под потолка на веревочках.

Царь краем уха уже слышал, что Гринджеру двадцать шесть, что его замучили прыщи и чирьи и что живет он вместе с матерью. Там же вечерами он мастерил свои муляжи. В глухих, байковых закоулках души Гринджер таил надежду, что однажды встретит красивую девушку, которая поймет, какую вселенскую важность имеет каждая деталь шестиколесной церемониальной колесницы, запряженной волами. Эта девушка будет подавать горшочек с клеем, она всегда в нужный момент и в нужном месте крепко надавит пальцем и будет держать, пока клей не засохнет.

Он слышал вокруг звуки труб и всеобщего возбуждения. Слышал, но не прислушивался. В такие дни всегда много шума и суеты. И, с его точки зрения, люди вечно беспокоятся по всяким пустякам. Просто у них нарушена система ценностей. Лично он однажды целых два месяца ждал, пока ему пришлют несколько унций камеди, а все делали вид, что ничего не происходит. Поправив глазную лупу, Гринджер целую минуту не дышал, устанавливая рулевое весло.

Вдруг он почувствовал, что рядом кто-то стоит. Что ж, пусть хоть чем-то помогут…

— Ты не мог бы подержать вот здесь, — попросил он, не оборачиваясь. — Всего минутку, пока клей не схватится.

Неожиданно словно повеяло холодом. Оторвавшись от работы, Гринджер поднял глаза и увидел улыбающуюся золотую маску. Над другим его плечом маячило бледное лицо Диоса. Наметанный глаз Гринджера сразу определил — «Бледно-Телесный, № 13» и «Пурпурно-Закатный, Глянец, № 37».

— О! — выразился он.

— Здорово, — заметил Теппик. — А что это такое?

Глядя на него, Гранджер заморгал и, все так же моргая, перевел взгляд на ладью.

— Восьмидесятифунтовая халийская речная трирема с кормой в виде рыбьего хвоста и тараном на носу, — без запинки ответил он.

Но от него явно ждали чего-то еще. Гринджер оглянулся в поисках чего-нибудь подходящего.

— В ней больше пятисот деталей, — добавил он. — Каждая дощечка на палубе выточена вручную.

— Изумительно, — признал Теппик. — Не буду тебя отрывать. Продолжай трудиться.

— А парус распускается как настоящий, — продолжал Гранджер. — Вот видите — ниточка. Если за нее потянуть…

Маска исчезла. На ее месте возник Диос. Он бросил на Гринджера короткий выразительный взгляд, дававший понять, что о подробностях речь пойдет позже, и поспешил вслед за царем. Тень Теппицимона XXVII замыкала процессию.

Между тем скрытый под маской Теппик озирался по сторонам. Дверь в комнату, где лежали саркофаги, была приоткрыта. Он даже заметил тот, в котором пряталась Птраси; деревянный клин по-прежнему торчал из-под крышки.

— Наш отец здесь, ваше величество, — сказал Диос, появляясь неслышно, как тень.

— Ах да…

После некоторого колебания Теппик решительно пересек комнату и подошел к стоящему на деревянных козлах большому ящику. Постоял, глядя на него. Золотая маска на крышке выглядела точь-в-точь как остальные.

— Поразительное сходство, ваше величество, — шепнул Диос.

— Ага-а… — протянул Теппик. — По-моему тоже. Он определенно выглядит счастливее, чем был царь.

Он знал, что никто не услышит его, но все же от этого жеста ему стало чуточку легче. Все лучше, чем говорить с самим собой. Для этого времени у него будет предостаточно.

— Мне кажется, маска передает его лучшие черты, о повелитель небес, — высказался главный скульптор.

— Вид у меня точно как у тужащейся куклы.

— Пожалуй, — неопределенно ответил Теппик, склонив голову набок. — Да. M-м. Хорошая работа.

Он полуобернулся к открытой двери.

Диос сделал знак стражникам, дежурящим в другом конце коридора.

— С вашего позволения, ваше величество… — учтиво произнес он.

— Что?

— Стража продолжит поиски.

— О да. Конечно.

Диос соколом ринулся к саркофагу Птраси, окруженному стражами. Ухватившись за крышку, он одним движением отшвырнул ее и воскликнул:

— Смотрите все! Смотрите! Диль и Джерн подошли к саркофагу и заглянули внутрь.

— Опилки, — сказал Диль.

— А запах, запах-то какой! — хмыкнул Джерн.

Диос забарабанил пальцами по крышке. Никогда еще Теппику не приходилось видеть его в такой рассеянности. Диос тем временем стал обстукивать весь саркофаг, очевидно в поисках двойного дна.

Потом он аккуратно положил крышку на место и невидящими глазами взглянул на Теппика который впервые порадовался, что маска скрывает истинное выражение его лица.

— Её здесь нет, — сказал старый царь. — Она вышла, повинуясь зову природы, когда эти двое отправились обедать.

«Стало быть она как-то выбралась, — подумал Теппик. — И где же она теперь?»

Диос обыскал всю комнату и остановился, медленно покачиваясь взад вперед как стрелка компаса. Взгляд его был прикован к царскому саркофагу. Большой, вместительный саркофаг. Во всем его внешнем виде сквозило нечто роковое.

Несколькими шагами Диос пресек комнату и откинул крышку.

— Можно не стучать, — проворчал царь, — я и не собирался никуда отлучаться.

Теппик не без страха заглянул внутрь. Мумия царя пребывала на положенном месте в совершенном одиночестве.