Блад: глубина неба - Анастасия Орлова

— Ни в коем разе.

— А по тебе не скажешь. Вон как зарделся! — Джосси мелодично рассмеялась и поменяла ногу, поставив на колено юноше вторую, ещё не зашнурованную туфельку. — Не сердись. Я никому не скажу. То, что происходит в больнице, остаётся в её стенах навсегда, — уже серьёзно добавила она, — такие правила. Ясно?

— Предельно, — Блад справился со второй шнуровкой и посмотрел на Джойселлин как можно уверенней.

— О! Вот так мне больше нравится, — сестра убрала ногу и легко провела пальчиками по его волосам. — Думаю, мы подружимся, Винтерсблад.

Она обошла стол, достала из ящика сигареты и закурила. Глубоко затянулась, с наслаждением прикрыв глаза, и, запрокинув голову, выдохнула тонкую струйку дыма:

— Хочешь? — женщина протянула через стол Бладу свою сигарету, на кончике которой поцелуем алел отпечаток помады Джосси, наверняка ещё хранивший вкус её губ.

— Я не курю.

— Как-то ты неуверенно отвечаешь, — уголок алых губ изогнулся в хитрой улыбке. — Здесь все курят, Шентэл, и ты начнёшь. Иначе нервы с этими психами не выдержат. А пока иди работай, раз такой скучный и не хочешь составить мне компанию, — Джойс вновь с удовольствием затянулась, — и позови мне Бэйли.

Медбрата искать не пришлось: он вертелся недалеко от сестринского кабинета, злобно размазывая воду шваброй по полу. Увидев Блада, Бэйли помрачнел ещё больше. Надулся так, что под формой на плечах взбугрились мышцы, сощурил глаза, почти потерявшиеся в тени сдвинутых кустистых бровей, и шумно вдохнул, кривя губы, словно под нос ему поднесли несвежий носок Тощего Тони. Сейчас медбрат всем своим видом напоминал клокочущего негодованием корридного быка: осталось только поскрести копытом мокрый пол и броситься вперёд рогами на Винтерсблада.

— Сестра Джосси просила тебя зайти, — сказал Шентэл, удивлённый такой переменой в нахальном и весёлом Бэйли.

Наверняка думает, что Блад воспользовался моментом и нажаловался на них с Такером за все те насмешки, которые ему пришлось претерпеть от медбратьев.

Бэйли чуть сдулся, собранный гармошкой лоб разгладился, но глаза по-прежнему смотрели на санитара враждебно. Он молча двинулся в кабинет, по пути пихнув Винтерсбладу швабру. На лице медбрата отразилось усилие, с которым он подавил желание натыкать в лицо санитару грязной тряпкой.

— Пшёл отсюда, салага! — прошипел он, не глядя на Шентэла.

***

С возвращением сестры Джосси порядка в отделении стало больше, а работы у Винтерсблада — меньше. Даже когда смена Джойселлин выпадала на утро, а Блад с Такером и Бэйли работали ночью, медбратья больше не сваливали все свои обязанности на санитара, а выполняли их сами. Пусть старшая сестра и не могла видеть всего, но её присутствие в больнице ощущалось даже когда она уходила. Медбратья не позволяли себе лишнего, словно дети, чья строгая воспитательница вышла за дверь, но, вернувшись, мигом узнает о любом, даже самом мелком безобразии. Такер продолжал подтрунивать над Шентэлом, но уже не так грубо. А вот Бэйли стал невесел, будто затаил на санитара обиду.

Сестра Джосси была мила и приветлива.

— Как дела у новенького? — спрашивала она каждую смену, встречая Шентэла в коридоре перед обходом, и легонько хлопала его по плечу, выражая своё одобрение.

Несколько раз она приносила ему в хрустящей промасленной бумаге кренделёк из ближайшей булочной:

— Тот, кто хорошо работает, заслуживает поощрение! — улыбалась она, вручив свёрток со сдобой Бладу, и неизменно отламывала кусочек себе, мягко придерживая его руку своей ладонью.

Отправив ароматный ломтик себе в рот, она, лукаво улыбаясь, облизывала пухлыми, ярко накрашенными губами сахарную присыпку с кончиков пальцев:

— М-м-м, вкуснотища! Не затягивай, Шентэл, полакомись, пока булочка ещё тёплая!

Джосси пробуждала сильные чувства, и они не были похожи на нежную привязанность, которую Блад когда-то испытывал к Кассандре. Блад чувствовал Джосси на расстоянии и боролся с желанием бросить швабру и пойти по больничным коридорам в поисках Джойс. Так кот, ведомый чутьём, идёт на запах мясной лавки. Мысли о ней были похожи на глоток горячего пунша, а стоило только ей появиться где-то поблизости, становилось до головокружения тревожно, словно смотришь вниз с крыши пятиэтажного дома, и стыдно за непристойные мысли, будто Джойселлин умела их читать.

Когда она звала покурить Такера и Бэйли (а бывало, только одного Бэйли) на лестницу или к себе в кабинет, и до Винтерсблада доносились приглушённые разговоры и её смех, он мечтал, как голыми руками придушит Бэйли где-нибудь в тёмной прачечной. Блада сестра Джосси покурить не звала, и он крепко жалел, что отказался в первый раз, — тогда, когда она предлагала ему сигарету с алым отпечатком её губ. Теперь проситься было как-то унизительно. В такие моменты Шентэл чувствовал себя мальчишкой, который должен давно уже спать, а он, босиком и в детской пижаме, украдкой подглядывает через дверную щель из тёмной прихожей в зал, где устроили приём его родители. Джойс принадлежала совсем иному миру, — миру, где обитали Такер, Бэйли и даже все эти психи, пускающие слюни на своих постелях, — и куда Шентэла пока не допускали.

С Бэйли отношения у Блада вконец испортились. После возвращения Джосси медбрат продолжил подшучивать над санитаром, но уже не только ради собственного веселья, а с умыслом задеть Винтерсблада, и как можно больнее. У него получалось. К тому же и сам Блад перестал молча терпеть издёвки и начал отвечать.

Как-то вечером, в конце смены, когда Шентэл домывал полы, на ночное дежурство пришёл Бэйли. Он дошёл по нескончаемо длинному коридору до санитара и наигранно ойкнул:

— Надо же! Форму надел, а обувь сменить совсем забыл!

Блад поднял глаза: по всему свежевымытому полу тянулись грязные следы от ботинок Бэйли. Этот урод наверняка специально искал какую-нибудь клумбу, потому что такие комья влажной земли на тротуаре насобирать было невозможно!

— Пойду переобуюсь, — доложил санитару довольный собой Бэйли и как ни в чём не бывало пошлёпал грязными подошвами обратно, тщательно впечатывая их в пол.

Винтерсблада обдало жаром, скрипнули до боли сжатые зубы. Он готов был обрушить на голову Бэйли всё здание больницы, но под руками оказалось только ведро с грязной водой. Шентэл схватил его и с размахом выплеснул в спину медбрату. Воды было много, и удар оказался такой сильный, что Бэйли едва не упал. Поймал равновесие, развернулся, вновь приобретая сходство с разъярённым быком, и с изощрёнными проклятьями бросился