И дочка в подарок - Амелия Борн

Эля поджала губы. Было видно, что она хочет запротестовать и сказать что-нибудь еще, но тетя промолчала.    

- Хорошо, - все же согласилась она со мной. - И я могу прозакладывать голову, что права! Малиновский не имеет к Машеньке никакого отношения!     

Заверив Элю, что я полностью разделяю ее сомнения, я отключил телефон и некоторое время походил по тротуару туда-обратно.  

Наверно, тетя была права. Мне нужно было перепроверить информацию, прозвучавшую из уст - точнее, конверта - Малиновского. А значит, операция «своруй днк дочери Цветковой» все еще не потеряла своей актуальности.    

С этими мыслями я вернулся сначала в офис, а потом - в свой кабинет.      

Такого подарка от Цветковой, признаться честно, я не ожидал. Чтобы прям вот так… попой кверху, да еще и выставленной в мою сторону… Сюрприз удался на все сто, что и говорить. И вообще, что Алина делала под моим столом? Примерялась к позе Арбузовой, которой секретарша не раз грозилась встречать меня с утра?    

Ничего не говоря, я скользнул бесшумной тенью к рабочему столу прямо к пятой точке Цветочка. Опустился позади на колени и, крепко ухватив Алину за бедра, хрипло спросил:    

- Для меня стараешься, или кого другого ждешь?     

Цветкова дернулась, попыталась вылезти наружу, но сделала только хуже - задницей в меня вперилась, однако свободы не обрела.   

Зато во мне вскипела страсть, помноженная на злость. И злился я на всех кругом - на Малиновского в первую очередь. На Цветочка - после. И заодно - на окружающий мир.     

- Константин Павлович! Отпустите! - приглушенно пискнула Алина и предприняла еще одну попытку высвободиться.    

На этот раз я услышал характерный стук ее головы о столешницу.     

- Даже не подумаю, - заявил в ответ, и моя рука опустилась сначала на бедро несносной, а потом - поползла наверх, попутно захватывая край юбки.      

- Константин… Павлович, что вы делаете?! - сначала замешкалась, а потом возмутилась Алина.   

Ну, или, по крайней мере, попробовала это сделать.    

- Пока ничего, - хмыкнул я. - Однако, раз ты застыла в позе «возьми меня сзади» прямо посреди моего кабинета, считаю, что имею право этим воспользоваться.     

Конечно, я блефовал. Но Цветкова, которая вновь попыталась вылезти то в одном направлении, то в другом, этого знать, разумеется, не могла.    

- Никакого права вы ни на что не имеете! - донесся до меня ее возмущенно-приглушенный голос.   

- Что-что? - нарочито притворно переспросил я. - Имею полное право на все? Именно об этом я тебе и говорил, Цветочек! - заявил я, и когда несносная все же вынырнула из-под стола, предварительно оттолкнув меня своей аппетитной пятой точкой, быстро поднялся на ноги.     

Алина же быстро развернулась ко мне и даже руку перед собой выставила в защитном жесте. Впрочем, нападать на Цветкову и что-то с ней вытворять я не собирался, хоть последняя, кажется, предполагала именно такое развитие событий.     

- И что ты там выискивала? - поинтересовался я и, заглянув под стол, обнаружил под ним… пластиковый стаканчик.      

Тот, из которого я пил не так давно, когда Арбузова принесла мне немного воды для таблетки от головной боли в одноразовой посуде.     

- Зачем тебе это? - спросил мрачно, продемонстрировав свою находку, выуженную пред очи Цветковой.   

Алина замялась, а у меня вдруг в голове замелькали предположения того, для чего ей мог понадобиться стаканчик. И прежде, чем она бы ответила, я выдал тираду:      

- Хотела провести экспертизу днк, потому что не знаешь, кто отец Машеньки, а у тебя теперь аж целых два кандидата?     

Эти слова произнес горько, и даже привкус почувствовал на кончике языка - обжигающий, противный.     

- Зря стараешься, Цветочек. За тебя это уже сделал тот, с кем ты переспала сразу после меня. Или до? Впрочем, это неважно. Отец Маши известен.    

Я кивнул на конверт, лежащий на моем столе и припечатал:     

- Это Малиновский. Что ты на это скажешь, Алина?      

Я потянулась вмиг задрожавшими пальцами к конверту, не обращая внимания на вопрос Лаврова, повисший в воздухе, показавшемся вдруг тягучим, как смола. 

Малиновский сделал тест…  Зачем? Ответ вырисовывался только один: на самом деле он сомневался в своем отцовстве, о котором так громко заявлял. Следовательно…

Меня кинуло в холодный пот. Неужели он знал?..

А может, наоборот, нет. И именно это незнание о том, был ли у меня кто-то еще, и побудило его сделать тест?

Я одним коротким рывком схватила конверт и быстро развернула бумагу. Пробежавшись по ней взглядом, отыскала самую главную строчку:

«Вероятность отцовства 99%...»

Перед глазами все поплыло, в груди перестало хватать воздуха. Неприятная правда, от которой годами отмахивалась, все же догнала меня и хорошенько приложила прямо в лоб.

- Ну так что? - снова потребовал ответа босс.

Чего он хотел? Ну чего?

- Что? - эхом переспросила я.

- Что ты на это можешь мне сказать?

Последнее, чего мне хотелось сейчас - это повернуться к нему и увидеть на его лице то разочарование, которое четко сквозило в глубоком голосе, что так часто слышала ночами во сне. Но я все же нашла в себе силы поднять на него глаза и сказать:

- А я должна что-то говорить? Вы ведь уже сами сделали все возможные выводы о моем уровне социальной ответственности, Константин Павлович.

Он промолчал. И это молчание ранило сильнее любых оскорблений.

Я бросила ненавистный белый конверт ему на стол и холодно отчеканила: