Монгольская империя Чингизидов. Чингисхан и его преемники - Александр Доманин

Три сотни вооруженных до зубов воинов, ведомых вождями трех меркитских родов — Тохтоа-беки, Дайрусуном и Хаатай-дармалой — нагрянули на становище Борджигинов совершенно неожиданно. Если бы не чуткий сон и хороший слух служанки Хоахчин, спросонья расслышавшей далекий топот сотен коней, быть бы мужчинам Борджигинского рода убитыми, а женщинам — уведенными в плен. Но проснувшаяся Хоахчин разбудила Оэлун и тем спасла семью и будущего великого хана монголов. Оэлун, не терявшаяся и в самых экстремальных обстоятельствах, быстро подняла всех домашних, и Борджигины бросились бежать. Семья и нукеры Темучина, Джелмэ и Боорчу, быстро вскочили на имевшихся лошадей — тех самых соловых меринов и куцего савраску — и помчались в таежные дебри на гору Бурхан-Халдун. Одного коня оставили в качестве заводного, и для Борте лошади не хватило.[47] Здесь нужно сказать, что Борджигины были уверены в том, что нападают на них тайджиуты, и потому женщинам ничего особенно не грозит (кроме, может быть, Оэлун — старой противницы тайджиутских вождей). Но то оказались меркиты — беспощадные враги самого рода.

Когда они ворвались в лагерь Борджигинов, то никого там уже не нашли. Хоахчин в суматохе усадила Борте в крытый возок и, погоняя запряженную в него корову, умчалась в степь. Но спрятаться на открытой местности от сотен вооруженных всадников было негде, и вскоре разъезды меркитов обнаружили возок. Сначала Хоахчин удалось, было, обмануть меркитских воинов: служанка объяснила, что она ездит по богатым юртам стричь овец. Меркиты ускакали, а Хоахчин принялась вновь нахлестывать корову в надежде убежать подальше. Спешка и подвела — сломалась тележная ось, и возок встал. А скоро снова появились меркитские конники, да уже не одни, а с захваченной ими Сочихэл — младшей женой Есугэй-багатура. Во второй раз обман не удался, и Борте была тут же обнаружена и пленена.

Но месть меркитов отнюдь не была еще удовлетворена. В первую очередь им нужен был Темучин, и они не жалели сил для его поимки. Трижды налетчики обошли весь Бурхан-Халдун, рыща и по болотам, и в такой чащобе, «что и сытому змею не проползти». Но тщетно — Темучин как в воду канул. В конце концов, меркитским вождям надоели поиски: «Ну, теперь мы взяли пеню за Оэлун, взяли у них жен. Взяли-таки мы свое», — сказали меркиты и, в общем, вполне довольные достигнутым, спустились с Бурхан-Халдуна и тронулись по направлению к родным кочевьям.

Натерпевшийся неизбывного страху Темучин из своего скрытого убежища на вершине Бурхан-Халдуна увидел, что меркитские воины уходят. Чтобы удостовериться в том, что они не готовят какую-то ловушку, он отправил по следам налетчиков Белгутэя, Джелмэ и Боорчу, а сам спустился к своей сожженной юрте. Здесь, в разоренном аиле, Темучин возблагодарил за свое чудесное спасение гору Бурхан-Халдун, которую с этого времени стал считать священной (позднее она стала святой горой для всех монгольских племен). Воздал он должное и острому слуху нянюшки Хоахчин, только благодаря которому ему удалось сохранить свою жизнь. Затем он девятикратно поклонился солнцу и совершил кропление и молитву.

Сохранившийся рассказ об этом трагическом происшествии позволяет нам думать, что Темучин пережил действительно колоссальное потрясение. Некоторые его слова, обращенные к горе Бурхан-Халдун, Вечному Небу-Тенгри и Солнцу, и воспроизведенные через много лет автором «Сокровенного Сказания», настолько искренни, что их, пожалуй, невозможно выдумать. И стоит привести здесь часть этой полублагодарности-полумолитвы.

«Я, в бегстве ища спасенья своему грузному телу, верхом на неуклюжем коне, бредя оленьими тропами…, взобрался на Бурхан. На Бурхан-Халдуне спас я вместе с вами жизнь свою, подобную жизни вши. Жалея одну лишь (единственно) жизнь свою… взобрался я на Халдун… Великий ужас я испытал».

Здесь, на разоренном пепелище родного аила, закончилась юность Темучина. На гору Бурхан от меркитских налетчиков бежал юноша. Спускался с горы уже умудренный жестоким суровым опытом мужчина. Мальчик превратился в мужа.

Глава 6

Возвышение Темучина

Прежде чем продолжить рассказ о деяниях будущего владыки монголов, не лишним будет напомнить, что как раз следующее двадцатилетие жизни Темучина очень трудно встроить в реальную хронологию. Наш наиболее достоверный источник — «Сокровенное Сказание» — вплоть до 1201 года не дает вообще никакой датировки, указывая только последовательность событий. Возможно, в ряде случаев и сам автор имеет весьма приблизительное представление о промежутках между событиями монгольской истории XII века. Эпизоды предваряются очень неопределенными формулировками: «вскоре после этого», «затем», «как раз в это время» — и так до § 141, где автор указывает, что поставление Джамухи в гурханы произошло в год Курицы, что соответствует 1201 году. С этого времени хронология становится точной — надо полагать, потому, что автор (которым, более чем вероятно, был Шиги-Хутуху) с этого момента уже полностью соразмеряет события с собственной жизнью. Период же от пленения Борте меркитами (событие это произошло около 1182 или, может быть, 1183 года) до избрания Джамухи — это просто череда более или менее последовательных событий.

Еще меньше для установления точной хронологии этого периода дает труд Рашид ад-Дина. Сам иранский историк упоминает, что обстоятельства жизни Темучина в подробностях и погодно неизвестны вплоть до достижения им сорока одного года; кроме того, «Джами ат-таварих» буквально переполнен анахронизмами, которые окончательно запутывают ситуацию. Не лучше обстоит дело и с третьим главнейшим источником — китайской летописью «Юань ши», в которой первая точная датировка относится лишь к 1202 году (поход на татар). В реальности это создало проблему так называемых «темных лет», о которой уже говорилось выше, и привело к тому, что у разных современных исследователей даты монгольской истории порой расходятся на десять, а то и на пятнадцать лет. Сегодня установить безупречно точную хронологию не представляется возможным, поскольку опираться можно только на косвенные данные. Тем не менее, комплекс этих косвенных свидетельств, а именно: возраст детей Темучина, возраст его соратников — как старых, так и вновь пришедших, упоминание Чжао Хуна о десятилетнем пленении Темучина и некоторые другие дали автору этой книги возможность построить свою версию хронологии монгольской истории — версию, которая позволила если не снять, то хотя бы значительно уменьшить противоречия, а главное, решить проблему «темных лет».

Основным элементом, влияющим на новую систему датировки происходящих событий, является авторское допущение о том, что с 1186 до 1196 года Темучин находился в чжурчжэньском плену, как это утверждает Чжао Хун в «Мэн-да бэй-лу». В других источниках это не подтверждается, разве что у Рашид ад-Дина есть несколько намеков на возможный длительный плен Темучина то ли у меркитов, то ли у тайджиутов. Тем не менее, вариант пленения монгольского хана цзиньцами — а точнее, его выдача цзиньцам — представляется вполне вероятным. Некоторым косвенным подтверждением этого служат даты рождения его сыновей: Джучи — 1183 (или 1184) год, Джагатай — около 1185 года, Угедэй — единственный, возраст которого достоверно известен — 1186 год. После этого — значительный перерыв: по китайским источникам, четвертый сын Чингисхана, Тулуй, родился в 1193 году. Заметим, что из этой последней даты одни историки делают вывод, что чжурчжэньского плена просто не могло быть, другие — что Тулуй не был сыном Чингисхана. Однако это противоречие кажется надуманным. Не стоит представлять себе плен Темучина у цзиньцев как пребывание в земляной яме или тюремной камере-одиночке. Если хан монголов-нирун и оказался в плену у чжурчжэней, то для них он был важен в первую очередь как заложник, гарант «правильного» поведения монгольских племен. А это вовсе не требует какого-то особо жестокого содержания: главное, чтобы пленник не мог убежать. Это, в свою очередь, означает, что к нему могли приезжать и люди из степи, в том числе и Борте — в конце концов, Северный Китай находился не на другой планете. Так что возможный чжурчжэньский плен Темучина и принадлежность Тулуя к Чингизидам никак друг другу не противоречат. Более того, сам Тулуй (точнее, легенда о его знаменитом предсказании) является важнейшим свидетелем того, что этот плен действительно был, и именно в указанные годы. Тулуй, как известно, в детском возрасте предсказал возвращение отца из плена. В 1196 году ему как раз было три года, так что если Темучин вернулся домой в этом году, то легенда абсолютно правдива. Другие же аргументы в пользу определенной датировки событий будут, по мере необходимости, представлены ниже.

Пластинчатый доспел азиатских кочевников XIII в.