Гибрид: Для чтения вслух - Игорь Беляев

Он был, канешно, длиннее меня на целую голову. Вот такой вот. Или чуть-чуть повыше — вот такой. Но я все ж таки учусь только в третьем классе, а дядя Яша воевал в Империалистическую, потом прошел всю Гражданскую войну и носил в петличке «целый ромб», как сказал дядя Леня. А «целый ромб», это больше, чем даже четыре «шпалы». Короче говоря, он был важным начальником при маршале Тухачевском, который как раз собирался стать Наполеоном, пока товарищ Сталин не назначил его «врагом народа».

У дяди Яши отняли «ромб» и вытурили из Армии. Самого маршала «пустили в расход». А зачем он мечтал скинуть товарища Сталина и сам сесть на его место? Канешно, такого баловства ему никто не разрешил. Всем больше нравился товарищ Сталин. Даже нам, детям. На портретах он курил трубку и носил большие усы.

Это Гитлер носил маленькие, как у Чарли Чаплина!

Но вот за что дядя Яша понравился товарищу Сталину — объяснить никто не мог.

Некоторые злые языки даже считали, что это он «настучал на Тухачевского».

Дядя Леня сверкал глазами и все сплетни категорицки отметал, потому что одинаково любил и дядю Яшу, и маршала Тухачевского, которого он, между прочим, познакомил со своей любовницей. А та, «не будь дура», заделалась потом женой маршала.

Канешно, это случилось еще до того, как дядя Леня поженился на тете Ире.

В нашей семье всегда гордились таким историческим примером. Правда, сейчас, когда «крысы на Лубянке уже съели кишки» нашего дорогого маршала, об историческом факте предпочитали помалкивать.

Теперь дядя Яша, во что бы то ни стало хотел отправиться на фронт, чтобы наголову разбить этого проклятого Гитлера. У дорогого товарища Сталина война пока не очень получалась. Я думаю потому, что товарищ Сталин сидел в Москве, а дядя Яша — в Чкалове.

— У Яшки — ум стратегический, — сказал дядя Леня, когда дядя Яша на большой географической карте объяснял всем нам, как получилось, что немец подкрался к самой Москве, хотя там оставалась моя бабушка и другие члены нашей большой семьи.

Драпали мы, оказывается, потому, что решили воевать с фашистами на тачанках, как в прошлую войну.

А немцы сразу уселись на танки. Вот про что долбил все время дядя Яша, тыча в карту, которую мы перевесили теперь в нашу комнату.

К великому нашему сожалению, дядю Яшу никак не хотели запустить на войну, хотя в армию уже брали всех подряд, кому исполнилось восемнадцать лет. Оказывается, дяде Яше уже стукнуло целых сорок с хвостиком, и он успел поучиться в самой настоящей военной академии.

Я думаю, что дело было не в возрасте, а потому, что он знал слишком много лишнего. Наша Таисия всегда грозит на уроке пальчиком, чтобы мы ничего «лишнего» не брали в голову, зубрили строго по учебнику и только то, что она задает.

Может, и мог дядя Яша победить Гитлера в два счета? Только товарищ Сталин «академиев не кончал». А ему самому хотелось побить Гитлера. Без всякого маршала Тухачевского и без подсказок от дяди Яши.

Дядя Яша каждый вечер подходит к карте и показывает карандашом, где теперь находится наша доблестная Красная Армия, а где немцы.

— Откуда ты про это все знаешь, если радио не передавало? — допытывался дядя Павлуша.

— Элементарный расчет. Сколько могут пройти километров танки? Если не оказывать сопротивление? Двести километров в сутки.

Но сопротивление им оказывается. Гранаты, бутылки с зажигательной смесью — «коктейль Молотова». Наш солдат с бутылкой — страшное оружие.

— А пушки противотанковые? У нас есть и пушки, и противотанковые ружья. Не морочь голову. Вчера сообщили, что пять танков уже подбили…

— За каждый подбитый танк «Крупп» делает в день еще десять штук.

— По-твоему, получается, победить Гитлера нельзя? — задает свой провокаторский вопрос дядя Павлуша.

— Не только можно, но и нужно. Для этого я и пишу сейчас книгу. Мы должны делать танков в десять раз больше. А бросать пехоту под танки и дурак может.

— Кого ты имеешь в виду?

— Не задавай глупых вопросов, — сердится дядя Леня.

Все-таки он главный сейчас в семье.

— Иди и делай свою репетицию. А в стратегию не лезь. Не твое это собачье дело. У Яшки абсолютный нюх на такие вещи. Ты же не учишь Ниночку играть на рояле?

Мама никогда не вмешивается в мужской разговор. Когда страсти накаляются чересчур, она просто подходит к раздолбанному пианино и играет своего Шопена или своего Рахманинова.

Дядя Яша смотрит на маму с восторгом и перестает объяснять тяжелое военное положение.

Тут все мирятся и садятся за стол — пить чай без сахара. Потому что сахар полагается только детям. И то по одному кусочку в день.

Стыдобища

С некоторых пор тетя Ира стала замечать, что сахар с полки в шкапу убавляется и убавляется. Она это сказала вслух маме, наверное подозревая меня. Но я в шкап не лазаю. Нельзя — значит, нельзя. Надо потерпеть. Всё для фронта!

И вот один раз вечером я сижу за ширмой, делаю уроки и вижу: мой дедушка Бориспалыч тихонько входит в комнату, открывает шкап и берет с полки кусок сахару. Он думал, что в комнате никого нет. Я покраснел до ушей, как рак, но никому не сказал. А тетя Ира сама застукала дедушку и устроила грандиозный скандал.

— Как вам не стыдно! Вы культурный человек! Обкрадываете своих внуков! Просто стыдобища!

Дедушка молча спрятался в своей ванной.

Бабушка объяснила тете Ире, что Бориспалыч вовсе не жулик, он это делает бессознательно. А сахар при его болезни — это питание для мозга.

От этой истории у всех испортилось настроение. А в плохом настроении разве можно переписывать диктант?

Адельсидоровна иногда приходит с базара и «несет всякую чушь». Мама ловит ее на слове и выводит на чистую воду:

— Почему вы на каждом шагу привираете?

Бабушка страшно обижается:

— Я же не говорю неправду, я просто… немножко преувеличиваю. Она оправдывается и горько плачет:

— Вай мэ, вай мэ! Зачем я вышла за этого человека.

Мне ее очень жалко!

Я ведь тоже никогда не вру, а просто преувеличиваю.

Бориспалыч

Однажды мой дедушка Бориспалыч взял и умер. Не понарошку.

Как только к нам подселили Срулевичей, надо было куда-то девать бабушку с дедушкой. Из ванной выкинули ванну и колонку, которую топили дровами. Все равно зимой никто ее топить не собирался, потому что дров не было. Да и воду давали, когда захочется, — только утром и вечером. Так что никакого смысла в ванной не было.

Вместо колонки поставили маленькую железную печку и назвали ее буржуйкой. Притащили из театра еще диванчик, тумбочку. Повесили занавеску. И получилась роскошная комната для дедушки.

— Как отдельный кабинет, — прокомментировала Марипална.

На тумбочку дядя Павлуша раздобыл лампу. Но дедушка уже перестал читать газеты и своего Карла Маркса.

На улицу он тоже больше уже не выходил. Потому что по Советской с октября гулял такой ветер, что сшибал с ног. Было скользко даже в калошах.

На валенки пока никто не перешел. Из-за мокроты. Да и валенки, откровенно говоря, были не у всех. Из Москвы мы свои не захватили — думали, что война до зимы еще кончится. А цены на базаре подскочили до небес и теперь были нам не по карману.

Ходили слухи, что эвакуированным будут выдавать валенки по карточкам. Правда, когда — не сказали.

Первый снег выпал и растаял еще в октябре. А потом опять выпал и уже не таял. Так что зима, по всей видимости, как говорили и в школе, и у нас дома, была уже не за горами. Хотя лично я никаких гор в Чкалове не заметил.

Пока дворники не намели сугробы аж до второго этажа, и мы построили во дворе настоящую горку с ледяным спуском. Котик катался стоймя, а мы — на попке.

Последнее время дедушка ни с кем не разговаривал. Сидел в своей ванной. Когда мы обедали, бабушка относила ему тарелку в комнату. Чтобы он никому не портил аппетит. Над ним уже никто не смеялся.

Адельсидоровна на него иногда покрикивала, потому что он плохо слышал и перестал за собой следить. Сама она переселилась в нашу комнату за шкап.

Дядя Леня мотался туда-сюда с резинкой для трусов, чтобы мы не подохли с голода. А мы и не собирались дохнуть. Мама ходила по урокам музыки. Я в школу. Тетя Маша с дядей Павлушей торчали в театре. После того как товарищ Левитан стал сообщать в последний час, что немцев прогоняют от Москвы все дальше, мы ходили в хорошем настроении и думали, что летом война уже точно кончится. Надо было продержаться только зиму. Но дедушка не продержался…

Я был в комнате и делал свои уроки.

И тут бабушка начала барабанить в дверь уборной и кричать:

— Открой сейчас же! Ты слышишь меня? Открой сейчас же!

Дедушка заперся и не открывал. А задвижка в уборной была крепкая. Машка сбегала за водопроводчиком. Водопроводчик дверь ломать не стал, а заглянул в окошко уборной из дедушкиной комнаты. Тут он разбил стекло, запрыгнул в уборную и открыл дверь. Оказалось, что дедушка лежит на полу уже неживой.