Пятнадцать псов - Андре Алексис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Адним ссонечным ииуньским утрррам, кагда нынешний век был йищо неаперифшимся йунтсом…
Это было все, что Бенджи успел произнести, но впечатление он произвел. Хотя с пониманием акцента бигля и возникли проблемы, но пара узнала ритм человеческой речи. Они смотрели на Бенджи во все глаза как на какую-то диковинку. Прошло добрых десять секунд, прежде чем мужчина сказал:
– Что, черт возьми, это было?
– Не знаю, – ответила Клэр. – Он разговаривает?
Внезапно мужчина поднял Бенджи за шкирку и, приблизив морду пса к своему лицу, спросил:
– Ты разговариваешь?
Бенджи мог, конечно, в рамках своих ограниченных возможностей, разговаривать. Чего он не мог, так это говорить, пока его шея ощущала вес задницы. Он дергался, чувствуя все больший дискомфорт, и удавалось ему только что-то лаять и наполовину умоляюще хрипеть.
– Отпусти его, – вмешалась Клэр. – Как он будет говорить, если ты его душишь?
– Собак так и держат, – ответил мужчина, но опустил Бенджи на землю.
Принц, спрыгнувший с крыльца, позвал своего товарища по стае:
– Пойдем отсюда, – сказал он. – Большой человек не всегда добрый.
Но Бенджи остался сидеть у ног мужчины, выжидающе виляя хвостом.
– Видишь? – обратился тот к Клэр. – Ничего плохого я ему не сделал.
– Да, но ты напугал Рассела, – ответила она.
– Да кого это волнует? Готов поспорить, этот умеет делать всякие трюки.
Обратившись к Бенджи, он скомандовал:
– Перевернись!
Что бигль и сделал.
– Притворись мертвым!
Бигль сделал и это.
– Танцуй!
Бенджи встал на задние лапы и начал описывать аккуратные круги вокруг своей оси.
– Говори! – приказал мужчина.
И снова Бенджи процитировал столько, сколько помнил из «Ярмарки тщеславия».
– Да этот говнюк – чистое золото, – произнес мужчина.
Несмотря на привязанность к «своей» собаке, Клэр согласилась, что бигль как будто их понимал. К тому же, он был небольшим и совершенно очаровательным. Значительная часть ее привязанности к Расселу тут же перешла на Бенджи.
– Он наверняка чей-то, – сказала она.
– Нет, – отозвался сам Бенджи. – Нет, нет, нет!
– Ты его слышала, – засмеялся мужчина. – Он никому не принадлежит. К тому же закон на стороне фактического владельца.
– Думаешь, нам стоит его оставить?
– Не вижу причин, почему бы и нет. Никакой информации о хозяевах на нем нет – ни ошейника, ни бирки. Как тебя зовут, мальчик? Можешь произнести свое имя?
– Бенджи, – ответил бигль.
– Бенни? – переспросила Клэр.
– Бенджи, – вновь повторил пес.
– Бенни так Бенни, – решил мужчина.
Он раздвинул сетку, впуская бигля в дом. Принц нерешительно взобрался на крыльцо, намереваясь последовать за своим товарищем по стае.
– Нет, ты – нет, – сказал мужчина.
Он выставил ногу, преграждая Принцу путь. Клэр ничего не возразила. Она зевнула и вошла в дом за Бенджи, мужчина последовал за ней, закрыв за собой дверь. Вот так столь же внезапно, как и обрел, Принц потерял бигля, который, как он считал, был последним из говорящих с ним на одном языке. В последующие месяцы Принц регулярно возвращался к этому дому. Иногда его прогоняли. Иногда он сидел на крыльце, ожидая, что его впустят, и он сможет поговорить с Бенджи. Однако больше Принц маленького пса с висячими ушами не увидит.
Мужчину звали Рэнди. Это Бенджи запомнил быстро, потому что Рэнди учил бигля произносить свое имя. Мужчина был в восторге, когда за считаные часы Бенджи освоил звук «р».
Рэнди говорил:
– Эй, Клэр! Смотри, чему я его научил…
Затем Бенджи произносил имя мужчины, перекатывая «р» во рту так, словно был французом:
– Рррр-энди.
Парочка смеялась, а Бенджи, понятия не имевший, почему это имя вызывает такой восторг, смотрел на них, склонив морду набок. Должно быть, было что-то такое в звуке этого имени, потому что потом, когда Рэнди уставал от игры, он спрашивал не «Как меня зовут?», а «Как ты себя чувствуешь?». Ответ «Рррр-энди», как и прежде, заставлял их покатываться со смеху.
Рэнди с Клэр казались Бенджи странными, и за те несколько месяцев, что он провел с ними, ему довелось наблюдать эту странность вблизи. Но в то же время они были совершенно обычными. Когда им хотелось есть, они ели. Когда хотелось пить – пили. Их логово, разумеется, было устроено так, чтобы удовлетворить все эти потребности за раз. На кухне они всегда были не больше, чем в шаге или двух от еды или питья. Их холодильник – как и все холодильники – прекрасно иллюстрировал эту особенность. Он был высоким, широким, и не заметить его было невозможно. Как только дверца его приоткрывалась, он выдыхал запахи жира, сладостей и специй. Другие уголки дома были не менее заманчивыми. Например, высокие шкафы, казалось, были сделаны из кокоса, сахара, муки, соли и уксуса. А еще была комната, где люди мылись и мазались химикатами. Ванная поражала воображение Бенджи, было удивительно наблюдать за тем, как и без того бледные существа мажутся кремами, чтобы сделать себя еще бледнее. Было ли что-то такое в белом цвете, что придавало статус? И если да, то какой смысл рисовать черные круги вокруг глаз или красные вокруг рта?
Но если ванная удивляла, а кухня восхищала, то как можно было описать спальню? В этой комнате парочка проявляла себя самым странным образом. Спальня таила, конечно, свои удовольствия. Там спали все трое – Бенджи, Рэнди и Клэр. Именно здесь они были стаей, здесь Бенджи сильнее всего чувствовал себя своим. Поначалу его выпихивали спать в ногах, но через некоторое время он начал подбираться все ближе к середине кровати, а потом и вовсе под утро устраивался между людьми. Спальня была еще и тем местом, где запахи человеческих тел чувствовались наиболее остро.
Что было в спальне странным, так это не сама комната и не чувственное соседство с людьми. Странным было совокупление. Люди время от времени занимались тем, что называлось «сексом». (Зачем им нужно было название для действия столь очевидного, было выше понимания Бенджи. Зачем называть что-то, необходимость чего была ясна всем заинтересованным сторонам?) Само по себе спаривание не вызывало вопросов. Но вот ритуал его сопровождавший, казался Бенджи диковинным.
Начать хотя бы с того, что Рэнди и Клэр спихивали его с кровати всякий раз, когда собирались заняться сексом. Если он приближался к ним, когда они были возбуждены, то обращались
