Искуситель, или Весь мир к моим ногам - Екатерина Гринева

– Уверен. Я столько повидал смертей, что за эту могу ручаться.

Я стояла, как в столбняке. Витя положил мне на плечо руку, и этот жест вывел меня из оцепенения.

– Пошли! – негромко сказал он. – Ты же не хочешь, чтобы сюда прибежали люди и уволокли тебя в каталажку?

Мы быстрым шагом направились к забору. Витя сцепил руки и подсадил меня наверх: я перекинула ноги через забор и спрыгнула по ту сторону.

Мы шли и молчали. Я была ошеломлена, нет, просто раздавлена случившимся. Только подумать: мой секрет все это время знала Ада! И почему я раньше не догадалась приехать в родной город и хорошенько тряхнуть ее. Более того, в моей голове ни разу не возникла мысль, что она могла быть как-то причастна к исчезновению моего сына и смерти Зябликовой. Почему я никогда не допускала такую возможность, казнила я себя. Почему?

– Не грызи себя, – догадался Витя. – Толку мало, хлопот много. Сделанного все равно уже не воротишь. Надо думать, что делать дальше.

От этих простых слов, как ни странно, мне стало легче. Может быть, подсознательно я ожидала от него именно этих слов?

Солнце постепенно клонилось к закату. Небо было ясное с легкими кучевыми облачками.

На душе была горечь, от которой – и я это хорошо понимала – мне не избавиться, пока я не найду Кирюху. Вот только как его разыскать?..

– Я хочу выпить.

– Не надо!

– Я хочу выпить, – повторила я, остановившись посреди улицы. – Если хочешь, проваливай на все четыре стороны и оставь меня в покое.

– Оля! – Витя шагнул ко мне, и через минуту я уже рыдала у него на плече злыми бессильными слезами.

Мы зашли в какое-то кафе, и там я опять выпила две рюмки водки, но опьянения не почувствовала. Мы вернулись в квартиру Витиной бабки, и там я мгновенно провалилась в тяжелый сон, а проснулась оттого, что Витя сидел в кресле и курил. Огонек сигареты едва был заметен в полной темноте.

– Не спишь? – приподнялась я на локте.

– Нет. Думаю.

– Давай думать вместе. – Я встала, прошлепала босыми ногами по полу и плюхнулась в соседнее кресло.

Он протянул мне сигарету и зажигалку. Я закурила.

– Что надумал?

– Cлушай! На самом деле тебе зацепок дали кучу. Только надо с умом ими воспользоваться.

– Каких зацепок? – а у самой сердце захолонуло.

– Сама посуди. Во-первых, время… Ада упомянула, что они ехали часа три. Во-вторых – шли лесом. А в-третьих – река. По-моему, этого достаточно, чтобы вычислить местонахождение детдома. Взять карту и прикинуть…

– Витя! – кинулась я к нему. – Витя!

Я яростно потушила сигарету в пепельнице.

– Иди ко мне…

– Может быть, лучше…

– Да иди же…

В эту ночь мне нужно было забыться, отвлечься от всего, что свалилось на меня в этот день. И мужчина рядом – немногоcловный, готовый прийти на помощь, – как нельзя лучше подходил для этого.

Его тело, крепкое, поджарое, двигалось с моим в унисон, и я обхватывала его руками, прижималась к нему до судорог, до дрожи, я хотела, чтобы моя голова была ясной и пустой и чтобы – никаких мыслей. А завтра… завтра будет другой день. И новый кошмар, и новая надежда. И я была благодарна Вите, что он был со мной, что он помогал мне.

Потом мы лежали, отдыхая, и Витя сказал, глядя в потолок и обнимая меня одной рукой:

– Все будет хорошо, вот увидишь.

– Спасибо тебе за все…

– Да брось. – И он легонько нажал мне на кончик носа. – Главное, нос не вешать и не терять веры, даже когда хреново по самое «не могу». Видел я таких на войне: стоит струхнуть – как смерть настигает тебя. Ей-богу, какая-то мистика. Нельзя думать о плохом – оно и притягивает плохое. Ты меня слышишь?

– Слышу, – я провела пальцем по его груди. – Слышу. А там… было очень страшно?

– Погано – да. А страшно? Когда кругом страх, то и думать о страхе некогда. Он потом приходит… но сейчас говорить об этом не хочу. Ты для меня – главное.

– Никогда не думала, – улыбнулась я, – что наши пути пересекутся. Я думала: уже все – не увижу тебя.

– А я верил, что мы еще встретимся. Даже среди чеченского ада. Я вспоминал, какая ты была смешная… трогательная.

– Я – смешная? – Мне было немного странно, как будто он говорил о другом человеке – не обо мне.

– Когда я узнал, какой ты стала знаменитой, то подумал – молодец! Девчонка из провинциального города и сама без всяких пап-мам добилась всего…

– Вот уж об этом не надо, – c неудовольствием сказала я. – Оставим тему.

Мы еще поговорили немного, и Витя уснул. А я лежала без сна. Перед моими глазами вставало лицо Ады. Какой она была двадцать лет назад злой стервой! Испортила нашей семье жизнь и украла у меня сына. Мне было не жаль ее – жаль, что я сама не придушила эту гадину. И почему я раньше не поговорила с ней? И еще одна страшная мысль полоснула меня: откуда Паша Сигара узнал о Зябликовой? Эта мысль точила меня все время. Как он узнал о ней? Ведь только один человек знал о той истории. И этим человеком был мой муж Дмитрий…

Карту мы купили утром и, прикинув все сказанное Адой, пришли к выводу, что детдом – это тот самый интернат, уже мне знакомый – в Тульской области. Вот совпадение-то! Как иногда жизнь закручивает – ни одному сериалу не снилось!

– Тот самый интернат! – выдохнула я. – Ну тот, о котором я тебе говорила!

– Надо узнать, где архивы у них хранятся, – сказал Витя. – Позвонить в интернат нужно. У тебя есть номер телефона?

– Есть. Но директриса со мной разговаривать не станет. Она еще та штучка. Позвони лучше ты.

– Почему я?

– У нас страна преимущественно женская, – улыбнулась я. – И мужчин у нас любят. Во всяком случае, все справки и информацию выдают намного охотней, чем женщинам. С этим я уже неоднократно сталкивалась.

Витя набрал номер Марины Евгеньевны. Мой расчет оказался верен. С ним она говорила сухо, но трубку не вешала. Насчет архивов она ничего не знала, так как заступила на пост недавно и столкнулась с бардаком и хищениями. Документация вся в беспорядке, но благодарить за это следует прежнее начальство. Но с кого спрашивать, неизвестно, прежний директор умер два месяца назад – инфаркт, а старые кадры – кто ушел сам, кого уволили… В этом здании архива нет, она уже смотрела.

Пересказав разговор, Витя запустил руку в волосы.

– Может быть, архивы cвезли в другое место? Вопрос – куда?

– Это здание – старинное, бывшая усадьба Бранницких. Я когда искала адрес в Интернете – прочитала об этом. Может быть, этой усадьбе, точнее, ее владельцам что-то еще принадлежало в местных окрестностях? – рассуждала я.

Я замерла.

– Кажется, я знаю, кто нам может помочь. Один архитектор, он знает все эти усадьбы, памятники и их владельцев как свои пять пальцев. Надо звонить ему, просить помощи. Только бы он не отказался помочь мне. Ведь я его так прокатила с эфиром, cамой вспоминать тошно. Хотя вины моей здесь нет, самодур начальник распорядился, но все равно неудобно. Это же моя команда приглашала его на съемки…