Серые волки, серое море. Боевой путь немецкой подводной лодки «U-124». 1941-1943 - Э. Гейзевей

Шульц проклинал это судно и самого себя за глупую неосторожность. Он приказал погрузиться и ограничивался прослушиванием. Но ничего слышно не было. Он приказал поднять лодку на перископную глубину, чтобы осторожно осмотреться. Море было пустынным. Он еще раз заглянул в перископ и заметил три маленькие точки на поверхности моря. Именно в том месте, где только что прошло это судно. Это была спасательная шлюпка и ее пассажиры, плавающие в воде.

Чувствуя себя несколько сбитым с толку таким долгим отсутствием этого судна, он приказал всплыть и направил лодку к этой шлюпке. Шлюпка оказалась перевернутой и поврежденной, а ее пассажиры судорожно цеплялись за нее, причем некоторые из них были ранены.

Шульц подвел лодку вплотную к шлюпке, и его палубная команда помогла англичанам подняться на борт. Спасенные с недоумением смотрели на изображение эдельвейса на рубке лодки, в то время как команда лодки быстро и умело помогала спасенным.

Доктор Годер оказывал помощь раненым, в то время как члены экипажа лодки переворачивали и ремонтировали шлюпку. Поскольку весь запас провизии и питьевой воды на шлюпке был утерян, Шульц приказал дать им необходимое количество продовольствия, пресной воды, коньяка и сигарет. Измученные пассажиры шлюпки в это время отдыхали, сидя на палубе лодки.

У одного из них был вывих плеча и перелом ноги. Доктор Годер наклонился к нему, когда около него появился командир.

— Ну как, закончили? — спросил он.

— Нет еще, — ответил доктор, — судорога мышц не спадет, пока не исчезнет боль, но я не могу пока вправить плечо или выправить сломанную кость ноги.

— И сколько времени еще понадобится для этого? — нетерпеливо допрашивал его Шульц.

— Всего лишь минута, господин капитан-лейтенант. Я уже вколол ему дозу морфия.

Доктор Годер, ожидая, пока морфий возымеет действие, с беспокойством посматривал на часы. После чего он еще раз сделал пострадавшему инъекцию в руку.

Шульц снова спустился на палубу:

— Доктор, ради бога, поторопитесь!

— Господин капитан-лейтенант, я делаю все, что в моих силах, — ответил Годер. — Я уже вколол ему лошадиную дозу морфия. Но вы сами видите, что это не дало никакого эффекта.

— Мы уже отремонтировали шлюпку, сложили туда всю провизию и установили парус. Ждем только этого человека, — сказал он доктору.

— Господин каплей, он будет без сознания еще долгое время, — беспомощно объяснил доктор. — Мой друг, — мягко сказал он больному, — я собираюсь причинить вам сильную боль, но это просто необходимо.

Немецкая речь, как видно, была непонятна раненому, но ласковый голос врача и его осторожные прикосновения сказали ему о многом.

Тройная доза морфия произвела на человека эффект удара дубиной по голове, и он полностью потерял сознание, прежде чем Годер выпустил из рук шприц.

Понадобилось всего лишь несколько минут, чтобы вправить плечо и наложить шину на сломанную ногу. Человека, еще находящегося в бессознательном состоянии, осторожно подняли и перенесли в шлюпку, в то время как Годер давал инструкции его спутникам по уходу за раненым.

Командир сообщил мистеру Бейкеру — третьему офицеру «Твида» — курс, которого они должны придерживаться, чтобы как можно быстрее добраться до суши. Со словами благодарности англичане отошли на шлюпке от борта лодки.

Это был эпизод, вызвавший большое удивление у английских моряков. Когда им сообщили, что их поднимут на борт германской подлодки, некоторые из них ожидали, что их возьмут в плен, а некоторые — что расстреляют. Но никто из них не ожидал, что им дадут сигареты, коньяк и будут так участливо с ними обходиться. После такой хладнокровной и жестоко-успешной торпедной атаки командир подлодки с полным сознанием опасности, которой он подвергает свою подлодку, останавливает ее для того, чтобы оказать помощь экипажу потопленного им же судна. Это показалось им парадоксальным.

Отойдя на шлюпке от борта подлодки, они сомневались, увидят ли когда-нибудь свою любимую Англию. Но во всяком случае, теперь знали, что если это все-таки случится, то только благодаря великодушию командира германской подлодки, в котором они теперь уже никогда не будут видеть врага.

В то время как Шульц наблюдал за отваливающей шлюпкой, он был уверен, что видит ее пассажиров в последний раз. Но по окончании войны третий офицер (теперь капитан судна) Бейкер, неспособный забыть этого благородного командира подлодки, чье сочувствие и участие спасло ему жизнь, решил найти его, если он остался жив.

Не зная ни номера лодки, ни имени ее командира, он мог основывать свои поиски только на том факте, что на рубке лодки был изображен цветок эдельвейса, который он ошибочно принял то ли за изображение солнца, то ли цветка подсолнечника. Располагая лишь такой скудной информацией, он, тем не менее, сумел вычислить имя Шульца и найти его адрес в Гамбурге. Он написал ему письмо, спрашивая, не тот ли он самый Шульц, командир подлодки, который потопил «Твид», а затем спас его и его товарищей.

Когда Шульц подтвердил его догадки, Бейкер пригласил его с супругой посетить его в Пуле. Вот так, через шестнадцать лет после роковой встречи у африканского побережья, эти два человека пожимали друг другу руки в доке Пула.

Это была странная и в то же время радостная встреча. Акт милосердия, который хоть на мгновение отодвинул в сторону войну, чтобы спасти жизнь потерпевших кораблекрушение моряков, тронул сердца жителей Пула, которому за сотню лет своего существования пришлось свыкнуться с опасностями и тяготами войны.

От Бейкера Шульц узнал, что внезапный разворот «Твида» в сторону его лодки, который так встревожил его в тот момент, был всего лишь результатом потери управления судном. Его торпеда разрушила рулевое устройство корабля, и этот непроизвольный маневр не имел ничего общего с атакой на лодку.

Шульц также узнал о судьбе трех других англичан, которые благополучно пережили гибель «Умоны» для того, чтобы после нее пройти суровое испытание на ветхом плоту. Человек, получивший травму головы, умер несколько дней спустя, а двое других достигли африканского побережья после девятнадцати ужасных дней плавания в океане. Оба они — Эдвард Эллиот и Ф. Витаут — написали благодарственное письмо Шульцу после окончания войны. Без провизии, которой их снабдил Шульц, они наверняка не выжили бы.

Незадолго до того, как «Твид» затонул, его радист успел послать сигналы бедствия. Однако радистам «U-124» не удалось уловить никаких ответов на эти призывы.

Возможно, эти сигналы поймал самолет и дал ответ на них, но возможно, также и то, что это был просто рутинный вылет на патрулирование. Во всяком случае, он первый обнаружил подлодку и пошел на нее в атаку со стороны солнца.

— Самолет!

Вернер Хенке, несший вахту на мостике, решил, что для погружения времени уже не осталось и будет лучше увернуться от первых бомб.

Однако он не оценил инициативности стармеха, находившегося в это время двумя палубами ниже. Как только Бринкер услышал тревожное сообщение с мостика, он осуществил аварийное погружение.

И пока Хенке пребывал в нерешительности, двое других вахтенных (хорошо знакомых с нравом Бринкера) мгновенно спустились в люк, не ожидая приказа. Последний из них буквально сгреб вахтенного офицера в охапку и торопливо втолкнул его, сопротивляющегося, в люк.

Хенке, сконфуженный и потерявший равновесие, шлепнулся, как куль, на палубу центрального поста. Он вцепился в трап, чтобы не упасть, когда лодка с дифферентом 20 градусов внезапно пошла на погружение.

— В чем дело? — поинтересовался Мор, громко смеясь при виде Хенке, ползущего по наклонившейся палубе. — Пора бы привыкнуть к бринкеровской манере погружения!

— Я сломаю шею этому проклятому стармеху, — ворчал Хенке.

Бомба взорвалась выше их, но с такой силой, что ударная волна от нее сбила с ног всех находящихся в центральном посту.

Электродвигатели внезапно остановились, свет погас, со звоном разбился какой-то прибор, а осколки разбитого стекла просвистели по отсеку, как шрапнель. Все, что не было надежно закреплено, повалилось со своих мест, когда сила взрывов достигла своей максимальной силы. Сильное сотрясение привело к заклиниванию в носовой трубе одной из торпед, причем с такой силой, что ее так и не удалось вытащить оттуда, пока лодка не вернулась в базу.

Бомбы упали именно там, где мог бы оказаться нос лодки, если бы не большой угол дифферента на нос при погружении и на расстоянии столь близком от нее, что она вот-вот могла разрушиться.

Поскольку электродвигатели не работали и лодка потеряла ход, ее горизонтальные рули оказались совершенно неэффективными, и Бринкер дифферентовал ее командами: «Всем в нос» и «Всем в корму», перемещая по длине вес экипажа так, чтобы удерживать субмарину в горизонтальном положении.