Серые волки, серое море. Боевой путь немецкой подводной лодки «U-124». 1941-1943 - Э. Гейзевей

И он подумал, как прореагировал бы Шульц на подобное приветствие после сна.

Шульц сел в койке, протирая глаза, и Кессельхайм, найдя это естественное движение смешным, вдруг заулыбался.

— Сигнал от «U-331», господин капитан-лейтенант, — сказал он, подавляя идиотское желание рассмеяться, когда вручал командиру листок с текстом сообщения.

Шульц удивился, подумав, что такого радостного мог узнать Кессельхайм в час ночи, но мгновенно забыл об этом, пробежав сообщение от фон Тизенхаузена. Его лодка настигла конвой, но ее преследуют три эсминца.

Шульц обулся, и Кессельхайм протянул ему чашечку дымящегося кофе. Зная, что сон командира улетучится, как только он прочтет сообщение, Кессельхайм по дороге успел прихватить чашечку кофе для него.

Согласно сообщению Тизенхаузена конвой должен был находиться совсем недалеко от их лодки, и Шульц тут же изменил курс, чтобы обследовать указанный в сообщении район. Сообщения от других лодок и сообщения «кондора» давали общее направление поиска, но заманчиво близкий конвой тем не менее оставался вне досягаемости «стаи».

Периодически поступавшие сообщения требовали тщательных прокладок курса конвоя на карте, чтобы получить точное представление о его координатах, что не оставляло командиру «U-124» времени даже на кратковременный сон. Он чувствовал себя совершенно измотанным, и его узкая, находящаяся всего лишь в нескольких метрах койка казалась ему пределом всех желаний.

Долгие часы погони складывались в дни, а дни и ночи смешивались в непрерывную и запутанную вереницу сообщений, расчетов, навигационных построений и догадок. И все это ради обнаружения конвоя.

Находясь на мостике, Шульц напряженно обшаривал в бинокль горизонт даже в наступающих сумерках, стараясь угадать положение конвоя.

— Самолет! Пеленг сто двадцать пять! — выкрикнул стоявший рядом с ним Хеннинг.

Шульц тоже заметил самолет и смотрел на него в течение нескольких секунд. У него были крылья с верхним креплением. Это был «кондор»!

— Боевая тревога! — крикнул он. — Срочное погружение!

Уже не оставалось времени убедиться в том, что они действительно обнаружены. Люди, находившиеся на мостике, быстро прыгали в рубочный люк, когда лодка уже начала погружение.

Внезапный крик, раздавшийся из дизельного отсека, перекрыл обычный при срочном погружении шум и заставил доктора Годера броситься туда, протискиваясь между суетящимися членами команды, преодолевая внезапно возникшую крутизну палубы. К тому моменту, когда лодка выровнялась, он уже был около раненого старшины машинной команды Струве.

Мизинец на левой руке старшины оказался размозжен, и Годеру хватило беглого взгляда, чтобы сообщить командиру о необходимости срочной операции на борту лодки. Введенный морфий ослабил боль раненого, и Годер уже обрабатывал его рану, в то время как лодка продолжала медленное погружение.

Погрузившись, субмарина потеряла скорость, но, учитывая, что ее всплытие сопровождалось бы сильным сотрясением, которое помешало бы Годеру обрабатывать рану старшины, Шульц придержал ее в погруженном состоянии до окончания операции.

В 20.30 раненый машинист заснул в своей койке, получив еще один укол морфия. А лодка к этому времени опять всплыла.

В сообщении от Рейнхарда Хардегена с «U-123» говорилось об установлении им контакта с конвоем и его местонахождении. Оказалось, что конвой находится очень близко.

Находясь на мостике, Шульц с трудом держался на ногах от сильной качки лодки, нырявшей в накатывающуюся высокую зыбь. Он нахмурился, пытаясь преодолеть страшную усталость последних дней, от которой ноги наливались свинцом, Каждая мысль и каждое действие требовали от него огромных усилий. С тех пор как несколько дней тому назад начал погоню за конвоем, он спал лишь урывками, а точнее, дремал, то и дело принимая сообщения об обстоятельствах, которые требовали его вмешательства.

— Очистить мостик! — крикнул он.

Если нельзя ничего увидеть, то, возможно, он сможет что-нибудь услышать. Звуки вращающихся гребных винтов судов конвоя распространяются достаточно далеко и могут сказать о многом.

Шредер подошел к пульту гидроакустика. Тот медленно поворачивал излучатель по всем румбам, пытаясь расслышать малейшие шумы, раздающиеся в наушниках. Наконец он заметил стоящего около него командира, внимательно наблюдающего за ним и старающегося прочитать на его лице хоть какие-то следы тревоги.

— Ничего, господин капитан-лейтенант, — сказал Шредер, — ни звука.

— Ладно. — Шульц повернулся и сделал знак Бринкеру. — Всплываем.

Он подождал, пока лодка всплывет, держась рукой за ступени трапа.

— Рубка чиста! — сказал Бринкер.

Шульц поднял крышку люка и выскочил на мостик, с которого еще стекала вода, быстро осмотрел небо и море, прежде чем вызвать вахту.

Момент всплытия лодки на поверхность всегда представляет для нее определенную опасность, поскольку производится вслепую. По этой причине ее балластные цистерны остаются частично заполненными, и благодаря этому лодка остается готовой к немедленному новому погружению. Командир в этом случае, оставаясь в полном одиночестве на мостике, производит быструю оценку обстановки, в то время как вахтенные внизу, в рубке, ожидают его приказа на выход на ходовой мостик.

Его цепкий взгляд подметил какую-то тень к югу, и он увидел эсминец, который тут же развернулся, но не в их сторону. Шульц продолжал ждать, держась за крышку люка и наблюдая за тем, как из-за первого эсминца появился второй.

«Группа преследования, — подумал он, наблюдая за тем, как они сильно кренились, закладывая резкие повороты противолодочных зигзагов, — но пока они не подходят ближе!»

Через несколько секунд после выхода вахтенных на мостик Кляйн заметил две небольшие тени на поверхности моря. Это были подлодки.

— Лечь на курс 300 градусов, — приказал Шульц.

Лодка шла новым курсом каких-то полчаса, когда вахтенный вдруг крикнул:

— Конвой!

Солнце уже клонилось к закату, когда лодка ринулась в сторону конвоя под обоими дизелями, работающими на полную мощность. Еще оставалось время для атаки.

— Субмарина прямо по курсу! — доложил вахтенный.

И в то время, когда Шульц рассматривал эту лодку, раздался крик:

— Самолет, пеленг 180 градусов!

— Срочное погружение! — приказал командир.

Лодка начала погружение, едва вахта спустилась в рубку. Группу замыкал Шульц, чуть ли не сидящий на головах вахтенных. Он задержался на верхней части трапа, ожидая, что самолет сбросит бомбы. Но ни одна не упала. Возможно, он просто не заметил лодку.

Лодка снова всплыла и продолжила следовать курсом 300 градусов. Через короткие промежутки времени они встретили на своем пути итальянскую лодку «Финци», другую германскую, которая еще только всплывала, и еще одну итальянскую — «Маркони».

Через несколько минут над ними пролетел «кондор» и сообщил пеленг на конвой. После следования курсом 340, а затем 315 градусов в течение примерно двух часов вахтенные заметили мачту эсминца и дым. Это был конвой.

Шульц приблизился к транспортам конвоя, избегая встречи с эсминцами, совершавшими противолодочное маневрирование вокруг судов конвоя. И впервые за все время после начала преследования этого конвоя Шульц смог занять позицию, удобную для атаки. Но эсминец снова направился в его сторону, и субмарине пришлось отступить. И прежде чем она смогла вновь приблизиться к конвою, появился еще один эсминец с включенным прожектором.

Сбитый с толку и измученный пятью сутками погони, проведенными практически без сна, Шульц снова потерял конвой.

Утром 15 августа «волчья стая» все еще пыталась преследовать конвой, но тщетно. И хотя этот конвой, перемещающийся как обманчивый блуждающий огонек, лишь от случая к случаю как-то заявлял о своем существовании, эти воды, примерно в 300 милях от мыса Финистере, отличались значительным оживленным движением судов и самолетов. Здесь постоянно встречались друг с другом германские и итальянские подлодки, английские эсминцы, самолеты «кондор» люфтваффе и «сандерленд» ВВС Англии. Это были германские подлодки «U-93», «U-79», «U-371», «U-94», «U-123», «U-126», две итальянские лодки «Финци» и «Маркони» и, наконец, «U-124». Все эти субмарины часто становились объектами преследования английских эсминцев. Передавая друг другу сообщения о появлении конвоев, «волчья стая» охотилась за ними как хорошо натренированная команда, проявляя необыкновенное упорство и настойчивость. Но в данный момент они не находили возможным предпринять атаки.

В конечном счете эта «волчья стая» была отозвана, поскольку ее тактика оказалась несостоятельной и не оправдала себя. Оснащенные радарами эскорты неделями ставили этих испытанных и опытных подводных охотников в безвыходное положение, в то же время не теряя ни одного своего судна Измотанные и разочарованные командиры подлодок не знали, что это было всего лишь преддверие настоящих трудностей и опасностей, которые ожидали подводные силы Германии в ближайшем будущем, когда практически все эсминцы эскортов получат радарное оснащение.