Опекун безумца - Василий Веденеев

Шпик протянул руку к ванне. Эдвин сдавленно вскрикнул и выдал себя предостерегающим жестом:

– Осторожно, там кислота!

Шпик нагнулся, дотронулся до жижи, понюхав палец, ухмыльнулся напарнику, показывая на Лэнда:

– Болван! Обезумел от страха. Обыкновенная мыльная вода.

Эдвин побледнел: раз он выказал уверенность, будто перед ним ванна с кислотой, значит, он признался, что выболтал все. Так они подумают…

Видно, так и случилось, потому что мордатый шпик скомандовал:

– Вымой его хорошенько, Джеф, бедняга весь в поту.

Лэнд подобострастно – как хотелось подыграть! – улыбнулся. Но в душе шевельнулось недоброе подозрение. Плоскомордый Джеф со слезящимися глазами и приплюснутым носом резко выбросил руку – удар переломил Лэнда пополам; каменное ребро ладони Джефа рухнуло на затылок актера. Эдвин осел, не вскрикнув, Джеф затолкал его в ванну. Желтоватая жижа вздыбилась, вода с шипением выплеснулась на пол. Джеф окунул в ванну голову Лэнда, подержал, посматривая на часы, дождался, пока тот затихнет, и отпустил обмякшее тело…

Джеф покинул квартиру последним, его дружки уже обнаружили пролом в стене и кинулись за Сарджентом.

Мисс Фаулз видела, как мужчина в черном пальто отшвырнул сигарету, когда прогремел выстрел. Дайна не побоялась бы броситься на него, знай, что Брюса больше нет, но дом, упрятавший в своих коридорах прерывистые вздохи, лихорадочное сопение и топот десятка ног, молчал, и Дайна сказала себе, что Брюс не мог погибнуть от единственного выстрела.

Он напряг им нервы. А то еще подумают, что он с голыми руками. Сарджент решил отдышаться, к своему активу можно приплюсовать две-три минуты: они должны оглядеться, сменить тактику слепого гона, перекинуться парой слов… Брюсу показалось, что внизу по темному двору скользнула фигура женщины. Он отер пот, заливавший глаза, и помотал головой, сбрасывая наваждение.

С карниза крыши посыпался снег, ласково опушил шляпу Сарджента. Он поднял глаза и увидел высоко, на расстоянии восьми этажей, прямо над собой две головы. Две пары глаз что-то высматривали в темноте двора. Брюс мог бы уложить их в одно мгновение, но они ничем не угрожали ему сейчас, и невольно припомнились въедливые слова капитана Макги: «Когда-нибудь наш бесподобный Сарджент здорово пожалеет, что жалеет пули для негодяев!»

Головы скрылись, и снова облако снега мягко опустилось, едва касаясь стены.

Время отдыха истекло. Сейчас они видят всю крышу и крыши домов вокруг, и нигде ни шевеления, ни призрачной тени, ни следов, значит, их провели, и объект внизу. Сарджент двинулся по галерее, с радостью отметив, что настил стал сплошным и снизу сквозь прутья в него нельзя стрелять. У самого торца с галереи сбегала вниз лестница, но ступить на нее рискованно: ее могли держать под наблюдением люди, которых Брюс не видел; не доходя торца, нужно спрыгнуть во двор. И хотя в этом доме второй этаж не из низких, Сарджент перебросил ногу через ограждение и, подобравшись, полетел вниз.

Дайна оперлась на мусорный ящик, крепко сжимая железяку. Внезапно она увидела, как по сугробу мелькнула тень, похоже, кто-то мягко спрыгнул с темной галереи.

Человек в черном пальто у багажника, казалось, уловил какое-то движение, вынул руку из прорезного кармана, и мисс Фаулз увидела пистолет с длиннющим стволом. Она слышала, как шипел ВЧ-приемопередатчик на груди этого человека:

– Наверху его нет… Кто увидит первым, никаких предупредительных стрельб, всадить всю обойму… Ка-нэбби, идиот, подвернул ногу… лежи здесь, потом мы вернемся за тобой… Монсо, не тычь в нос фонарем… Махон, быстро вниз… наверняка он прорывается к машине, а там только один Валаччи…

Мисс Фаулз слышала все так явственно, будто обращались именно к ней. Мощный фонарь чиркнул лучом с пятого этажа – спускались те, кто осматривал крышу, и Дайне показалось, что в ярком свете, брызнувшем из провала окна, она различила шляпу Сарджента как раз там, куда метнулась тень с галереи. Скорее всего, он затаился и на таком расстоянии не слышит радиопереговоров, и если она не перепутала, если под галереей в темени глухого фасада выжидает Брюс, то, как только он попытается прорваться к машине, Валаччи – а она поняла, что именно он мерзнет в черном пальто, – всадит в Брюса всю обойму из штуковины с длинным стволом.

Дайна решительно сбросила туфли. Теплые ступни ожгло снегом и ледяной влагой. Она пригнулась и шаг за шагом двинулась к Валаччи, обходя его сзади.

Брюс крался к торцу, прижимаясь спиной к стене. Сняв шляпу, ухватил ее двумя пальцами и высунул из-за угла.

Валаччи не смотрел на шляпу; он знал, что когда Сарджент решится бежать, то швырнет шляпу в одну сторону, а сам кинется в противоположную, надеясь выиграть хоть две-три секунды на растерянности противника. Валаччи уже приглядел место, куда, скорее всего, отпрыгнет Сарджент.

Мисс Фаулз перестала чувствовать холод, ноги одеревенели, ей казалось, что рука в тонкой, не защищающей от игл мороза перчатке приросла к железяке; боль и отчаяние укрепили ее решимость; если сейчас Валаччи обернется, она погибла; Дайна видела узкий затылок, коротко стриженные волосы и оттопыренные уши.

Шляпа из-за угла полетела вперед…

Валаччи уже видел место, где его пули настигнут Сарджента…

Мисс Фаулз подняла железку и с размаху опустила ее на голову с плоским затылком. Ей показалось, что она ударила по туго надутому мячу.

В этот миг Брюс бросился из-за угла к машине. Дайна побежала к нему. У самого «доджа» их накрыл свет мощной фары «ровера»; беспорядочные хлопки сзади напоминали мисс Фаулз нестройные аплодисменты растерянных зрителей.

Мотор завелся сразу. Сарджент выиграл тридцать секунд: машина скрылась в непроглядной темени, в переплетении закоулков,

Люди Майера не волновались: из Сатанинского подворья в город вел только один мост.

Но Сарджент на предельной скорости гнал «додж» к железнодорожному путепроводу через реку.

В комнате тридцать четыре сектора джи отдела специальных операций телетайп отбил всего одно слово – «Лэнд». Оператор, подняв трубку, связался с человеком в ортопедической обуви и повторил полученное сообщение. Человек в ортопедическом ботинке поражал виноватым видом: перед ним стоял мужчина без возраста в сером плаще и консервативной шляпе; только что он умолк, а до этого внушал, ни к кому не обращаясь, а будто рассуждая сам с собой, что дело слишком серьезно, чтобы допустить роскошь ошибок. Серия взрывов самолетов прошла удачно. Отношения между двумя неприсоединившимися странами накалены до предела; во взрывах самолетов они обвиняют друг друга.

– Мы хотим войны?