Благими намерениями - Алексей Замковой

— Телегу бросаем, — объявил я, как только перед глазами прояснилось. — Алик, Славко, срубите две палки для носилок. Ян, ты идти сможешь?

— Та чего не смогу? — Ян, казалось, даже обиделся.

— Вот и хорошо. Подумай, из чего сделать носилки…

— Тихо! — перебил меня Генрих.

Я посмотрел на него и увидел, что он к чему-то прислушивается. Я тоже прислушался. От дороги, которую мы недавно пересекли, доносился слабый шум моторов.

— Отставить носилки! — скомандовал я. — Берите Антона, и уходим от телеги.

Когда Антона снимали с телеги, тот застонал и открыл глаза. Хоть что-то хорошее за сегодня. Наконец-то пришел в сознание!

— Антон, ты как? — Я склонился над ним.

— Живой, командир. — Боец попытался улыбнуться, но улыбка вышла слишком вымученной. — Спать только хочется.

— Ты потерял много крови, — пояснил я. — Ничего. Скоро устроим привал — там поспишь.

Алик и Генрих подхватили Антона. Тот начал было протестовать, утверждая, что и сам может идти, но я тут же приказал ему заткнуться. Мне, для того чтоб идти, тоже потребовалась помощь. На выручку пришел Ян. Хоть и раненный, он сам, без всяких подсказок, подставил мне плечо. Забрав с телеги вещи и оружие (хозяйственный Ян не забыл даже обрезать поводья), мы пошли дальше. Впереди — Славко, за ним мы с Яном, шатающиеся и в обнимку, будто парочка пьяных, потом — Генрих и Алик, тащившие шипящего и ругающегося сквозь зубы Антона, а замыкали группу Казик и Ляля.

Я продолжал вслушиваться в звуки за спиной. Шум моторов все нарастал. Когда он достиг пика, сердце невольно екнуло. Худшим вариантом мне представлялось то, что этот шум вот-вот исчезнет. Это означало бы, что машины остановились. Я прямо видел, как из кузовов выскакивают фигурки во вражеской форме, выстраиваются в цепь и начинают прочесывать лес… Судя по тому, что остальные тоже время от времени озирались, подобные мысли пришли в голову не мне одному. Слава богу, моторы продолжали реветь и затихать вроде не думали. Вот шум стал удаляться. Я облегченно вздохнул. Проехали мимо. Пронесло…

Но расслабляться все же не стоит. Продолжая время от времени озираться, мы шли со всей возможной в нашей ситуации скоростью. Идущий впереди Славко все время вырывался вперед, но потом останавливался и, недовольно поглядывая на отстающих, дожидался остальных. Ян, поддерживающий меня, стал все сильнее припадать на левую ногу. Ругани Антона уже не было слышно. Я оглянулся, чтобы посмотреть, не потерял ли он снова сознание, споткнулся, и мы с Яном чуть не покатились по земле. Все. Хватит!

— Привал! — объявил я. — Отдыхаем десять минут.

Все, кроме самых молодых, с облегчением попадали, кто где стоял. Только Казик и Славко недовольно переглянулись, но ничего не сказали. Синхронно пожав плечами, они тоже принялись устраиваться на отдых.

— Ребята, — поманил я их, — найдите все-таки палки для носилок. Так мы далеко Антона не унесем.

Поглядев вслед исчезнувшим среди деревьев пацанам, я повернулся к Яну, который, тяжело дыша, сидел, привалившись к тому же дереву, что и я.

— Врача искать надо, — сказал я. — Чтобы Антону ногу посмотрел. И мою руку посмотреть тоже не мешает…

Ян устало кивнул.

— Есть кто-то поблизости? — не дождавшись ответа, спросил я.

— В Тучине доктор был, — подумав, ответил Ян. — А вот там ли он еще… Не знаю.

— Адрес помнишь?

Ян непонимающе смотрел на меня. Я пояснил:

— Ну или хотя бы объяснить, как его дом найти, сможешь?

— Смогу, — кивнул Ян.

— Вот и хорошо. Отойдем подальше, разобьем лагерь и подумаем, как бы его сюда вызвать.

Вернулись ребята. Быстро справились! Казик нес две длинные палки — пацаны срубили и очистили от ветвей два молодых деревца. Хорошие палки. Ровные, сантиметра три-четыре в диаметре. Как раз то, что надо! Генрих с Яном быстро смастерили носилки. В ход пошло все, что было под рукой, — моя многострадальная куртка, кусок веревки, извлеченной Яном из своего мешка, обрезанные поводья… В общем, получилось не особо красиво, но свою функцию носилки исполнять могли. Когда работа была закончена, Ян снова подставил мне плечо, и мы пошли дальше.

До болота мы в тот день так и не добрались. Хорошо, если преодолели хоть полпути с нашей черепашьей скоростью. И дело было не только в носилках, которые здорово замедляли нас. Сам я тоже еле шел. А ведь путь наш пролегал сквозь лес, где постоянно приходилось огибать непролазные заросли кустарника и завалы бурелома, где под ноги то и дело лезли какие-то корни, ямы… От сильной потери крови жутко хотелось спать. Перед глазами то темнело, то начинали плавать разноцветные круги. Несколько раз я чуть не вырубился. В общем, из-за всего этого приходилось останавливаться на отдых чуть ли не каждый час. Радовало одно — никаких признаков погони заметно не было. Ни лая собак, ни голосов, ни звуков стрельбы. Были слышны только обычные звуки леса да постоянный шум в ушах. Под вечер, вконец выбившись из сил, я приказал устраиваться на ночлег.

Утром оказалось, что продолжать путь мы не сможем. Еще до света меня разбудили крики. Антон лежал на своих носилках и бредил.

— Командир, — шептал он, и тут же шепот переходил в крик, потом снова шепот: — Танки!!! Танки!!! Синявина убило… Олег, гранату…

Судя по крупным каплям пота, стекавшим по его лицу, у бойца был сильный жар. Прикосновение к горячему лбу подтвердило мои догадки.

— Лихорадит, — просто сказала Ляля, которая, судя по всему, всю ночь не отходила от раненого. — Я ему лицо всю ночь водой протирала. А он все бредит…

Одобрительно кивнув девчонке, которая без просьб и напоминаний сама взяла на себя заботу о раненом, я принялся размышлять, что же делать дальше. Продолжать путь мы явно не сможем. Сомневаюсь, что и сам я дойду, а то, что Антон дороги не перенесет, — это точно. Но как быть с погоней? Может, по нашим следам кто-то уже идет, и мы не замечаем этого только потому, что вырвались вперед? Тогда надо, невзирая ни на что, идти дальше. И загубить Антона? Хватит! Двоих я уже потерял. Хотя здравый смысл подсказывал, что, оставшись на месте, я могу потерять и всех остальных бойцов отряда, обречь на смерть еще и Антона было выше моих сил. Что ж… Придется рискнуть и надеяться, что и на этот раз удача не отвернется.

— Казик, Славко! — позвал я.

Ребята, простоявшие половину ночи в карауле, лишь заворочались во сне. Пришлось повторить погромче. Вот они проснулись, непонимающе захлопали глазами. Наконец-то до них дошло, что их зовет командир, и, стряхивая остатки сна, пацаны вытянулись передо мной.

— Чего тянетесь? Садитесь давайте. Разговор есть. — Подождав, пока ребята усядутся на землю рядом, я продолжил: — С Антоном беда. Ян говорил, что в Тучине вроде бы врач был. Надо сходить туда и, если он еще там, привести этого врача. Справитесь?