Сближение. Пикап - Елена Альмалибре

– Наверное, так происходит всегда, когда мы говорим о высоком и прекрасном.

– Да. И это нужно как раз потому, что в отсутствие чего-то прекрасного мы можем представить, полюбоваться… В то время как многие предпочитают выбирать для беседы то, что неприятно. Наверное, потому что с этим связаны яркие негативные эмоции, которые людям легче выразить и поддержать беседу. Говорить о прекрасном не так просто. Восхищение часто вызывает невербальный восторг, в то время как отвращение наполняет нас множеством восклицаний.

– Наверное, было бы забавно посмотреть, как Вы заполняете анкету, – рассмеялась Синди. – А ещё лучше тест.

– Если есть время, то зачем сокращать беседу до сухих ответов, которые на самом деле лишь часть статистики. Мне гораздо важнее, чтобы Вы видели то, что относится к моей субъективной точке зрения, чем то, что якобы может дешифровать психологический тест, – ответил Стивен.

– Я была в том доме, где Вы росли, – осторожно сказала Синди. – Но там всё слишком отдаёт музеем, чтобы понять, как это могло повлиять на Вас.

– На самом деле то, что этот дом стал музеем, – почти ирония судьбы. В нём столько семейных реликвий, которые всегда были так важны и ценны, что я не чувствовал, что имею право считать их своими, хотя никто никогда не отказывал мне в их доступности. Мне бы простили, если бы я поцарапал какое-то старинное кресло, но это не одно и то же, когда вещь принадлежит тебе лично. За каждую свою вещицу ты отвечаешь сам. Если она тебе дорога, то ты сам стараешься продлить срок её жизни. Если же нет – её исчезновение никак не повлияет на твоё психологическое состояние. А чужая вещь связана с чужими чувствами. Ты не можешь оценить её наверняка. Ребенок часто переживает из-за разбитой вазочки больше, чем бабушка, для которой эта самая вазочка казалась такой ценной. Когда родители приняли решение оставить особняк, я был почти счастлив.

– И почему всё же музей?

– Отец не хотел решать судьбу дома и вещей, которые принадлежали ему только по праву брака. А мама была не в том состоянии, чтобы заниматься ими. Поэтому часть дома стала музеем, часть осталась в распоряжении Тайного Собрания, которое и начало там свою историю, а в остальном – он просто замер…

– Вы живёте в этом городе?

Стивен кивнул.

– Но и Вы, и Лондон выходили из гостиниц.

– Иногда приходится общаться с людьми после тренинга. Это гораздо удобнее делать в гостинице.

– Да, я понимаю. Но это так…

– Дорого? – улыбнулся Стивен. – Тайное Собрание и фамилия матери – это два ключа, которые открывают многие двери без лишних затрат.

– Вы так оберегаете свою личную жизнь и личное пространство…

– …что возникает вопрос: где же подлинность? – закончил Стивен начатую Синди фразу. – Попробуйте ответить на тот же вопрос относительно себя. Вы живёте в чужом городе, говорите со мной о том, о чём раньше не говорили, Вас окружают новые вещи и люди… И где в этом всём Вы?

– Я не чувствую, что всё вышеперечисленное каким-то образом способно меня охарактеризовать, поэтому я остаюсь той же, но в других декорациях.

Синди замолчала. Она только что ответила на вопрос, который сама задала. Стивен почти ничего не знал о ней, только её настоящее имя и только ту часть событий, которые они пережили вместе. При этом Синди знала о Стивене уже достаточно много, и он не боялся открывать ей всё новые и новые факты из своей жизни. Ей пришло в голову, что она должна поведать хоть что-нибудь о своей жизни вне «Сближения». Но она не знала, с чего начать и стоит ли это делать.

Стивен, похоже, и не ждал от неё исповеди. Его история казалась затянувшимся рассказом всё того же случайного попутчика, который однажды вошёл в купе Синди. Та непринужденная близость, которая возникла между ними, порой обещала перерасти во что-то большее, а порой грозила закончиться на перроне каких-то новых событий.

– Стивен, а почему Клуб был назван «Сближение»? Я отчасти понимаю причину, но, возможно, есть что-то не столь прозрачное, как связь пикапа и значения этого слова…

– Да, Вы правы. Сближение – лишь удачное слово, которое оказалось уместным для пикап-клуба, на самом же деле для родителей «Сближение» стало дорогой к своей мечте, в каком-то смысле – к их миссии. Сближение с людьми, с деятельностью, которая ими так любима… И даже сближение их самих. Любовь – это не единственное, что их связывало, Клуб стал связывать их не меньше, он стал тем общим огнём, который помогал им чувствовать, что они идут одной дорогой.

– Наверное, это прекрасно…

– Что именно?

– То, что у людей в браке есть общее дело. Не только любовь.

– Любовь – слишком широкое понятие. И мы часто недооцениваем её силу. Я думаю, что моих родителей объединяла именно любовь. Но любовь не только друг к другу. Любовь ко всему миру, желание помочь другим встретить не менее прекрасное чувство, желание дать другим шанс раскрыться и принести свет всем остальным.

– И всё это за вывеской пикап-клуба…

Стивен улыбнулся.

– Да, с детства люди хотят чудес, а позже им нужна реальность и как можно меньше иллюзий. Что на коробке, то же и в коробке. «Сближение» – это словно указатель со словами «Вам туда». Но ожидая одного, люди получают другое, и я осмелюсь сказать, что это другое – как раз то, что они на самом деле ищут.

– А Вы не думаете, что человек может почувствовать себя обманутым? Ведь решать за других людей, что им на самом деле нужно, – это очень сомнительно и рискованно.

– Я знаю, Вы говорите не об абстрактном лиде, а о себе. И я не буду делать вид, что я не понимаю этого. Но всё обстоит несколько иначе, чем Вы рисуете. Клуб словно делает несколько тестов, результаты которого открываются его участникам гораздо больше, чем Мастерам. Это словно модели нескольких ситуаций, если позволите, жизней. Ведь на самом деле мы каждый день сталкиваемся с другими людьми в условиях, которые нам комфортны или, напротив, становятся вызовом. «Сближение» ставит целью показать такие ценности, как искренняя любовь в оппозицию легким отношениям, брак и случайные связи, безответственность в дружбе, любви и ответственность за чувства другого человека. Да, мы подаём это как то, что стоит ценить, но мы никого не зомбируем и не заставляем идти дорогой, которую считаем правильной. И лишь опыт, накопленный за несколько лет существования и деятельности Клуба, говорит о том, что за эту идею стоит бороться.

Они обогнули здание и оказались в тихом дворике с детской площадкой, окруженной деревьями. Двор был пустым.

– Так забавно, что для меня этот город связан исключительно с отпуском, семинарами, а ведь здесь живут и работают люди, у которых свои заботы. Наверное, они совсем по-другому смотрят на эти улицы, скверы… – сказала Синди.

– Я скажу Вам даже больше. Для меня это родной город, в котором я вырос, он же является родным городом «Сближения», которому я отдаю большую часть жизни и души. Вы, наверное, подумаете: «Маловат для целого мира». Люди часто путешествуют и признаются, что где-то далеко они вдруг почувствовали себя как дома. Я не испытал этого на себе, сколько бы я ни уезжал, я всё же чувствую, что мне нужно вернуться сюда. Но я допускаю, что однажды всё может измениться.

– Такое бывает ещё и со временем или, лучше сказать, эпохой. Многие говорят, что родились не в том веке.

– Да, современный мир с его спешкой внушает это чувство чуть ли не каждому. Мы устаем от постоянной беготни, и нам хочется остановиться и задуматься над тем, где мы и кто мы.

– Но, даже остановившись, не всегда удаётся понять это, – заметила Синди.

– На всё нужно время. Иногда остановки такие короткие, что мы успеваем только ужаснуться тому, на какой большой скорости мы неслись по дороге жизни. Но сама остановка может пугать – словно Вы перестали дышать и боитесь, что это может привести к ещё более тяжелым последствиям, чем безумная гонка. Мы привыкаем к тому, что делаем долгое время. Нужно быть достаточно смелым, чтобы не только остановиться, но и свернуть, и тем более сменить дорогу.

– Но кому-то нравится жить активно.

– Мне кажется, что всё-таки человеческий организм не может находиться в вечном напряжении. И быть активным можно по-разному. Например, можно иметь несколько занятий, но распределять время так, чтобы успеть отдохнуть и зарядиться на дальнейшие действия. А можно работать не покладая рук и совершенно не чувствовать ни удовлетворения, ни процесса, ни радости, ни вкуса жизни. Вплоть до того, что переходить в состояние автопилота, когда человек не испытывает никаких чувств, а становится биологическим роботом. Вряд ли кого-то это устраивает.

– Но как понять, что пора что-то менять или это просто период, который нужно переждать и пережить?

– Я склонен верить, что виной неосознанности часто является одиночество. Когда нас окружают родные, близкие, они вовремя говорят нам, что пора остановиться, они же помогают это сделать или пережить периоды, когда нужно просто продержаться. Зачастую семья, дети дают стимул двигаться вперёд, но при этом ответственность также заставляет следить за своим временем, здоровьем, чтобы ты был в форме и мог идти дальше. Бессмысленно «сгореть» раньше времени и оставить тех, кто тебе дорог.