Танец с драконами - George Martin

Некоторых мальчишек сопровождали к воротам родители или другие родичи, но большинство из них шли одни. Четырнадцатилетние и пятнадцатилетние были уже почти мужчинами и не хотели, чтобы их видели цепляющимися за женские юбки.

Двое стюардов пересчитывали проходивших мимо мальчишек, записывая имя каждого на длинных свитках пергамента. Третий собирал в качестве платы их ценности и тоже всё учитывал. Ребята шли в незнакомое место, чтобы служить тем, с кем тысячи лет враждовали их друзья и родные, но Джон не видел слёз, не слышал плач матерей. «Это – люди зимы, – напомнил он себе. – Там, откуда они родом, слёзы замерзают на щеках». Ни один заложник не задержался и не пытался ускользнуть, когда наступал его черёд войти в этот мрачный туннель.

Почти все мальчишки были худыми, некоторые на последней стадии истощения, с тощими ногами и руками-веточками. Джон и не ждал ничего иного. В остальном ребята отличались лишь телосложением, ростом и цветом волос. Он видел высоких и низких, шатенов и брюнетов, золотистых и рыжеватых блондинов, просто рыжих – поцелованных огнём, совсем как Игритт. Он видел парней со шрамами, хромых мальчишек, рябых мальчишек. У ребят постарше на щеках пробивался пушок, а над губой росли тонкие маленькие усики. Впрочем, попался один парень с такой же густой бородой, как у Тормунда. Кто-то из них был одет в прекрасные мягкие меха, кто-то – в вываренную кожу и разрозненные части доспехов, большинство – в шерсть и тюленьи шкуры, а кое-кто и вовсе в лохмотья. Один даже шёл голышом. У многих было оружие: заострённые деревянные копья, каменные молоты, ножи из кости, камня или драконьего стекла, палицы, сети, у некоторых попадались даже изъеденные ржавчиной старые мечи. Рогоногие весело шагали босиком по сугробам. Другие мальчишки привязали к сапогам «медвежьи лапы» и ступали по снегу, не проваливаясь сквозь наст. Шесть парней приехали на лошадях, два – на мулах. Двое братьев пришли с козлом. У самого высокого заложника, вымахавшего до шести с половиной футов роста, было совсем ещё детское лицо, а самым низким оказался коренастый мальчик, утверждавший, что ему девять, но выглядевший никак не старше шести.

Отдельно записывали сыновей известных одичалых. Тормунд называл их, когда те проходили мимо.

– Этот парень – сын Сорена Щитолома, – указал он на высокого мальчугана. – А тот, с рыжими волосами – Геррика Королевской Крови. Его послушать, так он потомок Реймунда Рыжебородого. Если хочешь знать правду – младшего брата Рыжебородого.

Два мальчика выглядели, как близнецы, но Тормунд уверял, что они кузены и между ними год разницы.

– Первый зачат от Харля-Охотника, второй – от Харля-Красавчика, обоих родила одна женщина. Отцы ненавидят друг друга. На твоём месте, я бы отправил одного в Восточный Дозор, а другого – в Сумеречную Башню.

Другие заложники, по его словам, были сыновьями Хоуда-Странника, Брогга, Девина Шкуродела, Кайлига Деревянное Ухо, Морны Белой Маски, Великого Моржа…

– Великий Морж? В самом деле?

– У них на Стылом Берегу странные имена.

Трое заложников оказались сыновьями Альфина Убийцы Ворон, печально известного разбойника, убитого Куореном Полуруким. По крайней мере, так утверждал Тормунд.

– Они не похожи на родных братьев, – отметил Джон.

– Сводные братья, рождены от разных матерей. Член у Альфина был крохотный, ещё меньше твоего, но он не стеснялся совать его куда попало. Заделал по сыну в каждой деревне.

Об одном приземистом пареньке с крысиным лицом Тормунд сказал:

– Это отродье Варамира Шестишкурого. Помнишь Варамира, лорд Ворона?

Джон помнил.

– Оборотень.

– Да, был им. А кроме того, злобным коротышкой. Наверняка, мёртв уже. Никто не видел его после битвы.

Двое мальчишек оказались переодетыми девочками. Заметив это, Джон отправил за ними Рори и Большого Лиддля. Одна пришла вполне спокойно, другая лягалась и кусалась. «Это могло плохо кончиться».

– У этих двух известные отцы?

– Хар! У этих худышек? Не похоже. Выбрали по жребию.

– Это девочки.

– Правда? – Тормунда покосился на них из своего седла. – Мы с лордом Вороной поспорили, у кого из вас хозяйство больше. Снимайте штаны, чтоб мы могли посмотреть.

Одна из девушек покраснела, а другая взглянула на них с вызовом и сказала:

– Оставь нас в покое, Тормунд Великанья Вонь. Дай пройти.

– Хар! Ты победил, ворона. Хрена нет ни у одной, но у малявки есть яйца. Будущая копьеносица.

Он позвал своих людей.

– Ступайте, найдите им девчачью одежду, пока лорд Сноу не обмочил подштанники.

– Мне нужны два парня вместо них.

– С чего бы это? – Тормунд почесал бороду. – По моему, заложник есть заложник. Этот твой большой острый меч срубит с той же лёгкостью срубит голову девчонке, как и мальчишке. Отцы и дочерей любят. По крайней мере, большинство отцов.

«Меня волнуют не их отцы».

– Манс пел когда-нибудь об Отважном Денни Флинте?

– Нет, насколько я помню. Кем он был?

– Девушкой, которая переоделась мальчиком, чтобы принять чёрное. Печальная песня о ней прекрасна, а то, что с ней произошло, нет.

По некоторым версиям песни призрак девушки до сих пор бродит по Твердыне Ночи.

– Я отошлю девочек в Долгий Курган.

Единственными мужчинами там были Железный Эммет и Скорбный Эдд, которым он доверял. Джон не мог сказать того же обо всех своих братьях.

Одичалый понял.

– Ну и мерзкие же вы птицы, вороны, – сплюнул он. – Значит, ещё два парня. Ты их получишь.

Когда мимо них прошествовали девяносто девять заложников, чтобы пройти под Стеной, Тормунд Великанья Смерть представил сотого.

– Мой сын Дрин. Пригляди, чтобы с ним хорошо обращались, или я зажарю твою чёрную печёнку и съем.

Джон присмотрелся к мальчику. «Ровесник Брана, вернее, Бран был бы его возраста, если бы его не убил Теон». Но Дрин совсем не такой милый, как Бран. Коренастый мальчишка с короткими ногами, сильными руками и широким красным лицом – миниатюрная копия своего отца с копной тёмно-каштановых волос.

– Он будет моим собственным пажом, – пообещал Джон.

– Слышал, Дрин? Смотри, не зазнайся, – сказал Тормунд и посоветовал Джону:

– Время от времени ему необходима хорошая трёпка. Но берегись его зубов – кусается.

Он снова потянулся за своим рогом, поднял и протрубил ещё один сигнал.

К этому времени появились воины. И совсем не сотня. «Пять сотен, – прикинул Джон, когда те показались из-под деревьев. – А может, и не меньше тысячи». Верхом ехал только один из десяти, но каждый был вооружён. На спинах они несли круглые плетёные щиты, обтянутые шкурами или варёной кожей, с изображениями змей, пауков, отрубленных голов, окровавленных молотов, демонов и разбитых черепов. Кто-то напялил украденную сталь – помятые остатки доспехов, снятых с погибших разведчиков, – кто-то надел доспехи из костей, как Гремучая Рубашка, но на всех были меха и кожа.