Вселенная Ехо. Том 2 - Макс Фрай

– Продолжайте, леди, – подбодрил ее я. – Тоже ничего себе развлечение. У вас здорово получается, а спать мне уже, кажется, расхотелось.

Она снова открыла рот, но не смогла издать ни звука. Маленькое тело внезапно обмякло и начало оседать на пол. Я почувствовал раздражение: сейчас эта стерва грохнется в обморок, потом, чего доброго, впадет в кому, и я уже никогда ничего не узнаю! Такая перспектива меня совершенно не устраивала.

– Джинн, ты здесь? – позвал я.

– Здесь, Владыка.

– А какого черта, в таком случае, ты не защищаешь мою жизнь? Она же меня убила, эта маленькая засранка!

– Но ты не приказывал мне защищать твою жизнь, Владыка. Я не вмешиваюсь в твои дела, а только исполняю приказания. Откуда мне знать, может быть, тебе нравится умирать?

– Мне не нравится умирать, – сухо сказал я. – Учти это на будущее, ладно? А теперь помоги мне разобраться с нашей гостьей. Мне нужно, чтобы она пришла в себя. Хочу задать ей пару-тройку вопросов, а там поглядим. Можешь помочь?

– Надеюсь, что так.

Столб синеватого тумана окутал неподвижное тело женщины – Джинн, надо понимать, принялся за работу. Я присел на краешек кровати, опустил голову на руки и чуть не заплакал от обиды: все шло так хорошо, я уютно устроился в этом замечательном доме и как раз собирался немного отдохнуть, а тут пришла эта маленькая сучка и все испортила! Впрочем, я с самого начала мог бы понять, что такая роскошь, как несколько спокойных дней в уютном домике с садом, мне больше не светит – никогда.

От попыток смириться с этим незамысловатым фактом меня отвлек бархатный голос Джинна.

– Твоя гостья оставила это тело, Владыка, – сообщил он.

– Что, умерла?

Я не слишком огорчился, скорее удивился – с чего бы это ей умирать? Потерять сознание – это я еще понимаю…

– Не умерла, а оставила это тело, – повторил Джинн. – Я виноват, Владыка: не сообразил, что это существо не может быть человеком. Недопустимое легкомыслие! Я, безусловно, заслуживаю гневного порицания. Это был дух, вселившийся в первое попавшееся женское тело. Весьма могущественный дух, принадлежащий к неизвестной мне породе существ. Женщина, которой принадлежало это тело, умерла в тот момент, когда дух овладел ею. А сейчас дух ускользнул, и тело вернулось в свое естественное состояние.

– Ты можешь его поймать? – нетерпеливо спросил я.

– Можно попробовать.

– Попробуй. И прихвати с собой это мертвое тело. Конец света или нет, а спать в одной комнате с трупом – это как-то слишком.

Последние слова были адресованы потолку, поскольку призрачный силуэт Джинна уже исчез в темноте. Мертвая женщина тоже куда-то подевалась, и это было к лучшему. Я с удивлением обнаружил, что спать мне все-таки хочется. Наверное, воскрешение из мертвых – в высшей степени утомительная процедура.

Меня разбудило невесомое прикосновение Джинна. Судя по всему, мне удалось проспать совсем немного: так скверно я себя давно не чувствовал!

– Прости, что нарушаю гармоничное течение твоего отдыха, Владыка, – высокопарно начал он.

– Ладно, чего там, – вздохнул я. – Ты поймал убийцу?

– Сначала поймал, потом упустил, – вздохнул Джинн. – Это существо не из тех, кого можно подолгу удерживать в плену. У него есть особый дар уходить, как вода сквозь пальцы. Но я не зря потратил время. Теперь я знаю ее настоящее имя.

– Именно «ее»?

– Да. Этот дух обладает женской природой, – кивнул Джинн. – Имей в виду, это очень важно для нас – знать ее имя, Владыка. В моем распоряжении есть одно заклинание, достаточно могущественное, чтобы подчинить кого угодно. Правда, когда речь идет о достойном противнике, оно действует очень недолго. И я употребил всю свою силу, чтобы узнать ее имя. Такого рода знание нередко дает власть, достаточную, чтобы оградить себя от беспокойства, причиняемого существами вроде нашей гостьи.

– Правда? – заинтересовался я. – И как же ее зовут, эту барышню? Мне, пожалуй, следует это знать. Все-таки мы целовались.

– Ее имя Уиштосиуатль, – Джинн произнес эту абракадабру очень отчетливо, почти по слогам, чтобы я как следует усвоил информацию.

В недрах моей памяти вяло заворочались полумертвые знания, почерпнутые по случаю когда-то много лет назад. А через несколько секунд меня по-настоящему осенило. Я подскочил на постели и победоносно уставился на Джинна.

– Слушай, а ты можешь добыть для меня книгу, если я скажу тебе ее название?

– Разумеется, Владыка, – голос Джинна звучал почти обиженно. – Было бы странно, если бы я не мог добыть для тебя какую-то книгу – от дешевой брошюрки до редкого свитка из давно сгоревшей Александрийской библиотеки. Это очень легко.

– Тогда добудь мне энциклопедию «Мифы народов мира», – попросил я. – Это такой толстый двухтомник в черном переплете[12]. А еще стакан апельсинового сока и хороший кофе со сливками – если уж я все равно проснулся.

Через несколько минут я маленькими глотками пил прохладный кисловатый сок и листал толстенный том энциклопедии.

– Вот! – торжественно объявил я. – Так оно и есть! Том второй, страница пятьсот сорок шесть. Читаем: «Уиштосиуатль, в мифологии ацтеков богиня соли и соленых вод… Ага, то-то она была такая соленая! Старшая сестра бога дождя Тлалока. Один из источников называет ее женой бога смерти Миктлантекутли. Считалась покровительницей распутства», – на этом месте я ухмыльнулся.

– Если когда-нибудь встретишь бога смерти Миктлантекутли, непременно сообщи ему о недостойном поведении его супруги. Срам какой, об этом уже в книжках пишут! – весело сказал я Джинну.

– Хорошо, при случае я непременно сообщу ему, Владыка, – пообещал Джинн. Это только подлило масла в огонь моего веселья.

– Ладно, – отсмеявшись, вздохнул я. – Значит, индейские боги вышли на тропу войны. Надо же!.. Впрочем, волноваться будем, когда у меня в запасе останется последняя дюжина жизней. А что касается кофе, можешь вылить его в ближайший унитаз, радость моя. Я передумал. Лучше попробую поспать. Когда еще доведется.

– Тебе следует наслаждаться отдыхом в те редкие минуты, когда обстоятельства этому не препятствуют, – важно подтвердил Джинн.

На рассвете я покинул почти пустую прохладную пещеру, выдолбленную когда-то, целую вечность назад, в твердом теле столовой горы. Афина гостеприимно предложила мне считать эту нору своей – в невыносимо жаркую летнюю ночь почти три года назад, когда меня впервые посетило желание покинуть Асгард и проведать наших будущих союзников. Она сразу поняла, что я останусь с ними надолго – прежде, чем я сам принял окончательное решение. Теперь-то я знаю, что задержусь здесь не просто «надолго», а навсегда. По крайней мере, до самого конца.

Я так и не сомкнул глаз этой ночью – неслыханная удача! Прежде сон, приносящий покой слабым людям, был мне вовсе неведом, как и прочим бессмертным, но теперь на мою долю все чаще выпадает зыбкая полудрема, опасный привкус небытия почти каждую ночь остается на моих губах. Что касается Олимпийцев, они уже давно спят по ночам, как самые обыкновенные люди. Их это не слишком тревожит, но мне кажется недобрым предзнаменованием. Люди не зря называют сон «маленькой смертью» – кому и знать, как не им! И если уж эта самая «маленькая смерть» теперь властна над нами, не предвещает ли это скорую потеху для настоящей Пожирательницы плоти?

Я отвязал от пояса кисет. Время сделало черную кожу почти прозрачной: эта вещь служила мне не меньше дюжины столетий, а может, и больше. Откровенно говоря, я уже давно отказался от привычки сверять свою жизнь с человеческими календарями, хотя поначалу это казалось мне забавной игрой, одной из многих игр, придуманных людьми словно бы специально мне на потеху. В кисете дремали мои руны, двадцать пять драгоценных плодов моей собственной давнишней сделки со смертью.

С возрастом я все чаще думаю, что мне пришлось заплатить непомерную цену за пустячную, в сущности, добычу. Впрочем, не в моих силах изменить прошлое, а события последних лет показали, что изменить будущее, скорее всего, тоже не в моих силах. Мысли об этом заставляют меня скрежетать зубами от гнева: прежде мне никогда не случалось признаваться себе, что существуют вещи, над которыми я не имею власти.

Я немного подержал кисет на ладони и развязал стягивающий его шнурок.

Давным-давно, когда темные шероховатые косточки сладких оранжевых плодов, произрастающих вдалеке от суровой северной земли, которую я привык считать своей вотчиной, только-только попали мне в руки, я каждый свой день начинал, ласково взвешивая этот мешочек на ладони. Наугад доставал оттуда один жребий и жадно всматривался в царапины на его поверхности, потемневшей от времени и моей собственной крови; с наслаждением ощущал, как меня переполняет холодная, пронзительная, ни с чем не сравнимая ясность, безжалостная, как смерть, из чьих объятий я вынес свои сокровища. Это было славное время: у меня имелись ответы на все вопросы, даже на те, которые я так и не сумел сформулировать. Под черной кожей моего заветного кисета заманчиво шуршала истина, да я и сам был в ту пору Истиной, в первой и единственной инстанции, и плохо приходилось тому, кто смел в этом усомниться.