Принцы в башне - Кир Булычев

– А дальше что?

– А дальше вы отдаете нам принцев, а мы вам – деньги на дом в Девоншире.

– Исключено! – рявкнул Брендбьюри. – И не надейтесь! Мне дорога собственная голова!

И констебль направился к выходу. Когда его и след простыл, Алиса сказала:

– Бежим отсюда! А то он стражу позовет.

– Вот этого он никогда не сделает. Он же ничего не решил и не знает, на что согласиться.

– Как он мне не понравился! – вздохнула Алиса. Она поднялась из-за стола первой.

– Констебль многим не нравится, особенно тем, кто сидит по ту сторону решетки, – сказала рассудительная Джейн, и они пошли в Вестминстер.

Вечер был теплый, приятный, гулять – одно удовольствие.

До аббатства они добрались к закату.

Джейн была расстроена, ей казалось, что из разговора ничего не вышло. Алиса надеялась, что констебль подумает-подумает и согласится, а королеву больше всего заинтересовал рассказ о Генри Уайте.

– Констебль сказал, что сэр Генри что-то вез Генри Ричмонду, – сказала леди Джейн.

– Что же он вез? – задумчиво спросила королева.

– А вы его знаете? – удивилась Алиса.

– Он старый приятель Генри Ричмонда. Но я его ни о чем не просила и никуда не посылала, – ответила королева. – А ну, признавайся, Лиззи, ты ни о чем не просила Генри Уайта?

– Да я его тысячу лет не видела! – возмутилась Лиззи.

– А может, письмо для Генри? Тебе же ничего не стоит сорвать с места солидного человека и послать его с рискованной миссией.

– Мама, клянусь тебе, я тут совершенно ни при чем!

– Значит, констебль не сказал, за что Генри Уайта посадили в Тауэр?

– Не сказал.

– И что у него отобрали, тоже не сказал?

– Клянусь, миледи, ничего не сказал.

Алиса из этого разговора ничего не поняла, кроме того, что какой-то Генри Уайт, которого герцог Глостер решил уморить голодом, известен и королеве, и Лиззи. Королева подозревает, что именно Лиззи послала Уайта к Генри Ричмонду, а принцесса думает, не мама ли его послала.

– Если будете снова встречаться с констеблем, – попросила королева, – обязательно узнайте у него, не отобрали ли у Уайта чего-то при аресте – письма или посылки.

– А могло быть? – спросила Алиса. Но ответа не получила.

Только потом, когда разговор шел уже совсем о другом, королева напомнила:

– Кстати, Алиса, ты порой забываешь, что здесь и у стен могут быть уши. А когда ушам хочется что-то услышать, лучше всего подсказать им такие слова и мысли, которые придутся им по вкусу.

И Алиса опять ничего не поняла.

День тянулся за днем, и никаких известий из Тауэра не приходило. Не донес ли констебль о разговоре в пабе самому герцогу Глостеру? Может, Ричард тоже готовит капкан для королевы?

Тем временем богословы, законники и священники, нанятые или запуганные Ричардом, выступали с проклятиями в адрес королевы, околдовавшей покойного короля Эдуарда. Может быть, она вовсе не женщина, а ведьма, чертовка, которую лучше сжечь вместе с ее бесовскими детишками?

Но особенно рьяных обличителей останавливали советники герцога Глостера. Они советовали не слишком усердствовать. Сам Ричард вовсе не хотел крайностей. Он своего добился – принцы в башне, королева в аббатстве, Генри Ричмонд за морем. Но и рисковать он тоже не желал, и, узнав, что несколько баронов в Плимуте собрали отряд и надеются поднять восстание против Глостера, Ричард сам во главе сильного отряда помчался туда, жестоко подавил бунт и казнил недовольных. Никто не смел противиться Ричарду!

Если еще месяц назад он выступал протектором от имени малолетнего короля Эдуарда, то теперь Глостер попросту забыл это имя.

Он был защитником единства Англии, покровителем страны и народа.

Подавив восстание, Ричард сообщил архиепископу Кентерберийскому, чтобы тот начал подготовку к коронации. И королем будет не кто иной, как сам герцог Глостер.

Но никакого самовольства!

Решить это должны народные избранники.

Решать должен парламент.

Заседание парламента назначили на 25 июня.

И пока в Лондон съезжались бароны и вельможи, сам Ричард покинул Тауэр и с небольшой свитой переехал в дом своей матери, которая тихо доживала свои дни в небольшом дворце. Мать была крайне удручена состоянием дел в королевстве, но у нее оставался только один сын – Ричард. И пусть уж лучше королем станет он, чем начнется смута.

Как-то, выходя за провизией на рынок, Джейн увидела мрачного вида детину, который мялся у ворот аббатства в небольшой толпе любопытных. Сюда постоянно приходили люди, как паломники к святыне. При виде фрейлины детина покинул толпу и побрел следом за ней по улице. Когда рядом никого не оказалось, он окликнул ее:

– Ты, что ли, будешь Джейн, фрейлина королевы?

– Я самая. А тебе что надо, добрый человек?

– А перстень королевский у тебя есть показать?

– Зачем тебе?

– А ты точно Джейн?

– Точно, точно!

– Тогда сегодня в шесть пополудни один человек придет в пивную «Белый кабан». Не повторяй и не оглядывайся.

Джейн сразу догадалась, о каком человеке говорит мрачный детина. У нее даже сердце подпрыгнуло от радости. Ведь если бы констебль хотел ее предать, не нужно было бы так таинственно подсылать к ней человека.

Но когда она рассказала о встрече королеве, Елизавета возразила:

– Все равно это может быть ловушкой. Особенно если разговор пойдет о деньгах. Так что будьте осторожны.

– А мне кажется, что сегодня Ричард и его друзья о нас не думают, – сказала Алиса. – Им не до нас.

– Ричарду всегда и везде до нас. Он никогда ничего не забывает. Поэтому и станет королем.

– Если и станет, – машинально ответила Алиса, – то ненадолго.

– Что ты имеешь в виду? Что ты хочешь сказать?

– Ничего! – спохватилась Алиса. – Я просто подумала...

Она замолчала.

– Пойдете, как прежде, – приказала королева. – Джейн и Алиса будут сидеть в пабе, а Грини станет их охранять. Хоть из него охрана не слишком надежная, зато никто не заподозрит.

– Я – надежная охрана! – обиделся Грини.

– Хорошо, хорошо. Надежная так надежная. А к тебе, Алиса, у меня будет особая просьба. Вот тебе мешочек с чищеными грецкими орехами. Если сэр Генри Уайт еще жив и не умер от голода, умоляю, уговори констебля взять этот мешочек. Пусть Уайт восстановит свои силы. Я так надеюсь, что милостивый принц Ричард выпустит невинного человека из заточения и не даст ему умереть.

Алиса взяла с собой мешочек с грецкими орехами.

И тут вбежала принцесса, которая, как всегда, задержалась у себя.

Она пошла проводить Алису до ворот и там тихонечко передала ей маленький мешочек.

– Постарайся уговорить констебля взять этот мешочек для несчастного Генри Уайта, – прошептала Лиззи. – Здесь чищеные грецкие орехи. Я сама их колола, все пальцы молотком разбила! Пусть констебль передаст мешочек Генри, чтобы тот не умер от голода. А потом уж мы его откормим.

Алиса не стала говорить принцессе, что королева передала ей такой же мешочек. Лиззи наверняка расстроилась бы, что хорошая мысль пришла в голову не только ей.

Они попрощались, и посланцы королевы во главе с фрейлиной Джейн двинулись в недальний поход.

Глава двадцатая

СДЕЛКА С КОНСТЕБЛЕМ

Констебль опоздал почти на полчаса.

Джейн уже собиралась уходить, но Алиса ее удерживала – мало ли что могло произойти. Человек на работе, его дела задержали.

Тут появился и сам констебль. На шаг позади него семенила девочка Алисиного возраста, такая же худая и сутулая, как сэр Брендбьюри.

Констебль был раздражен, сутулился больше обычного, а шляпу надвинул на нос так, что сам перед собой дороги не видел и споткнулся о порог. Он страшно выругался, ни с кем не поздоровался, даже не извинился за опоздание.

– Проклятая кошка! – зарычал он, усаживаясь за стол. Девочка осталась стоять.

Мальчишка принес кружку эля, констебль опрокинул ее в глотку и потребовал:

– Неси сразу четыре и две чарки джина!

Потом обернулся к Джейн и добавил:

– За ваш счет, девица!

Фрейлина коротко кивнула. Она умела владеть собой.

После четвертой кружки и второй чарки констебль пришел в себя. Он несколько раз повторил «проклятая кошка», но не стал объяснять, что же имеет в виду.

Наконец Джейн сказала:

– Мы пришли по вашему приглашению. Значит ли это, что вы что-то решили?

– Решил, да, решил. Но вас это не обрадует, – проворчал Брендбьюри.

– А что случилось? – спросила Джейн.

– Времена изменились. К худшему, друзья мои, к худшему.

– Объяснитесь.

– Вы предлагаете мне рискнуть здоровьем, а может, даже жизнью моих любимых сыновей за жалкие деньги! Да лучше я получу эти же деньги, сообщив его высочеству о наглом предложении выскочки, так называемой королевы Елизаветы... А ну-ка принеси мне кружку джина!

– Кружку эля, сэр? – уточнил пробегавший мимо мальчишка, к которому и относились последние слова констебля.