Закари Ин и Император-Дракон - Сиран Джей Чжао
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поэтому, пока все пытались либо подчинить меня, либо убить, мне приходилось быть начеку каждую секунду. Я спал с кинжалом под подушкой. Пугался каждой тени, любого кусочка еды, показавшегося мне подозрительным. Я отразил вторжение коалиции шести других царств. Подавил восстание брата и бабушки, а также переворот любовника моей матери, которого она спонсировала, ибо так меня боялась, что сочла: лучше мне умереть. Наконец я победил того советника-торговца, который посадил меня на трон как свою марионетку, и только после этого я захватил абсолютный контроль над Цинь. — Цинь Шихуан сделал паузу, чтобы перевести свое виртуальное дыхание. — А потом мне исполнилось двадцать два.
У Зака отвисла челюсть. После нескольких секунд молчания он пробормотал:
— Ладно, но чем же мы все-таки похожи?
— Серьезно? Ты правда не видишь? — Цинь Шихуан вернулся к своей первоначальной форме подростка. Его голос снова понизился. — Тем, что мы оба были воспитаны матерями-одиночками, стали изгоями из-за связи со страной, в которой никогда не были, и навсегда застряли между двумя мирами.
— Но между нами огромная разница!
— Разве? Я тебя понимаю. Ты так сильно цепляешься за мораль из-за отчаянного желания понравиться другим. Думаешь, что они перестанут относиться к тебе как к чужаку, если будешь хорошим мальчиком и станешь делать все, что они захотят. Это твоя самая большая слабость. Если хочешь обрести истинную власть над своей жизнью, тебе нужно перестать так сильно беспокоиться о том, что подумают другие.
— Я… я… я… — Зак не мог произнести ни слова.
Цинь Шихуан подплыл ближе:
— Послушай, малыш, ты всегда будешь другим. Прими это. Осознай прямо сейчас. Как бы ты ни старался приспособиться, окружающие никогда не увидят в тебе одного из них. Потому что ты им не являешься. У тебя есть свое прошлое, свое наследие, своя история. Ты не сможешь заслужить истинное уважение, притворяясь кем-то другим. В глубине души ты знаешь это, иначе бы не жаждал силы, которая поможет тебе суметь постоять за себя и больше не притворяться.
— Это… это совершенно не то, что я имел в виду! — Зак наконец смог связать свои мысли. — Я не беспокоюсь о том, что другие подумают обо мне. Меня беспокоит, что ты можешь оказаться тираном-суперзлодеем, который считает, что делать ужасные вещи — нормально, если у тебя трагическая предыстория! Я понятия не имею, во что ты на самом деле меня втягиваешь!
— Я втягиваю тебя в миссию по предотвращению раскола Китая и нового периода Сражающихся царств или и того хуже, — ответил Цинь Шихуан. — Безумие, которое я пережил в своей жизни, заставило меня осознать, что войны должны прекратиться. Тогда было так много необузданных духов, которые носились вокруг и морочили людям головы, чтобы все дрались друг с другом, проводили черту, разделяя народ на «наших» и «чужих» по малейшему поводу. В конце концов я решил, что единственный способ наполнить свою жизнь смыслом — стереть эту черту. Больше никаких границ. Никаких отдельных царств, которые могут начать воевать друг с другом. Я перестал разрываться на части между Цинь и Чжао, потому что правил обоими. И Хань. И Чу. И всем остальным. Знаю: ты со своим современным складом ума не согласишься с моими рассуждениями, но это не изменит того, что я сделал, — того, как родился Китай. Теперь я должен защитить его, свое величайшее творение. Думай обо мне как об отце, защищающем своего ребенка. Теперь мои мотивы имеют для тебя смысл?
— О господи, — Зак поморщился, — ты как один из тех злодеев из комиксов, которые вопят о разрушении мира, чтобы потом восстановить его по собственному стандарту.
— Именно это я и сделал. — Цинь Шихуан изогнул бровь. — И никто другой в истории не может сказать, что сделал это так же хорошо, как я.
— Теперь ты просто хвастаешься!
— Малыш, — усмехнулся Цинь Шихуан, — во мне нет ни капли скромности.
Зак застонал, массируя щеки под портальными очками.
— Ладно, — продолжил Цинь Шихуан, — я рассказал тебе историю своей жизни и о личных мотивах. Честно говоря, мне все равно, одобряешь ли ты их или нет, но я не вижу для тебя никакого смысла отвергать нас. Помощь нам — единственный способ вернуть дух матери. Так что поспи немного. Чтобы справиться с тем, что ждет нас дальше, тебе понадобится вся твоя ци.
Цинь Шихуан исчез, щелкнув пальцами, в чем, как был уверен Зак, не было никакой необходимости.
Тяжело вздохнув, мальчик откинулся на подушку. Он открыл на телефоне несколько их с мамой фотографий, сделанных во время пикников и редких поездок за город. Но, глядя на ее яркую улыбку, он думал только о том, что может больше ее не увидеть. О том, что она лежит на больничной койке на другом конце планеты, поддерживаемая кучей жужжащих аппаратов.
И о том, что через двенадцать дней демон, укравший ее дух, станет достаточно сильным, чтобы разорвать его на части и поглотить.
Ужас запульсировал в груди Зака. Он представил свою маму в когтях демона, напуганную и сбитую с толку, не видящую ничего, кроме тьмы, и лишь чувствующую, как вокруг изо дня в день все сильнее сжимаются когти.
У Зака на глазах выступили слезы и скатились на подушку, намочив ее. Он сжал кулаки.
Ладно. Если для того, чтобы ее вернуть, ему придется работать с тираном, так тому и быть.
Глава 10. Как листку вернуться на свое дерево
Спал Зак плохо. Ему снилась куча ужасных вещей: звон мечей, горящие поля, крики и беготня людей. Он сам, прячущийся в мрачном дворцовом зале, отделанном темным деревом и холодной бронзой, с масляными лампами, мерцающими по краям. Его мать, кричащая, пока ее раздирают на части.
Он испытал невероятное облегчение, когда утром его разбудил Саймон и кошмары сменила реальность, хотя и она была не менее тревожной.
Когда Зак выбрался из постели, он не мог избавиться от ощущения, что забыл о чем-то. Во сне среди хаоса войны и страданий было что-то важное. Кто-то… рассказал ему какой-то секрет?
Он пытался вспомнить, пока умывался и засовывал свои немногочисленные пожитки в подаренный Саймоном рюкзак, который был сделан из плотного водонепроницаемого материала, но ничего не получилось. Поэтому он закинул его на плечо и вышел из своей комнаты.
— Эй! — поманил Саймон, сидящий на диване в роскошной гостиной. Он указал на какой-то предмет на журнальном
