Любовь и честь - Флора Спир
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ладно, – сказал он. – Может, твоя плодовитость заразит Роэз. Но больше ничего у меня не проси и, смотри, хорошенько заботься о моем внуке. – И, круто повернувшись, он вышел из комнаты.
– Где ты набралась духа, чтобы настоять на своем, встретить Рэдалфа лицом к лицу, – воскликнула Роэз. – Я поверить не могу, что он поддался твоим условиям.
– Не мне, – откликнулась Джоанна. – Он согласился на все ради внука. И я не добилась того, чего больше всего хотела: не получила свободы. Отец меня никогда не отпустит. Он будет держать меня взаперти, использовать в своих целях и даже не задумается о том, что должен любить и лелеять меня просто потому, что я его родная единственная дочь. И еще потому, что я честная и добропорядочная женщина, которая до последнего времени покорно следовала его указаниям. Именно безропотное дочернее послушание довело до этого позора – комната в башне, откуда не убежишь.
Джоанна не добавила еще кое-что: девять месяцев ее беременности дали ей возможность без помех обдумать события, окружавшие смерть Криспина. По мере того как шли месяцы и отступали ужас и потрясение, она обнаружила, что все отчетливее вспоминает ту ночь, все самые мелкие подробности, пока наконец не вспомнила все. Снова и снова пыталась она понять мотивы убийцы, пока не пришла к собственному выводу. Она теперь знала, кто это сделал и почему, но не могла рассказать Роэз. Она боялась подвергнуть мачеху опасности, если та узнает правду, а Джоанна не хотела, чтобы еще кто-нибудь пострадал из-за нее. Достаточно того, что жизни хороших людей были сломлены.
Глядя на маленького Вильяма Криспина, она задумалась о том, что теперь у нее две причины выжить и выдержать, что бы там ни делал Рэдалф. Во-первых, ее сын, которого страстно любила. Она позаботится о том, чтобы он вырос достойным человеком, другим, нежели ее отец. Может быть, он будет таким же ласковым и вдумчивым, каким был Криспин.
А второй ее целью было добиться возмездия убийце Криспина. Она еще не знала, каким образом этого достигнет и сколько это протянется, но была полна решимости добиться справедливости… И эта решимость поддерживала и закаляла ее.
Через неделю после рождения сына Джоанне минуло пятнадцать лет…
Часть II
ЙОЛАНДА
Сицилия, 1135—1152
ГЛАВА 9
21 марта, в тот самый день, когда родился сын Джоанны, Элан, Пирс и аббат Эмброуз прибыли в Палермо. Путешествие оказалось долгим и во многом мучительным.
Успешно избежав подручных. Рэдалфа, разосланных на их поиски, они пересекли границу Уэльса и направились на запад к Бэнгору, где Эмброуз был знаком с несколькими монахами аббатства Святого Дейниола.
– Там мы сможем несколько дней отдохнуть в безопасности, – сказал он, – пока не сядем на корабль, который доставит нас в Ирландию.
Однако до Бэнгора они так и не добрались. По пути их перехватили и взяли в плен валлийцы, которые отвезли беглецов к Гриффину, вождю местного племени. В деревянном замке за высокой бревенчатой стеной Эмброуз, которому как священнику скорее могли поверить, рассказал краткую историю о том, что произошло в замке Бэннингфорд, отчего они вынуждены были бежать из Англии.
– Ты хорошо говоришь, – сказал в ответ темноволосый жилистый Гриффин, – но как я узнаю, что вы не шпионы, засланные разведать, не готовим ли мы заговоры против злобных нормандцев. Я не могу позволить вам уехать от меня, не проверив вашу легенду. Вы останетесь здесь как мои гости, пока мои люди, которых я отправлю за границу, не разузнают у наших друзей на Болотах свежие новости.
– А когда вы узнаете, что аббат Эмброуз не солгал, что тогда будет с нами? – спросил Элан, раздосадованный задержкой.
– Если вы рассказали правду, – ответил Гриффин, – я отпущу вас и провожу с благословением, потому что не люблю наших восточных соседей. Им бы очень хотелось зажать весь Уэльс такой же удавкой, которой они последние семьдесят лет душат Англию. Но если я узнаю, что вы солгали, на другой же день с восходом солнца ваши головы украсят мои ворота.
– Мы не солгали, – спокойно ответил Эмброуз, прежде чем Элан дал волю кипевшему в нем гневу. Последнее время юноша стал очень вспыльчив.
Больше месяца потребовалось шпионам Гриффина, чтобы удостовериться в правдивости их рассказа. Выслушав своих людей, Гриффин сообщил неспокойным гостям, что Рэдалф все еще продолжает собирать сведения об Элане, Пирсе и аббате Эмброузе.
– Он называет вас конокрадом, – объявил Эмброузу Гриффин. – Рэдалф говорит, что вы въехали в его замок на муле, а покинули с тремя его лучшими лошадьми. Какой позор, святой отец, когда Божий человек совершает такое! – Однако лукавые искорки в его глазах выдавали, насколько забавляет Гриффина эта история и как восхищается он сообразительностью аббата Эмброуза.
– Я собирался подарить этих прекрасных лошадей аббатству Святого Даниила. – Видно было, что Эмброуз вовсе не стыдится содеянного. – Я полагал, что их можно продать, а полученное серебро потратить на еду для бедняков.
– Как вы себе представляете, что произойдет, если станет известно, что простые монахи продают краденых коней? – осведомился Гриффин. – Эти кони, пусть и хорошие, принесут аббатству одни неприятности. Отдайте лучше их мне. Я позабочусь, чтобы их переправили в Южный Уэльс, а затем в Англию, в безопасное место. Даже если их обнаружат и опознают, то это запутает и обескуражит барона Рэдалфа. Ему придется поломать голову, решая, куда вы направились. А что касается аббатства Святого Даниила, то, из уважения к вашему мужеству и остроумию, я подарю им шесть валлийских пони, чтобы они использовали их так, как хотят. Предоставьте все это мне: для меня самое большое удовольствие – дразнить и мучить пограничных с нами баронов!
– Наверное, он украл этих пони, которых собирается отдать аббатству, – проворчал Элан, однако Пирс и Эмброуз приняли предложение Гриффина, так что раздраженный юноша возражать не стал. На самом деле ему было совершенно все равно, что будет делать Гриффин. Сердце его занято было не Уэльсом, а замком Бэннингфорд. Он томился желанием увидеть Джоанну, обнять ее, утешить, сказать ей, что любит ее и будет любить вечно. Он мечтал освободить Джоанну из жестокого плена, в котором держал ее отец.
Но еще Элан знал, что Пирс и Эмброуз правы, подчеркивая каждый раз, когда он заговаривал о своих мечтах и возмездии, что он пока ничего не может сделать – все это кончится его смертью и, весьма вероятно, еще более строгим заточением Джоанны. Каждую ночь перед сном он повторял свою клятву найти способ вернуться к Джоанне. Но после того как Гриффин освободил его и его товарищей и нашел им корабль, отплывавший в Ирландию, Элан отдалялся все дальше от своей любви.