Ленинградское время, или Исчезающий город - Владимир Рекшан

Я пробежал глазами строчки.

– И как тебе? – поинтересовался Калинин.

– Вроде нормально. Только фамилия у автора странная – Розенбаум.

В определенном смысле богемно-артистическая жизнь била в советском Ленинграде ключом. Но богема – это понятие условное. Что-то вроде отстойника или спецраспределителя. Из нее кто-то пробивался в официоз и начинал вращаться в иных социальных плоскостях, а кто-то просто пропадал. История искусства – это огромное кладбище нереализованных ожиданий.

Говоря о Ленинграде, я невольно сбиваюсь на события собственной жизни. Возможно, воспоминания этим и ценны: свидетельством современника описываемых событий и их участника.

Метание малого полена и ленинградские каратисты

Смею утверждать, «Ленинградское время» необходимо и тем, кто по возрасту уже перешел в разряд уважаемых старейшин: им будет полезно вспомнить юность и взбодриться, а более молодые пользователи данной книги улучшат свое историческое знание.

В очередной раз я оказался на перепутье. Или устремиться мне вперед, рассказывая истории из богемного ленинградского прошлого, или все-таки не гоняться за дешевой популярностью… Одним словом, я решил закончить с ленинградским спортом, чтобы уже после на него не отвлекаться. Попытаюсь я рассказать о том, как решил стать каратистом!

Спорт в ленинградском прошлом был важной частью бытовой жизни. За футбольный «Зенит» и тогда болел весь город. Но поскольку телевидение в 50–70 годы минувшего века не имело еще технических ресурсов для перехода в тотальное наступление на человечество, то для конкретного проявления своих симпатий народу приходилось ездить на стадион имени Кирова в Приморский парк. Сейчас туда легко добраться на метро. А тогда на футбол приходилось ездить в битком забитых трамваях. Несколько раз меня отец брал с собой, а после перестал – слишком сложно. Спортом в городе занимались все школьники, взрослые зимой почти поголовно катались на лыжах. Всякое крупное предприятие имело лыжную базу, расположенную обычно на территории ведомственного летнего пионерского лагеря.

Занятия спортом лично на мою жизнь повлияли принципиально. Расскажу я сегодня кое-что про своего учителя, великого спортивного педагога Виктора Ильича Алексеева. Я его уже вспоминал, но не представил должным образом. Начнем, короче, с легкой атлетики, а закончим карате!

Итак: Виктор Алексеев. Родился в 1914 году. Ушел из жизни в 1977-м.

Шестикратный чемпион СССР в метании копья и метании гранаты. В 1936 году создал детскую спортивную школу. Ученики Школы установили более 50 мировых рекордов. Со всех послевоенных Олимпиад его воспитанники привозили в Ленинград золотые, серебряные и бронзовые медали.

Алексеев первым в стране получил звание заслуженного тренера СССР. Награжден орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, Дружбы народов и «Знаком Почета». Алексеев также первым из тренеров получил золотую медаль Крупской от Академии педагогических наук СССР.

Похоронен тренер на Богословском кладбище в Санкт-Петербурге.

Многие годы я был его учеником. Здесь не место вспоминать особенности его тренерской работы – все-таки это не научное сочинение, а развлекательное. В данном контексте уместны бытовые истории, своеобразные байки из жизни великого человека.

Сам Виктор Ильич очень любил рассказывать дидактические истории. Он много поездил в своей жизни, но особенно Алексеева поразил и восхитил Китай. Европейским, пусть и русским умом этого было не понять. Советская спортивная делегация оказалась в Китае перед «великим скачком» во времена тотальной, воистину всенародной гимнастической подготовки тамошних граждан. Однажды делегация ехала в поезде, а в определенный час все пассажиры, даже старики и старушки, плюс проводники начали делать гимнастику. Серьезно, добросовестно и с душевной отдачей. Поезд шел по степи. Алексеев увидел, как стрелочник возле одинокой фанерной будки наклоняется и приседает, не глядя на проносящийся поезд.

В Пекине советскую делегацию разместили в гостинице при стадионе. Однажды Алексеева попросили провести показательную тренировку с китайскими спортсменами. Алексеев провел с удовольствием. В конце тренировки он показал двум жилистым рослым китайцам имитационные упражнения для метания копья, упражнения на технику, когда само копье заменяет покрышка от волейбольного мяча. Алексеев ушел со стадиона, делегацию отвезли на радио, еще куда-то, они вернулись поздно. Проходя через стадион, он увидел тех двух китайцев, продолжавших делать упражнения и чуть живых от усталости. «Уходя, – пояснил мне Алексеев, – я не сказал, сколько делать, и они бы умерли, наверное, но не остановились без приказа».

Изумительный случай произошел с другим членом делегации, молотобойцем Кривоносовым. После показательных выступлений, вызвавших восторг у зрителей, у молотобойца спросили, нравится ли ему стадион. Тот сказал, что нравится. Только под Киевом лучше, зелень такая сочная, глаза, глядя на траву, отдыхают. Китайские товарищи понимающе кивнули. На следующий день площадка для метания, сто на пятьдесят метров, была выложена дерном – так пожелал русский товарищ. Всего-то несколько сотен человек бросили резать, везти, укладывать дерн!

Как-то в начале 70-х Виктор Ильич вызвал к себе в кабинет своего ученика тренера Жору Узлова, тоже заслуженного специалиста, и спросил:

– Ты знаешь, что такое камерная музыка?

– Знаю, – ответил Узлов. Школьника Жору во время войны угнали на работу немцы. В Германии он тяжело трудился, а в короткие паузы умудрился научиться играть на аккордеоне.

– Подготовь мне, пожалуйста, материалы. Кто играет, на чем, что и зачем.

Жора исполнил просьбу, а через неделю читает в газете «Советский спорт» интервью с Виктором Ильичом. В нем на вопрос о хобби великий тренер отвечает: «Люблю камерную музыку».

Виктор Ильич искал талантливую молодежь по всей стране. В Хакассии, сообщила газета, на спортивно-религиозном празднике юноша метнул дротик дальше ста метров. Послали специалиста посмотреть на талант. Выяснилось – метали дротик с горы. А однажды пришло письмо из провинции. Некая девушка сообщала результаты в метании полена и малого полена, кирпича и полкирпича…

Жена Алексеева, финка Хильда Оскаровна, вызвала как-то того же Узлова и говорит: «Виктор Ильич потерял покой. Он сейчас на стадионе топор метает! Больше двадцати пяти метров не получается! Вот тебе деньги и командировка, сегодня же вылетай в Салехард и разберись. Там местный учитель физкультуры метнул топор на сто шестьдесят метров!» Долетел Узлов до Салехарда. Нашел учителя. При Узлове тамошний учитель метнул топор на сто сорок пять метров! Только топор такой легкий, плоский. Вращается и планирует, как бумеранг аборигенов.