Компаньоны - Роберт Энтони Сальваторе

— Положи мне устриц вот сюда, в корзинку, — приветливо сказал хафлинг и полез за кошельком с монетами. Он щедро заплатил торговке за товар. Таков уж был обычай Периколо Тополино — вызывать страх, смешанный с благодарностью, ибо он тот, кого должны бояться и любить.

Такой уж он был.

***

Все пошло не так, как он планировал. Свой трюк с Бренаном Прусом он исполнил правильно, и старший парень до сих пор пошатывался, ступал осторожно, на цыпочках и морщился при каждом шаге, едва удерживаясь, чтобы не зажимать рукой свою пострадавшую промежность.

Но парень пришел, разумеется, не один, и, несмотря на протесты эльфийки, Реджис оказался в значительном меньшинстве. Хуже было другое, и если с побоями он мог еще примириться, то теперь речь шла уже не об этом.

Они хотели не унизить его.

Не причинить ему боль.

Нет, они пытались убить его.

Двое мальчишек ухватили его за лодыжки и, как он ни извивался и ни дергался, держали его ноги раздвинутыми настолько, чтобы Бренан Прус смог ребром ладони с маху рубануть его в пах, так что у маленького хафлинга перехватило дыхание.

— Что, Паучок, больно? — с издевкой спросил его враг и ударил снова.

Конечно, это было больно, но не настолько, как Реджис воображал. В конце концов, он был совсем ребенком, и это уязвимое место не стало у него еще таким чувствительным, каким станет в дальнейшем.

Однако это было слабым утешением, учитывая, что избиение только начиналось.

Реджис расплакался и обмяк, бессильно опустив руки.

Пощады, однако, ждать не приходилось, и Бренан Прус отступил на шаг и занес ногу, чтобы с маху пнуть хафлинга в лицо.

Реджис выжидал, наблюдая исподтишка, и, когда нога противника начала двигаться, он запрокинул голову и, насколько смог, выгнулся дугой.

Бренан Прус промахнулся, и Реджис проворно изогнулся в пояснице в обратную сторону, подняв голову и бросив взгляд поочередно на лица тех двоих, что держали его за ноги. Руки Реджиса взметнулись, и распрямленные средние пальцы с силой вонзились в носы обоих мучителей. Один из них завопил и выпустил свою жертву, зажав ладонью пострадавший нос.

Реджис дернулся в другую сторону, и второй мальчишка, застигнутый врасплох, потерявший равновесие и тоже с поврежденным носом, не смог его удержать.

Хафлинг исполнил великолепное сальто, приземлился на ноги и что есть мочи припустил к близкому берегу.

Позади вопил Бренан Прус, и Реджис вскоре услышал за спиной топот. Враг и его дружки приближались. Юный хафлинг с плеском плюхнулся в воду и нырнул — и почти уже ушел от погони, но, увы, сильная рука ухватила его сзади за ворот.

Его выдернули из воды, и в лицо ему уставились ненавидящие глаза униженного им подростка. Рассмеявшись коротко и зло, Бренан Прус сунул его обратно под воду и держал там.

Реджис отчаянно сопротивлялся. В какой-то момент он смог высунуться из-под воды и услышал, как кричит эльфийская девочка, и стал молить небо, чтобы она оказалась его спасительницей. Однако даже в эти мгновения ему не удалось приподнять лицо над водой, чтобы глотнуть воздуха.

Бренан Прус не выпускал его.

Реджис сопротивлялся еще довольно долго. Наконец он забился в последней отчаянной и совершенно безнадежной попытке освободиться.

Потом он обмяк и предоставил своему врагу и волнам делать со своим телом что угодно. И все же Бренан Прус продолжал удерживать его под водой; не могло быть сомнений, что подросток намерен убить его.

Реджис не сопротивлялся. Он знал, что может находиться под водой долго-долго. Собирая устрицы для отца, он мог нырять и на пятьдесят, и на сто футов и подолгу оставаться на дне.

Он и в самом деле был глубинным ныряльщиком, хоть и не знал, каким образом и почему. Разумеется, в прошлой жизни он не мог нырять так глубоко, и уж точно в той жизни он в такой ситуации не прикидывался бы, а был бы уже по-настоящему мертв.

Старший подросток наконец-то отпустил его, отпихнув на глубину. Реджис повернул голову, совсем чутьчуть, чтобы слышать крики эльфийки, обвиняющей парня в явном убийстве, и резкий ответ Бренана Пруса, отрицающего это. Он слышал, как зашлепали по воде уходящие прочь подростки, и почувствовал, как отлив увлекает его за собой.

Так он плыл, лицом вниз, расслабляясь в манящих объятиях покачивающей его воды.

Он широко улыбнулся, хотя никто с берега, само собой, не мог видеть этого, ибо хафлинг свершил свое отмщение и, более того, сразился с собственными страхами. Выбил пятками барабанную дробь на мошонке Бренана Пруса.

Он посмотрел в глаза неуверенности и оказался на высоте в поединке со страхом. Да, он едва не поплатился жизнью за свое «мужество», и действительно, лишь удача — эта странная способность задерживать дыхание — спасла его, но в тот момент это не имело для Реджиса значения.

Он встретился со своими страхами и победил их. Он добровольно ввязался в бой, на самом деле даже спровоцировал его, не имея, казалось бы, никаких шансов. Возможно, он не победил своих врагов, зато уж точно победил собственный страх, что, разумеется, было самым главным.

Реджис подумал о Дзирте и о других Компаньонах из Мифрил Халла. Он вспомнил, какую роль слишком часто играл в этой группе — обузы либо беспомощного маленького хафлинга, нуждающегося в защите.

— Но не в этот раз, — пробулькал он, ощущая щекочущее прикосновение всплывающих воздушных пузырей. — Не в этот раз!

Глава 9. Зибрийя

Год Первого цикла

(1468 по летоисчислению Долин)

Незерил

Беззвучная как тень сова, скользящая по небу, наблюдала за двумя десаи, Нираем и Кавитой, бредущими по темной равнине сквозь пустынную ночь. Эти двое жались друг к другу, ища поддержки, явно оглушенные поразительными открытиями, совершенными этой ночью. Они пошатывались, и им никак не удавалось идти прямо.

Но они поддерживали друг друга, и это хорошо, понимала Кэтти-бри. Их семья распалась, и эти двое в будущем понадобятся друг другу. Владеющее трансформацией дитя спустилось на землю и снова приняло иной облик, на этот раз воспользовавшись волчьим телом.

Волк прыжками устремился в темноту, параллельно бредущим людям, потом обогнал их и побежал впереди, проверяя, свободен ли путь, чтобы никакие звери или чудовища не напугали эту расстроенную пару.

Вскоре Кэтти-бри заметила, что они стали держаться ровнее и меньше склонялись друг к другу; похоже, в них зрела какая-то внутренняя решимость.

Она отбросила свою маскировку, когда родители, не замечавшие