Колокола истории - Андрей Фурсов

«Серые зоны» и «серые сообщества» суть адские места и адские средства спасения из и от ада. Зоны эти включают огромные территории и массы людей. 7 и 25 % активного населения соответственно в Перу и Боливии заняты в «кокаиновой системе». Целые слои «живут с этого». Да что слои страны. В 1987 г. доходы от торговли наркотиками составили 75 % экспорта Боливии по 15 % Перу и Колумбии. О Колумбии и говорить нечего. Медельин центр наркобизнеса чуть ли не единственный нестоличный город Латинской Америки, имеющий метро.[4] По данным ООН, в самом начале 90-х годов мировой доход наркобизнеса составил около 300 млрд. долл. (24, с.252 и след.). Это меньше, чем дает торговля оружием, но сопоставимо с торговлей нефтью. О чем это говорит? О том, что официальный, легальный контроль «белых зон» над «серыми» слабеет.

Зона, архипелаг наркобизнеса это громадная «серая зона» со своими «бермудскими треугольниками» в Южной Америке, в Азии. Здесь сразу три зоны на Ближнем и Среднем Востоке и в Юго-Восточной Азии. В одну из них попадает наш бывший (в смысле бывший наш, но не совсем чужой и ныне) Таджикистан, районы Памира «Крыши Мира». Кто преуспел в том, чтобы стать «крышей» этой Крыши и наркобизнеса в этом регионе, тот «два пирога съел». Ах, какое раздолье представляет незакрытая, незакупоренная граница (война все равно с кем). Как же отказаться от такого лакомого «туннеля под миром»? Точнее над миром.

«Серые зоны» не обязательно связаны с наркобизнесом. Это могут быть и другие источники, которые криминальные и субкриминальные группы контролируют в большей степени, чем государства. Такие зоны есть в Африке, на Ближнем Востоке, у нас. Такой зоной, например, была Чечня, по крайней мере с 1991 г. Похоже, такая зона, судя по сообщениям печати, формируется у нас на Дальнем Востоке. Наконец, «серые зоны» это «зоны» таких сект, как «Аум Синрикё». Да имя им легион. «Серая зона» это Руанда, где два племени, хуту и тутси, режут друг друга в групповой гладиаторской схватке, демонстрируемой мировым телевидением. И никто ничего не может сделать. Как и в Сомали. Как и в Югославии, до которой шесть часов езды на хорошем автомобиле из Мюнхена, где смакуют пиво сытые бундесбюргеры. Шесть часов и ты в «серой зоне». Билетик до Инферно? Получите.

К сожалению, логика развития энтээровского мира множит Инферно «серых зон» и создает для них питательную социальную среду, котел возможностей. Причем не только там, где проходит НТР, но во всем мире, в котором от язв НТР страдают те, кто до самой НТР еще по сути и не добрался, в котором отрицательные последствия НТР распространяются быстрее, чем положительные. Но об этом чуть позже. Сейчас о социальной основе разрастания «серых зон» в мире, включая и нас, грешных суеверных православных атеистов бывшей одной шестой.

Энтээровский мир, в отличие от индустриального, не нуждается ни в многочисленном рабочем классе, ни в многочисленном среднем классе, т. е. в «социалистической буржуазии». Научно-техническая революция прикончила XX в, как век глобального социализма, как век торжества социальной функции капитала. Она упрятала последнюю глубоко в производство, создав ситуацию, эквивалентно сравнимую с состоянием дел при Старом Порядке. Рабочий класс и средний класс как таковые постепенно отмирают в энтээровском мире. Сторонники тэтчеризма и рейганомики приветствуют этот процесс, полагая, что это приведет к формированию массового, глобального среднего класса. Конечно же, это социальное или политическое лукавство. Массовый средний класс уже не может быть социалистической буржуазией не только по источнику дохода, но и по уровню, качеству жизни. Большая часть бывших «новых средних классов», из рядов которых в тэтчеристско-рейгановские 7080-е годы выделилась и поднялась вверх относительно небольшая группа «новейшего среднего класса», пошла вниз (Тэтчер и Рейган «опустили» средние классы). По своему реальному положению она, эта большая часть, приблизилась к рабочему классу.

Из сегментов постепенно разлагающихся рабочего и среднего классов формируется слой, который условно можно назвать «социально организованным населением». Его главная характеристика, которая со временем будет усиливаться, заключается в том, что оно существует в рамках социальной организации, т. е. регулируемой государственными, легальными институтами, правом и т. д. Социально организованное население остается средним слоем в том смысле, что занимает положение между господствующими группами, с одной стороны, и социально неорганизованным населением с другой. При относительно невысоком материальном уровне жизни социально организованное население все равно заинтересовано в поддержании status quo. Главная задача и главный интерес их жизни заключаются в том, чтобы ни им, ни их детям не выпасть из своей среды в социально неорганизованное население.

Речь идет о сегменте населения, жизнь и социальное поведение которого регулируются не государством, не капиталом, не их институтами, не правом, а различными неформальными структурами и группами, прежде всего криминальными и; квазикриминальными, агрессивными военизированными сектами и т. д. Это по выражению Ж.-К. Рюфэна мир «социальных джунглей» и «экономика джунглей». Или, если воспользоваться одной из метафор Стивена Кинга, «червоточина мира». Это мир аномия. Мир усиливающейся асоциализации. Криминализация, нарастающая ныне во многих странах, это лишь видимая привычным к реальностям XX в. глазом верхушка айсберга. Рядом с Социумом начинает формироваться его Тень, его энтропия Асоциум. Не та ли это новая «двойная масса», которая позволит капитализму докоротать свой век (кстати, и укоротив его)? Не упускаем ли мы из виду новую общественную революцию революцию тихую и нового типа: асоциальную, которая может оказаться великой социальной революцией рубежа XXXXI вв.? Асоциал вот кто может оказаться новым варваром, новым «революционером» и новым и последним разрушителем Капиталистической Системы, ее Суперлуддитом. Ведь асоциал отрицает одновременно капитализм и некапиталнзм как социально организованные формы. Став на какое-то время «двойной массой» капитализма (но по тому же принципу, по которому раковая опухоль «двойная масса» здорового тела), он может полностью «снять» капитализм.

Если это произойдет, то парадоксальным образом сбудется прогноз Маркса и Энгельса о том, что на руинах капитализма, венчающего предысторию человечества, начнется настоящая История, у которой не будет противоречий с Природой. Асоциал и есть одно из воплощений, причем очень вероятное, снятия, устранения противоречия между Обществом и Природой, Историей и Природой, Культурой и Натурой. Окончательное решение этого вопроса. Парадоксальным (парадоксальным ли?) образом этот персонаж может по-своему стать реализацией всех чаяний представителей радикальных движений «новых меньшинств»: феминисток и «голубых», экологистов и лесбиянок и еще черт знает кого.

Асоциал это очень серьезно. Намного серьезнее, чем Грядущий Хам начала

XX в., отчасти воплотившийся в коммунисте и фашисте. Но коммунизм и фашизм в то же время были и формой обуздания хама им же самим и другими. Да-да, коммунизм и фашизм были одновременно и самовыражением хама, Массового Человека и его обузданием, извне и изнутри. Но в XX в. капитализм еще был силен. Было кому, чем и как обуздывать. Сейчас ситуация иная. Взрыв (вполне допускаю, что тихий, подземный) асоциальной энергии может стать последней революцией в истории человечества. И окончательным решением человеческого вопроса, после чего на смену Homo Sapiens придет Homo Robustus («человек сильный» или, выражаясь по-современному, «человек кругой»). И это тоже одна из тенденций позднекапиталистического мира, один из путей выхода из него в такой посткапитализм, по отношению к которому вся предыдущая история действительно может показаться предысторией.

Быть может, я сгущаю краски? Может быть. Но боюсь, у нас небольшой выбор принципов отношения к реальности: принцип Сидония Аполлинария и принцип капитана Блада. Сидоний Аполлинарий богатый и известный римлянин, живший накануне крушения Рима. Найдены его письма. Буквально за несколько лет до захвата Рима варварами, он писал друзьям, как прекрасен и спокоен мир, как хорошо сидеть у бассейна и наблюдать игру стрекоз над чуть тронутой ветром гладью воды: впереди только прекрасное. Конечно, не все римляне эпохи упадка империи страдали синдромом Сидония Аполлинария. Но многие. К ним очень подходит фраза, сказанная имамом Хомейни о современных ему «римлянах» европейцах и американцах: «Теперь пусть наслаждаются, потом они узнают». Они римляне У в. н. э., включая, наверное Сидония Аполлинария, узнали.

Другой принцип капитана Блада, одного из любимых книжных героев моего детства, пирата поневоле, бунтаря и благородного человека. Этот принцип прост: «Кто предупрежден, тот вооружен». И такая вооруженность дорогого стоит. Она важней вооруженности технической. Есть два принципа в отношениях с распоясавшимся асоциалом. Хамом, как сказали бы в начале века. Один я предпочитаю называть «принципом Сорокина» (Питирима), другой «принципом Людендорфа» (известного немецкого военачальника начала XX в.). Оба, имея оружие, оказались в сходной ситуации перед лицом разнузданного «человека толпы». У Сорокина, хотя перед ним был всего лишь один пьяный матрос-громила, не хватило духа выстрелить. У Людендорфа целей оказалось больше. Тем не менее этот пожилой человек сам лег за пулемет и открыл огонь. Конечно, здесь многое объясняется национальными традициями и характерами в 1968 г. «освободители» Чехословакии из ГДР вели себя совершенно иначе, чем «освободители» из СССР. И все же. Речь ведь о другом. О готовности смотреть в лицо реальности в ее наихудших, наибрутальнейших вариантах. Быть внутренне предупрежденным о таких возможностях.