Победить смертью храбрых. Мы не рабы! - Сергей Лапшин

Дозор, поневоле снизив скорость, миновал обозначенные вешки – подкрашенные белым со стороны разведчиков небольшие камни. Сбросили газ и остальные автомобили, втягиваясь в длинный, похожий на дугу поворот. Пропустив мотоциклистов и дав колонне войти в заминированный коридор, взрывотехник крутанул ручку подрывной машинки, приводя в действие адскую систему, состоящую из комбинированных минных полей и фугасов. Их расположение, а также количество заложенной взрывчатки позволяли бойцам Терехова не беспокоиться об исходе предстоящего боя. Да и самого сражения скорее всего не получилось бы.

Производя минирование, разведчики исходили из того, что колонна будет серьезной, имеющей в своем составе несколько танков и бронетранспортеров, а также не менее десятка грузовиков. Соответственным образом подбирались заряды и их мощность. Четыре машины и два легких броневика подрывная система должна была просто размазать по степи.

Нельсон

– Парень, ты живой? – Голос с характерным акцентом раздался снизу.

– Живой, – признался я, отрываясь от пулемета, с которым сидел обнявшись вот уже пару десятков минут. После того как часть немцев «дала по тапкам», я огня не открывал. Хотя, уверен, далеко не все из лежащих были мертвы. Я видел шевеление и даже слышал громкие стоны, однако реагировать на это у меня не было сил.

– Тогда я поднимаюсь. По мне не стреляй, – пошутил лейтенант и некоторое время спустя проворно забрался на чердак. Пригнувшись, он подошел ко мне и растянулся рядом.

– Как тут? – с настороженностью вглядываясь в открывающуюся картину, спросил Диляров.

– Докладываю, – постарался я собраться с мыслями, вел бой, стрелял. Противник отступил.

– Сколько ушло? – Лейтенант деловито положил рядом с собой автомат и сделал жест ладонью в мой адрес. Ничуть не сожалея, я тут же передал ему пулемет. Тяга к оружию у мужчин вполне оправдана. Но сейчас Диляров требовал у меня оружие не с целью полюбоваться им, а исключительно для того, чтобы воспользоваться. Как мастер необходимым ему инструментом.

– Десять ушло. – Врать я не стал. Даже и мысли такой не возникло. – Понятно, – невозмутимо кивнул лейтенант, проверяя пулемет. Затем, удовлетворившись осмотром, Диляров передернул затвор и посмотрел на меня.

– Значит так, боец. Вон там, в углу, в ящике, – гранаты. Бери пять штук. «Игрушки» немецкие, учили с ними обращаться?

– Учили. – Я настороженно кивнул. Направление, куда сворачивал разговор, мне нравилось мало.

– Колпачок отвинчиваешь, дергаешь веревку и бросаешь. Ничего сложного. Бери гранаты, спускайся вниз и обходи двор. По кустам проберешься как можно ближе к поляне, но не дальше забора, вернее, его остатков. Понял? Дальше – ни в коем случае! Там мины.

– Товарищ лейтенант, – помедлив, решился я, – а без меня нельзя?

– Без тебя? – Диляров жестко усмехнулся, сверля меня глазами. – Без тебя нельзя. Или ты закидываешь, а я добиваю, или, наоборот, за пулемет ложись. Нас тут только двое.

– А другие где? – протянул я с безнадежностью, уже отчетливо понимая, что, если Диляров пришел один, значит, по-иному просто не получилось. Будь в природе какие-то другие варианты, меня бы не стали задействовать в гранатометании.

– Степу побило. Азат с ним остался, и Настя хлопочет: перевязку делают. Других нет. Извини, парень.

– А Настя у вас кто? – Прекрасно понимая, что не место и не время, все же не задать вопроса я не мог. Девчонка несколько раз попадалась мне на глаза, однако никакого повода для разговора с ней у меня не находилось. Клыкова же, помня жесткую его отповедь, спрашивать не хотелось. С другими разведчиками я общался постольку поскольку, и удовлетворить снедавший меня интерес никак не получалось.

– Настя с нами попала сюда. Тебе что, не рассказывали?

– Нет, – немного покривил я душой. Кое-что я узнал от Клыкова, но дополнительная информация в любом случае бы не помешала.

– Мы все погибли. Кто раньше, кто позже – на одном задании. Настя последней из нас оставалась. И задание выполнила. – Диляров отвечал с долгими паузами, очевидно, тщательно подбирая слова.

– Что за задание?

– Слушай, слово даю, расскажу, но позже! – Диляров тряхнул головой. – Бери гранаты, спускайся вниз: надо дело делать, медлить нельзя!

Я подошел к указанному углу, взял пять немецких гранат с длинной, удобной для метания ручкой. Рассовал их по карманам, за пояс, пару оставил в руках.

– Без команды кидай. Старайся поближе к ним, чтобы забеспокоились. Не добьем – они нас добьют. И не высовывайся, с разных мест кидай. Вдруг их товарищи за нами смотрят. – Голос лейтенанта догнал меня, когда я уже спускался по лестнице. Остановившись и внимательно выслушав указания, я поймал себя на мысли, что уже вполне нормально воспринимаю рекомендации как следует убивать ближнего своего. Более того – как добивать уже поверженного, раненого и побежденного врага.

Спустившись по лестнице и выйдя за дверь, я быстро обежал двор, не выпендриваясь, опустился на четвереньки и таким вот образом углубился в кусты, составляющие основу заросшего фруктового сада. Стараясь не сильно демаскировать себя, продвинулся к ограде, представляющей собой покосившийся плетень. Устроился за ним поудобнее, выбрав место и аккуратно, рядком, разложил справа от себя гранаты.

Если не мы их, то они нас, верно? Это они пришли на нашу землю, а не мы на их. Они не имели никакого права претендовать на Лебеди.

Логически возведенная система выглядела безупречно. Акценты расставлены, правила известны каждой из сторон: преступаете границу – будьте готовы умереть. И все же минут пятнадцать-двадцать назад все было проще. Они стреляли в ответ и делали это весьма результативно, чуть не укокошив меня и заставив покинуть позицию. Сейчас же большая часть из них была мертва, а раненые оглашали воздух громкими стонами. Они больше не представляли угрозы. Тем не менее правила оставались неизменными. Запущенный механизм нельзя было остановить.

Свинтив колпачок с рукоятки, я резко дернул шнур. Широко размахнувшись, отправил гранату по параболе в сторону раненых. Проводив боеприпас взглядом, я убедился, что моя посылка шлепнулась идеально точно – где-то между тел. Надеюсь, что вы, оставшиеся в живых, видите это. И у вас хватит духу выдержать все, что будет происходить, до конца. В ожидании взрыва я приник к земле.

У меня есть еще четыре гранаты, и я буду кидать их поочередно после того, как Диляров прошьет свинцом показавшиеся ему подозрительно активными тела. Данная методика наверняка позволит уничтожить большую часть тех, кто все еще оставался живым на страшной поляне.

Мне бы очень хотелось, чтобы вы, сбежавшие, наблюдали эту картину полностью, от первой и до последней минуты, во все глаза. Хочу, чтобы для вас эта поляна и эта деревня стали неразрывно связаны с ужасом, смертью и страданиями. И они оставили бы в ваших душах столь неизгладимое впечатление, что вы больше никогда не решились бы прийти сюда и заповедали это всем, кого вы знаете. На этой земле вас ждет только смерть, вам следует твердо запомнить это. Не приходите сюда.

Потому что я не хочу больше никого убивать.

Рабочий лагерь

Бон

Случившееся в душевой не имело никаких последствий. Использовав меня мимоходом в каких-то своих играх, Ловкач тем не менее слово сдержал.

Все прошло очень тихо. Никакой беготни, суеты или разговоров. Убей бог, не знаю, куда подевались тела, но меня о них никто не спрашивал. Не было никакой паники и даже шепотков по углам. Сгинули бесследно несколько человек, да и хрен бы с ними. Впрочем, это меня мало волновало. Гораздо важнее было то, что вечером, перед самым отбоем, меня и моих парней посетил фельдшер лагеря.

– Бон? – Мужчина средних лет в форме с нашивками медика остановился у моей шконки.

– Так точно. – Я поднялся со своего места, с интересом его разглядывая.

Медик взглянул на соседние кровати. Обошел Москвичева и, приблизившись к Волкову, сел на его шконку, завернув одеяло. Некоторое время разглядывал бледное, исхудавшее лицо парня, а затем положил ладонь ему на лоб, видимо, измеряя температуру.

– Я так понимаю, это тяжелый. – Получив какой-то результат, мужчина встал с кровати и вернулся ко мне: – Его следует переместить в городской госпиталь. Этому, – короткий кивок в сторону Москвичева, – вполне достаточно будет ухода в местном лазарете. – Мужчина внимательно и как-то устало посмотрел мне в глаза: – Это все или еще какие-то просьбы?

Несколько опешив от столь неожиданного поворота событий, я покачал головой.

– Тогда завтра утром с машиной отправлю в госпиталь. Второй ваш пострадавший освобождается от работ и переходит в лазарет. – Не прощаясь, медик кивнул и направился в сторону выхода.

Перехватив удивленный взгляд Москвичева, я со всей возможной уверенностью кивнул ему, хотя сам, честно говоря, был изумлен. Не думал, что Ловкач и тут окажется на высоте. Обещал мне помочь с ранеными, и пожалуйста, не обманул!