Двести третий день зимы - Ольга Птицева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Притихший Витя закончил еще один вызывающе зеленый ряд и оживился:
– И тогда-то Владислава Николаевна осознала, кого ей на самом деле нужно защищать?
Нюта не успевала за ними. Она перестала вертеть головой, но слушала чужой разговор с жадностью – даже большей, чем та, с которой она ела обжигающую лапшу.
– Мимо, дорогой мой, – отозвалась Влада. – Владиславе Николаевне заварили крепкий чай и дали подремать. А потом еще бульоном накормили. С гренками!
– И чесноком, – добавил Шура.
– А с подзащитными как? Разобралась с похмелья? – не унимался Лева, продолжая стискивать кружку.
– Кого защищать необходимо, я тогда отлично понимала. – Голос ее похолодел. – К тому моменту я уже три года волонтерила. А ты где был? Может, вспомним?
Лева развел руками, мол, туше. Но обстановка за столом мигом изменилась. Даже Витя отложил вязанье и уставился на Владу, слегка приоткрыв рот.
– А я их озеленяла, – зачем-то подала голос Нюта, хотя абсолютно не собиралась привлекать к себе внимание.
– Что делала? – Витя тут же переключился на нее, а остальные, кажется, выдохнули, или Нюте хотелось так думать – это придало решимости говорить дальше.
– Ну… Я занималась озеленением. До этого всего. Украшала заведения живыми цветами в горшках. Фитостены всякие. Фикусы по углам. А для «Васечки» клумбы на веранде создавала.
– Были там такие, да, – разулыбалась Влада и захлопнула ноут. – В них еще розмарин рос. И кактусы.
– Да много чего. Хороший проект был. И «Ириска» была отличная.
– А это прямо твоя работа? – спросил Лева. – В смысле, была твоя работа?
– Ну да. Частное и коммерческое озеленение.
За столом помолчали.
– Сочувствую, – шепотом проговорил Витя. – И где ты сейчас?
Нюта пожала плечами:
– В институт вернулась.
– Преподаешь, что ли?
Нюта подцепила вилкой размокший кусочек сублимированной морковки. Ответила расплывчато:
– Типа того. – И снова уткнулась в коробочку.
– Ну ладно, детки. – Тая хлопнула ладонями по столу. – Поболтали – и хватит. Сколько там уже натикало?
– Шесть тридцать две, – ответил Лева, глянув на кругляшок часов, висевших напротив стола. – Надо бы и по домам. Или тут останемся?
– Сегодня никак, – подал голос дядя Миша. Он сидел на диване и листал книгу в обложке из затертой газеты.
– А почему? – пробубнил Шура. – Я думал еще железки потаскать.
– Сменщик скоро придет. Уж извиняйте.
– Да нормально все. – Лева встал из-за стола, подошел к дверце в воротах и открыл маленькое окошко. – Там и не метет почти. Наверное, автобусы ходят. Доберемся.
И все тут же начали собираться. Шура натянул поверх футболки бордовую толстовку и принялся запихивать в мусорный пакет коробочки от лапши. Витя передал Леве вязанье, и тот спрятал его на дальнюю полку стеллажа. Влада осторожно упаковала ноутбук в рюкзак и наконец застегнула «молнию» на брюках. А Нюта осталась сидеть за столом, делая вид, что допивает вконец остывший чай.
Неясную тревогу, поднявшуюся от суетного разговора, можно было легко списать на смущение. Просто отвыкла от компании, балда такая. Засиделась в четырех стенах гардеробной с фиалками и призраком Славика в телефоне.
Тая, присев рядом с дядей Мишей, что-то говорила ему вполголоса. В ее позе читалось напряжение: плечи подняты, на спине выступают острые позвонки. А дядя Миша только крутил усы, чуть прикрыв глаза. Голоса Таи Нюта не слышала, хотя и прислушивалась. Зачем – не понимала сама.
Наконец Тая поднялась с дивана, отряхнула штаны и посмотрела на Нюту.
– Допила? – спросила она. – Лева твою куртку на крючок повесил, кажется.
Пуховик окончательно вымерз, пока висел на стене. Нюта влезла в него и задохнулась от холода. Потопталась у дверцы, чтобы выгнать стылый воздух из промежутка между телом и дутой тканью, и шагнула наружу. Снег почти успокоился и лежал на парковке – нежный, как свежая простыня в отеле.
– Ну, разбегайтесь, – прогудел дядя Миша, закрывая за ними ворота цеха.
Замок лязгнул, и все стихло.
– Буржские на Западную? – спросил Лева.
Влада как раз расправила на пальцах кожаную перчатку и взяла Шурика под локоть. Тот махнул сжатым кулаком и повел ее по свежему снегу через парковку.
– Я на Лучевом сяду, – сказал Лева, оборачиваясь к Тае. – А вы?
– Давай на Лучевом мы сядем и Витю с собой заберем. А ты дойди до Гиляровского, пожалуйста, – потянула она воротник куртки и добавила просительным тоном: – Мы и так намерзлись сегодня.
Лева закатил глаза, но спорить не стал. Мелкая снежная крошка успела осесть на его волосах. То ли седина, то ли пепел – в полутьме не разберешь. Лева обнял Таю, пожал руку Вите. Нюта стояла в сторонке и, когда он подошел к ней, мигом вспыхнула.
– Рад был познакомиться, – сказал Лева, строго смотря ей в глаза. – Береги себя, пожалуйста.
– И мне, и ты тоже… – растерянно пробормотала Нюта, но Лева уже сорвался с места и быстрым шагом пошел через снег, засунув руки глубоко в карманы пальто. Легкая хромота делала Леву угловатым и резким.
– Надо ему варежки связать, – задумчиво проговорил Витя, провожая его взглядом. – Пойдем?
Они шли молча. Нюте отчаянно хотелось начать расспрашивать. Что это за люди? Что за ангар? Почему они сидят там? Почему едят лапшу и разговаривают громко о том, о чем и думать-то лучше потише? Кого защищает Влада? Что за странный Лева? И почему Тая привела ее, малознакомую приятельницу, в компанию, сложившуюся давно и прочно? Это же опасно! Очень опасно! Или опасно не для них? А для нее, Нюты?
Мысли метались в голове, отвлекая от мороза, который становился все крепче. Остановка поблескивала в свете фонаря. Шапка из снега на ее крыше скособочилась и свесилась с края. Витя подпрыгнул и хлопнул по ней ладонью. Снег свалился. Витя прошелся по нему, с силой впечатывая подошвы.
– Балда, – беззлобно прокомментировала Тая.
Нюта застыла над глубоким следом его ботинка. Этот отпечаток поднимал в ней щекотную волну страха и удовлетворения. А чего больше – разобрать она не могла.
– Кажется, наш, – сказала Тая, рассматривая блеклую табличку на лобовом стекле подъезжающего автобуса.
– Везуха вам, – улыбнулся Витя и взмахнул рукой в фиолетовой варежке. – Добирайтесь осторожно.
– Не учи ученого!
Тая схватила Нюту за руку и потащила к разъехавшимся дверям автобуса. А Витя остался стоять около столба светофора, почти сливаясь с темнотой. Только буквы «ЖДИТЕ» на кнопке вызова перехода подсвечивали его лицо слабым красноватым сиянием.
Внутри автобуса было душно. Тая уверенно двинулась к задним сиденьям, Нюта последовала за ней. Через грязное стекло фигура Вити на фоне снега казалась смазанной. Он еще раз махнул рукой, потом залез в карман и достал оттуда маркер. Автобус зафырчал, выруливая из сугроба на обочине, а Витя начал выписывать на коробочке с кнопкой большие печатные буквы. Нюта прислонилась к стеклу и вгляделась. Буквы с
