Двести третий день зимы - Ольга Птицева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нюта стряхнула с себя руку Таи, вышла в коридор, расстегнула джинсы и вышагнула из них. Следом на пол полетел свитер. Кожа пылала от жара и невозможности дышать. Нюта стянула и отбросила в сторону носки. Сняла цепочку с двери и голыми ногами ступила на подъездный кафель. Стало чуть прохладнее. Тая что-то кричала ей в спину, но это было неважно. Нюта спускалась по лестнице. В квартирах уже копошились, собираясь на работу. Окна подъезда чуть слышно потрескивали от мороза. Наверное, опять объявили оранжевый уровень опасности. Вероятно, снаружи сейчас примерно столько же, сколько в морозильной камере, куда бросили Радионова медленно умирать от обморожения.
Говорят, это самая легкая смерть. Просто сон. Глубокий и ровный. Спокойный сон. Вот бы Радионов просто уснул в камере. Вот бы Димасик просто уснул у поваленного дерева. Вот бы она сама просто уснула сейчас в сугробе у дома. Например, вот в этом. Он ничем не хуже других.
Нюта легла на снег, как была – в трусах и майке. Вытянула ноги, раскинула руки, уперлась затылком в сугроб. Раньше так делали снежных ангелов, а теперь нарушали снежный покров. Холод не обжигал, скорее окутывал. Нюта закрыла глаза и представила, как последнее ее тепло пробуждает невидимые луковицы глубоко в земле, как сквозь ее замерзшее тело начинают прорастать зеленые тугие стебли. Как холод глушит боль. Как она засыпает прежде, чем бутоны раскрывают желтые лепестки. Как через сон – глубокий настолько, что станет последним, – до нее доносится сладкий запах нарциссов. Больше ничего не нужно. Больше ничего и нет.
– Вставай. – Голос Таи раздался откуда-то сверху, и тут же знакомая горячая сухая ладонь обхватила Нюту за предплечье и потащила наверх. – У нас еще много работы.
Конец первой части
