Начало Водолея - Сергей Лукницкий

А вместе с тем все. Что получил этот человек - не есть ли извечная цель каждого: и удобная квартира. И престижная работа, и устроенные дети. Беда нашего общества в том. Что все то, что имел Джурапов, невозможно или почти невозможно получить честно.

Зато наше общество стало дозволять знакомиться с иностранцами, что и сделал Марат Салтанович, и даже еще раньше, когда это было делать не принято.

...Это было как раз в то время, когда он купил обком.

Всю жизнь он крутился как заведенный, словно его было двое. Свои кадры он подбирал сам, покупал их с потрохами, в то время как вторая его половина артистично заметила следы. В райкоме ничего этого не нужно было. Подобострастие, "так точно", "чего изволите", что называется, "входили в сервис". И тогда он заскучал. Натура творческая и деятельная, натура человека, как сказано где-то у Куприна, "подошедшего в конокрады", требовала некоей остроты и борьбы. Но никто ему не сопротивлялся. Боялись все. И беспартийные, пожалуй, даже больше партийных.

Однажды на каком-то, ну, скажем. Вернисаже он увидел женщину, в чьем взгляде было нечто такое, что Наш Герой, увидев, назвал бы фрондерством. Бабами Марат Салтанович был пресыщен давным-давно. Тем более такими, которые укладывались даже не под него, а под его положение. А вот эта, похоже, было, и не предполагала, кто он. Поэтому фраза, которую она произнесла по дороге. Когда он подвозил ее. Ловко притворившись собственным шофером: "Вы, надеюсь, не начальство?" - отозвалась в позвоночнике давно забытым холодком предвкушения.

Он был богатым человеком. И его посещали мысли о благотворительности, а Восток навеивал и метод - Гаруна аль-Рашида. Ему нравилось подавать милостыню, разумеется, переодевшись и чуть ли не загримировавшись, запечатанной банковским способом пачкой денег. Но иногда объект благотворительности вызывал в нет такое отвращение, что ему хотелось подшутить - подать пачку фальшивых. Именно отсюда - приснившееся ему и воплощенное буквально приключение: не знаю уж, как ему это удалось, но дар внушения у него был - он сумел заставить мужа столь взволновавшей его женщины "достать" довольно крупную партию поддельных бумажек. Поначалу они его волновали только в одном смысле: он хотел "спасти" им же спровоцированного человека, воспользовавшись именно своей властью, хотел заставить ее вымаливать спасение для мужа у столь презираемого ею начальства. А потом решил: не пропадать же добру - и фальшивые бумажки пошли в дело. Стало еще скучнее. Немножко развлекло его то, что, опомнившись от пережитого унижения. Женщина собралась его уничтожить, но ее фрондерство для него имело и то преимущество, что она сообщила ему о своих намерениях. Пришлось ее убить, проверить себя, способен ли он еще и на это. Но не своими, конечно, руками. А убив, он затосковал еще сильнее, видя перед собой только послушных убогих исполнителей, даже не толпу, а стадо.

Обком строго спросил с милиции за непонятно по каким причинам возросшую преступность и понизившуюся раскрываемость.

Марат Салтанович и не предполагал тогда, что скоро ему самому придется возглавить управление в МВД. Он согласился.

"Совсем забросил семью", - подумал он однажды. И во искупление невнимания к ней занялся покупкой мужей дочерям, кандидатских дипломов и квартир.

Поначалу в нем бушевал хозяйственник, и он искренне намеревался сэкономить государству валюту, выделил средства на опыты, подкармливал селекционеров и получил сорт хлопка, почти соответствующий тем требованиям к сырью, которые предъявляли военные, сами пороха не нюхавшие и покупавшие его за границей. Радовался, как дитя, когда получилось. Правда, очень скоро выяснилось, что разница все-таки есть. Но расставаться с мечтой не хотелось, тем более что, хотя ему-то отрапортовать в центр не удалось - посадка хлопка на неучтенных полях и подмену афишировать не приходилось, вояки-то свои рапорта о выполнении задания уже доложили. Это сделано и их более сговорчивыми, в особенности когда пришлось уговаривать не посылать рекламации на хлопок за границу. Конечно, уговоры его выразились не в твердой валюте, которой он, как начальство, распоряжался, ибо, зачем советским офицерам валюта? Комар остался с неподточенным носом.

Но и самому с валютой в стране давания советов ему уже находиться не особенно хотелось. Способ переправить ее туда, где она нужна, нашелся. Пригодился как раз тот самый иностранный знакомый. Который теперь получил назначение на должность советника посольства. "Нельзя подводить людей", утешил себя... Но это, как говорится, на черный день. А сейчас были нужны, как это принято теперь говорить, деревянные.

Его хозяйственность нашла выход в выбивании фондов, получении кредитов и Бог знает чего еще для улучшения жилищных условий трудящихся. Во исполнение постановления партии правительства об улучшении этих условий, он построил роскошный микрорайон, в котором было все. "Сам бы жил, да деньги надо", - промурлыкал он себе под нос. И в мгновение ока квартиры были распроданы как кооперативные. Желающим жить в таком аппетитном районе даже не пришло в голову предположить, что предназначался он простым смертным, и притом даром. А поскольку люди они были деловые, времени у всех было мало, то упрощенная процедура приема денег никого не только не насторожила, а обрадовала.

Марат Салтанович отер пот со лба, подумал, что с этой работой и жизнь пройдет, а воспитанием собственных детей заняться будет некогда. Родного сына возят в школу на такси - стыд и срам. На следующий день "Чайка" ждала его восьмилетнего любимого отпрыска у подъезда. Сынок быстро привык ездить в школу без мамы - только с шофером. Правда, старик шофер позволял себе дерзости, однажды осмелился что-то провякать сквозь зубы, зануда, пришлось перелезть на переднее сиденье и залепить ему оплеуху. Чтоб не зарывался. Сразу заглох. Небось, такого тепленького местечка ему больше не найти. Еще и папе скажу. И сказал. На следующий день шофером был разбитной молодой парень, который не нудил, что "Плейбой" - не детский журнал.

Однажды Марат Салтанович, решив устроить себе передышку, вспомнил, что существует на свете искусство, которым он, как нормальный человек, должен наслаждаться, а как руководитель обязан его поддерживать, и отправился в театр.

Он настолько за последнее время втянулся в строительство, что все первое действие рассматривал театр с этой точки зрения: отметил, что имеется в наличии трещина на стене, что пора вообще обновлять театральное здание. "Тьфу, - энергично отплюнулся он, - проклятая стройка..."

И поглядел на сцену.

"О, аллах! - порадовался он, увидев на сцене прелестное, совершенно неуклюжее создание и немедленно ощутив всплеск неподдельного, животного желания, которое считал последние годы более себе не свойственным. О чем нередко сожалел. Неуклюжесть была от хорошо усвоенных уроков актерского мастерства. Но ему она показалась естественной, неподдельной. Ответом на это могло быть только такое же естественное движение души. И тут он счел обязательным немедленно остановить спектакль, разогнать зрителей и потребовать девочку к себе.

Театральное училище внушило девочке неоправданно высокое мнение о себе, и его "визирям" пришлось убалтывать ее почти полчаса, за которые нетерпение его усилилось до болезненных размеров, и стали приходить в голову изощренные эротические фантазии. Почему-то он вспомнил кусок из ходившего в списках произведения Фазиля Искандера, название не запомнилось, но очень смешное. Хотя и только для своих: "... это даже лучше, чем пить коньяк из пупка любимой", и ему захотелось выпить шампанское из ее груди. Домашний доктор при помощи обыкновенного шприца наполнил сей не вполне традиционный сосуд. Но удовольствие оказалось ниже среднего: во первых, вышел весь газ, а во-вторых, Марат Салтанович вспомнил, что у него уже был предшественник некто с фамилией, первой части не вспомнил, а вторая - Худоев. Да и девочка пищала и надоела быстро.

...А наркотики, которые он получил в запаянном цинковом гробу из Афганистана с помощью уже других импортных знакомцев, с которыми дружба стала активно поощряться...

По реализации их ему было уготовано хорошее место Советника Посольства в Иране. Марат Салтанович с детства хорошо владел фарси.

Поначалу ему это показалось выгодным для того, чтобы избавиться от пока лежащей мертвым грузом валюты, но что-то его останавливало. Он ждал случая. И такой случай представился во время командировки в Италию, когда можно было быть совершенно уверенным, что предприятие удастся. Это было уже в бытность его в должности начальника управления МВД, когда все его следы были заметены, и даже его личное дело в кадрах лежало в сейфе под грифом "Секретно" и кому попало, не выдавалось.

Оглянувшись и увидев перестройку, а это было, когда он получил уже чин генерала, Марат Салтанович понимал, что наступает время интеллигенции. Поэтому, чудесным образом оказавшись на должности начальника управления МВД, решил он это свое понимание использовать должным образом. Окружив себя деятелями культуры и искусства. И к ним он всегда тянулся. Да не было времени. Конечно, далеко не все деятели жаждали подружиться с генералом МВД, но, к сожалению, действительность такова. Что порой такое знакомство бывает весьма и весьма кстати, и даже не в тех случаях, когда нарушен закон, а так, для удобства жизни. Бесконечные распри с автоинспекцией и лично с ее начальником, невозможность достояться в очереди в ОВИРе, острое желание зарегистрировать купленное ружье с красивым прикладом, хамство участкового, насущная необходимость поставить квартиру на охрану, в конце концов, купить сигарет в генеральском буфете или провести телефон на дачу писателя - все это давало возможность Марату Салтановичу считаться другом интеллигенции. Взамен он получал также некоторые услуги. Марат Салтанович любил посидеть в ресторане Центрального Дома литераторов, всегда имел билеты в театр, был приглашаем на вернисажи и выставки, и особо доверенным своим друзьям от искусства он иногда вручал удостоверения внештатного сотрудника МВД...